– А дочь? – хмуро спросил Игорь.
– Что дочь?
– У тебя есть дочь, Маша. И насколько я знаю, ты её любишь.
– Конечно, люблю, единственный любимый человек на земле, видимся только редко…
– Это зависит от тебя.
– Не скажи, она уже взрослая, у неё своя жизнь, дела…
– И завязывай себя жалеть, – перебил Игорь. – Тоже мне мужик! – Один одинёшенек, бедный несчастный, никто его не любит, все отвернулись. – Знаешь, как это называется?
– Ну, и как же?
– Эгоизм. – Живёшь, как хочешь, отгородился от всех, самому никто не нужен, но обижаешься, что тебя никто не жалеет, когда тебе стало хреново. А никто не знает, что тебе хреново! Другим, может быть, тоже не сладко и эти другие, может быть, ждут, когда ты хотя бы внимание на них обратишь.
– И кто эти другие? – Что-то не замечал никого.
– А ты вообще дальше своего носа не видишь. – Я, например.
Это было неожиданно.
Виктор не нашёлся что ответить. Он настолько свыкся с тем, что одинок и не нужен никому, что таких слов Игоря просто не ожидал. Комок подступил к горлу, чувства, спрятанные в глубине души вырвались на свободу, увлажнили глаза.
Он включил правый поворотник, притормозил и съехал на обочину. Вышел из машины, отошёл на несколько шагов, повернувшись к Игорю спиной, он не хотел, чтобы тот видел его слёз.
Хлопнула пассажирская дверь, а ещё через мгновение он почувствовал как Игорь приобнял его за плечи.
– Извини Витя. Я не должен был так говорить. Но и ты должен понять, с таким настроем, как у тебя, жить нельзя. И ты не один на Земле, вокруг тебя живые люди и ты безразличен не всем. Если бы это было так, мы бы сейчас не ехали вместе.
Виктор смог совладать с собой, смахнул слёзы. Он умел контролировать своё состояние, просто Игорь застал его врасплох, в момент, когда он открылся и не был защищён. Не прошло и минуты, как он успокоился, спрятал чувства поглубже и сказал:
– Возможно, ты и прав, а я эгоист и бесполезный человек. Правильно она меня бросила, какой от меня толк.
– Опять двадцать пять! Горбатого могила исправит. Я тебе говорю, что ты не безразличен людям, а тебе хоть кол на голове теши – не нужен никому и всё.
– Ладно, Игорь, спасибо тебе. Извини, что ошибался на твой счёт и вёл себя по отношению к тебе и твоей семье как свинья…
– Да не было этого, – перебил Игорь. – Мы всегда нормально относились друг к другу. Виделись только редко в последнее время, но тут и моя вина. Думал, что после развода ты никого не хочешь видеть, что у тебя другая новая жизнь, что в ней мне и моей семье места нет ….
Этот разговор взаимных признаний и скрытых упрёков длился ещё некоторое время. – Ровно столько, сколько требовалось им обоим, чтобы вернуться в исходное состояние. Когда это произошло, они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Виктор хлопнул Игоря по плечу.
– Спасибо брат!
– Не за что! – ответил Игорь и обнял Виктора. – Если минута слабости прошла, поехали, теперь я за рулём.
5. Маша
Шоссе снова устремилось им навстречу, впереди был ещё очень длинный путь, а за окнами машины ночь. Говорить братьям пока не хотелось.
– Ты, Витя, давай, поспи пока, – сказал Игорь. Часов через пять – шесть проедем Москву, остановимся, перекусим, там и сменишь меня.
Это было разумное предложение.
Виктор откинул до упора спинку пассажирского сиденья. Перебрался на задний ряд, вернул спинку сиденья в исходное положение. Там, из специально подготовленного для этой поездки полиэтиленового пакета, достал подушку и одеяло. Позаботилась жена Игоря, она на этот счёт оказалась более практичной.
Витя с удобством устроился на подушке, укрылся одеялом и постарался уснуть.
Сон пришёл, но не сразу.
У него никак не шёл из головы разговор с Игорем.
А ведь он абсолютно прав, думал Виктор. – Мне самому не нужен никто. Если разобраться, мне не был нужен никто ещё до развода с женой.
Вернее, не так, вспоминал он. – С тех самых пор, с того злополучного дня, нападения наркоманов, когда я растерялся – с момента, когда отношения с женой стали меняться, я понял, что могу спокойно обходиться и без этих отношений.
Постепенно замкнулся в себе.
Стал задерживаться на работе, не видя смысла торопиться домой. Всё время старался остаться один, думал, размышлял о чём-то своём, никак не связанным с семьёй.
Затем, чуть позже стал пробовать писать.
А через небольшой промежуток времени полюбил тишину и окончательно отгородился от мира.
Мне стало по-настоящему нравиться быть одному и это вовсе не улучшило отношений в семье. – С женой мы всё больше и больше отдалялись друг от друга.
Разрыв произошёл не сразу.
Всё-таки мы любили друг друга, возможно, какой-то частью себя, продолжаем любить. Возможно, мне это только так кажется, а я ничего не знаю о том, что значит любить. Или…, может так оказаться, что я вообще многого не знаю и причиной нашего разрыва с женой, было что-то ещё. Любовник, например.
Я даже выяснять это не пытался.
Мне казалось тогда, что наши отношения совершенно логично подошли к своему завершению. Да, и некогда мне было в этом копаться. Я заканчивал написание своей первой книги и был полностью поглощён этим процессом.
Как в тумане выслушал её решение развестись. Спокойно согласился с ней, что так будет лучше обоим. Я действительно так думал тогда. Думаю так и сейчас. Только вот дочь …, она единственная из нас троих переживала это остро. Ведь её отношение ко мне нисколько не изменилось, и она никак не могла понять, почему дальше мы не сможем жить вместе.
Состояние своей дочери я тогда до конца не понимал – я даже не думал об этом в то время. Возможно, и сейчас понимаю не совсем. – Неблагодарная скотина. Спокойно отвернулся от близких мне людей и ушёл, как ни в чём не бывало. – Ушёл, дописал свою книгу, сдал её в издательство, снова на время стал самим собой – пришёл к дочери с подарками и понял, что не очень-то и нужен ей.
За какой-то месяц изменилось всё!
Ещё и обиделся, жалел себя, думал, что дочь меня больше не любит, хотя я ни в чём перед ней не виноват. И даже не задумался о том, насколько сильно её ранил, исчезнув на целый месяц – в тот самый момент, когда ей было особенно плохо. Не понял тогда, что такие раны не затягиваются мгновенно, что для этого нужно время…. И снова пропал, но уже на полгода и сделал ситуацию необратимой. – Писатель хренов, знаток человеческих душ. Если бы не Игорь, может быть, и не понял бы этого никогда.
– Негодяй, – чуть слышно, чтобы не услышал брат прошептал он. – Какой же я был негодяй!
Необходимо вернуть отношения с дочерью, решил он, она мне очень нужна, не исключено, что и я ей всё ещё не безразличен. – Всю оставшуюся жизнь на это положу, – шептал он. – Вернёмся, займусь этим незамедлительно.
Наверное, это было верным решением.
Он улыбнулся, погружаясь в прошлое, вспоминая, как же было здорово, когда у него ещё была семья, как они все любили друг друга, как он любил свою дочь, Машу.
– Как ты там, Мария Викторовна? – нежно прошептал он. – Прости меня, я ненадолго уеду – это необходимо – прошлое тянет назад, с ним нужно разобраться…. Но очень скоро я вернусь, и всё у нас будет, как прежде….
Такое решение его немного успокоило. И с мыслью, что всё обязательно станет хорошо, он не заметил сам, как уснул.
И ему приснился сон.
6. Сон Виктора №1
– Здравствуй папа, – сказала Маша мрачно.
Ему показалось, что дочь не хочет с ним разговаривать. Вроде бы вот она, прямо перед ним, но словно невидимая преграда встала между ними, словно огромное расстояние до неё. Голос слышен, но не почувствовать тепла.
– Маша, Машенька…, что с тобой…? Ты сердишься на меня? – скороговоркой пытался ответить он. – Не сердись, прости дурака. Я ведь ещё вчера не понимал ничего. Словно забыл, как нужно любить, словно заблудился, думал не о том – только о себе думал…. – Прости!
– Ты и сейчас не о том думаешь!
– Маша, почему ты так говоришь? – он ничего не понимал. Он видел свою дочь, видел, что это она, но не могла девушка пятнадцати лет так говорить со своим отцом. Или могла? – Мы очень редко видимся, с грустью подумал он, вот я всё и пропустил. – Прозевал все изменения, произошедшие с собственной дочерью.