– Тренируйся, а ночью поможешь замкнуть Защитный круг. Пей настой – тебе нужно очищение. Не думай про сопротивляющийся песок, представляй себе ласковую воду, – тетя улыбается на прощание и легкой бабочкой улетает к выходу.
– То есть пирожков сегодня не ожидается? – с прежним успехом я загоняю пальцы в кадушку и поднимаю глаза.
– Пока не заслужил! – отрезает тетя.
Опять в гудящей тишине скалятся чучела, поскрипывает качающаяся груша.
Так! Представил себе теплую воду, мягкую, ласковую, что жарким летним днем облизывала разгоряченный песок пляжа. Представил и вонзил…
Ё-моё, больно-то как!
До вечера я пытаюсь пронзить твердые слои, горки песка осыпают кадушку. Подушечки немеют, то и дело приходится растирать пальцы, края ногтей синеют от прилившей крови до цвета спелых слив. Хочется бросить всё и растянуться на скамейке, но лишь взгляд падает на стоящие чучела, как я вновь начинаю взрыхлять песок.
Травяной настой ополовинен, жутко хочется в туалет, но не в угол же идти, потом самому же придется нюхать. Наконец дверь открывается. На этот раз я услышал легкий стук – сиденье в глухом помещении все-таки обостряет чувства.
– Ну что, Монте-Кристо, выходь на свободу. К окнам не приближайся! – тетино лицо опять превращается в сморщенное яблочко.
– Пусти в туалет, злая надзирательница! Даже у Монте-Кристо были удобства! – отвечаю в той же манере.
– Шуруй, страдалец! Про туалет-то я и забыла, зато потренировал терпение, – доносится вслед. – Тебе ещё много чего придется тренировать, чтобы сопротивляться оборотням…
Длинный коридор кажется бесконечным, пока я лечу на выход. Луч фонаря мотается по земляным стенам, деревянным стуком отзываются лежащие доски.
Осенняя ночь радует прохладой и свежим ветерком. В городе не замечаешь огромного пространства над головой, зато в деревне очень хорошо видно раскинувшийся черный купол с поблескивающими вкраплениями ярких точек и крадущимся серебряным диском.
Тётя Маша встречает меня в дверях. На плечах серый плащ, резиновые сапоги, к спине прижимается холщовый рюкзак – она явно приготовилась к походу.
– Быстренько одевайся и пошли. Надень куртку с капюшоном, для всех ты ещё в бегах. Ко мне и так сегодня приезжала милиция. Помыкались-поспрашивали, да и уехали ни с чем, но днем кто-то ошивался возле села. Непонятный какой-то, злой. Не смогла почуять, если перевертыш – то очень сильный. Хотя последнего оборотня такой силы уничтожил твой отец, – тетя говорит задумчиво, словно беседует сама с собой.
Я накидываю куртку, по ноздрям бьет чем-то резким, пряным. Не могу удержаться и чихаю, потом пытаюсь утереться рукавом.
– Не смей! Твой запах не должен оставаться на одежде! – дергает за руку тетя.
– Ладно-ладно. А что за оборотни "такой силы"? – спрашиваю я, пока натягивал кроссовки.
– Первые из клана оборотней, они обучали и руководили своими стаями. Первые, старые, древние. После уничтожения самого главного, – на этом месте тетка вновь спотыкается, – твой отец отошел от охоты. Оборотни на время притихли, пока год назад не появился кто-то ещё. Тогда и начали пропадать охотники, кого-то находили разорванным, другие исчезали без следа. Ну, оделся? Пойдем.
– Куда же смотрят власти, если такое творится у них под носом?
– А с чего ты взял, что у власти нет перевертней? Или не ты недавно попал «случайно» в камеру с перевертнем? Замалчивают и всё. Эх, нам бы успеть круг замкнуть, – тетя поправляет темную косынку.
– Тетя, а что за круг мы идем замыкать? – спрашиваю я возле калитки.
Тетя развязывает хитрый узел на веревке с мешочками. Веревка опоясывает забор по периметру, как меловой круг в гоголевском «Вие».
– Круг защиты. Пока ты не научился защищаться, он куполом закроет нас от проникновения оборотней. Недавно почуяла твой запах, вместе с запахом берендея, но увидела лишь, как проехала разбитая в хлам машина. За рулем сидел берулька, подопечный Иваныча, позже видела, как он отправился обратно. Через полчаса за машиной промчались перевертни. Тогда я поняла, что на тебя началась охота. Приехала в Медвежье, но там меня встретил тот самый заспанный шофер разбитой машины, Федька-берендей. Как раз появился Иваныч с другим учеником, пообещали тебя доставить, я им и назвала этот адрес. На Южу я не смогла бы сделать круг, поэтому и решила отправиться сюда, в село,– тетя распутывает узел.
– Федор больничный халат утопил с моим запахом. Помогли тогда ребята здорово! – мы выходим в черноту улицы.
– Я давно договорилась с Иванычем о подобной «помощи», и, если бы меня не оказалось рядом, то тебя доставили бы сюда. Так и получилось. Взамен я задолжала ему услугу, а это очень плохо – быть должником у оборотня. Никогда не делай этого, – тетя закрывает калитку и завязывает веревку.
– Почему?
– В этом случае оборотень может потребовать у охотника простить ему убийство, и охотник не откажет. Вот почему никогда нельзя так делать. Мы с Иванычем давно знакомы и наши одолжения исключают одно другое. То я ему помогу, то он мне поможет. Про тебя оговорено давно, когда ещё в школу пошел. Я не знала – войдешь ли ты в игру, но на всякий случай сделала оговорку…
Так на меня договор составлен между оборотнем и охотником? Вот это да. Чего я ещё не знаю? Судя по хитрому прищуру теткиных глаз, мне предстояло узнать ещё немало интересных историй.
В некоторых домах всполохами телевизора отсвечивают окна. В селе ловило всего три канала, однако люди собирались перед вечерними новостями, чтобы утром можно было обсудить случившееся в стране и мире. Деревянные дома с небольшими огородами утопают в яблоневых, сливовых или вишневых деревьях, которые почти потеряли рыжую листву. В воздухе витает дымок от печей – ночи становятся холоднее.
У приземистого клуба, под качающимся фонарем, скопилась местная молодежь. Слышатся аккорды гитары, взвизги девчонок, смех парней – эх, мне бы сейчас туда. Мы обходим компанию по широкой дуге, стараясь не показываться на глаза редким прохожим. Негромко переговариваясь, мы выходим далеко за край села.
– Вот тут и остановимся, – тетя сдергивает с плеча рюкзак.
– Что делать нужно? Командуй! – я всем видом показываю готовность помогать. Да и пальцы немного отпустило от боли.
– Буду заговаривать Защитный круг, ты же вбивай иглы в дорогу, – тетя протягивает пучок блеснувших в лунном свете длинных тонких стержней.
Я осматриваю иглы – заостренные с одной стороны, с другой же небольшие утолщения. Больше похожи на гвозди, но иглы так иглы. На протянутом молотке привлекла внимание необычная вязь на рукоятке – древнеславянские руны вырезаны умелой рукой, никогда раньше не видел подобного рисунка. Или нет, я их видел совсем недавно, во сне, на «медных яблочках»…
– Как только кивну, сразу же вбей иглу в дорожку. Поглядывай по сторонам, пока я заговариваю – могу и пропустить что-либо, – тетя рассыпает поперек дороги темный порошок из газетного кулька.
Шум деревьев, качающиеся кроны, закрывающие луну тучи – вот что составляло компанию двум путникам. Знакомое и почти что привычное чувство опасности царит в воздухе. Чей-то ненавидящий взгляд скребет кожу. Хотя я периодически оглядываюсь, но чувство не пропадает. Словно я вновь оказался у черного джипа, и сквозь затемненные окна в меня целится зрачок пистолета.
Запах сырой листвы, будоражащие скрипы сухостоин, далекое брехание собак сопровождают наши действия. Далеко просматривается пустынная дорога – укатанная грейдером полоса земли, кусты по краям, высокие деревья и облачное небо.
Тетя начинает речитативом нашептывать какие-то малопонятные слова, я же останавливаюсь я у небольшой лужи, слегка утопив острие иглы в землю. Рукоять молотка удобно располагается в руке.