Это были выставки, а теперь я хочу провести экскурсию по постоянной экспозиции музея.
Слева от входа в первый зал находится экспозиция артиллерии парусного флота. Подходим к стенду с боеприпасами парусного флота.
На эту бомбу положена пачка сигарет длиной 87 мм. Так что калибр этой бомбы не 214 мм, а 130—140 мм. То есть это 18-фунтовое ядро, а не 68-фунтовое.
Это называется «Ядро бомбическое 5-пудовое»
Ядро – это цельный, без внутренней полости снаряд (здесь видно, что он полый). Слово «бомбическое» означает, что это боеприпас пушки. Но на вооружении флота и берега не было 5-пудовых бомбических орудий, только трехпудовые. И это означает, что бомба мортирная. Тем более на ней есть остатки от ушек, за которые бомба опускалась в дуло мортиры, и они были наружные. Бомбы для бомбических орудий и мортир 3-пудового калибра были унифицированы и имели ушки, утопленные в корпус бомбы.
Здесь все наоборот. Это не бомба, а ядро, так как это целиковый шар.
Написано, что это картечь в жестяном корпусе. Фактически это картечь в железных кругах.
Бомба называется брандскугель.
По поводу боеприпасов артиллерии парусного флота я неоднократно высылал книги *Ильина «Практическая морская артиллерия», С-Петербург, 1843 год и *«Наука морской артиллерии» 1846 года. Там это все разжевано, но увы…
Итог: ПЯТЬ НЕТОЧНОСТЕЙ НА ДЕСЯТЬ ЭКСПОНАТОВ в этой экспозиции.
Недалеко от них находится орудие, на табличке которого написано, что орудие имеет «ленточный компрессор».
О том, что это название неправильное, я говорил работникам музея неоднократно, высылал книги, где написано правильное название – «струнный компрессор». Но работники музея не соизволили исправить табличку.
Идем дальше и входим в первый зал, посвященный парусному флоту России.
Подходим к стендам эпохи Петра Великого.
В витрине лежит крепостное ружье образца 1740 года. Мало того, что 1740 год – это время не Петра Великого, так и крепостное ружье не состояло на вооружении кораблей флота. Оно предназначалось для поражения живых целей за укрытиями при осаде и обороне крепостей.
Напротив этой витрины находится следующий экспонат.
Подпись у него «Модель адмиралтейского якоря системы Паркера образца 1840 года».
Работников музея не смущают слова «образца 1840 года» в разделе эпохи Петра Великого.
В следующей витрине лежит ружье калибром 7 линий (17,8 мм) образца 1808 года, на котором выбит год изготовления 1825. Калибр петровских фузей был 7,8—8,2 линии, то есть 19,8 мм и более.
Да, именно фузей, так как только в 1786 году этот вид оружия стал называться ружьем.
В соседней витрине лежит мушкетон с ударным замком (подпись в витрине – мушкетон с ударно-кремневым замком). Только работникам музея невдомек, что капсюльное оружие – это оружие образца 1843 года.
Так что в эпоху Петра Великого этого оружия не могло быть.
В этой же витрине находится корабельное орудие, имеющее винтовой привод вертикального наведения. Я писал руководству музея, что первый винтовой механизм имело орудие, которое было сделано в 1740 году в единственном экземпляре для полевой артиллерии. Для корабельных орудий того времени, которые вели бой на расстоянии пистолетного выстрела, не требовалась точная наводка орудий.
Идем дальше. Подходим к витринам эпохи Ф. Ф. Ушакова.
В витрине находится макет орудия на станке Маршалла.
Станки Маршалла появились в русском флоте в конце первой четверти 19 века, а не во времена Ушакова (это вторая половина 18 века), и на них устанавливались 24-фунтовые орудия образца 1823 года.
А на сайте музея находится:
Но если вы сравните эти два станка, то поймете, что станок Маршалла на сайте музея не является таковым.
В этом же стенде находятся принадлежности к 18-фунтовому орудию.
В витрину помещены макеты принадлежностей сверху вниз:
1) шуфла;
2) пыжевник;
3) скребок;
4) пальник-протравник;
5) гандшпуг;
6) швабра.
Подпись принадлежностей к 18-ти фунтовой пушке в витрине:
Я предложил работникам музея переложить эти экспонаты в соответствии с табличкой. Но даже такая мелочь до сих пор не сделана.
В витрине войны 1812 года находится пистолет с ударно-капсюльным замком.
Как было озвучено ранее, ударно-капсюльный замок был у оружия образца 1843 года. Было написано письмо по этому поводу и в очередной раз выслана книга* Федорова В. Г. «Вооружение русской армии за 19 столетие», Санкт-Петербург, 1911 год, где описаны все образцы стрелкового оружия, бывшие на вооружении русской армии в этот период.
Напротив этого стенда находится 2-фунтовое нарезное орудие образца 1863 года.
Первоначально на табличке было написано, что это орудие гладкоствольное. По этому поводу было написано письмо следующего содержания:
«Орудие это уникальное, 2-фунтовое, образца 1863 года. Стреляли из него снарядами с готовыми выступами.
Но появилось оно только после Крымской войны, и в соответствии с этим должно находиться в следующем зале, а не против витрины войны 1812 года». Была выслана книга «Артиллерийские и лабораторные записки для унтер-офицеров морской артиллерии», Санкт-Петербург, 1871 год* с описанием этих орудий.
Но была исправлена только табличка с названием орудия, а само оно так и осталось в этом зале.
В витрине, посвященной Крымской войне, установили болван, одетый якобы в форму ополченца (хотя правильнее назвать дружинник, так как были дружины ополчения).
Но работники музея, видимо, не знают, что дружинник – военный человек, и у него должны быть погоны.
А на фуражке кокарда. У ополченцев это был крест.
И в конце концов ремень поясной.
Всего этого вы не увидите на болване. Но директор решил, что раз во время Крымской войны было ополчение, значит, в экспозиции должно быть что-то подобное. Ну, естественно, все взяли под козырек.
И даже повторное письмо с картинкой из *18-го тома Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения российских войск» часть тридцатая С-Петербург 1862 год. положение дел не изменило.
Ну а табличка с рассказом о подвиге матроса Игнатия Шевченко – только смеха ради.
Откуда работники музея взяли название «ложемёты»? В то время применялись каменометные фугасы.
А ложемётные – это, наверное, которые кроватями кидаются.
И окоп в то время назывался ложементом, а не ложемётом. И в случае захвата и невозможности их использовать ложементы противника зарывали и сравнивали с землей.
Так же, по мнению работников музея, в вылазках одним из приемом боя была «сеча».
То есть рубка холодным оружием. Однако основным оружием пехоты было ружье со штыком. А штык не имел режущих кромок.
Как видно из описания, штык предназначен для колющих ударов.
Так что слово «сеча» может только вызвать улыбку.
От этой фразы повеяло временем юности, когда после учений издавался «Боевой листок» с описанием какого-нибудь героического действия типа «Вася Пупкин героически на ходу выбил бревно, которое попало между гусеницей и катком танка, чем вернул в строй командирский танк».
Но все-таки русские одумались, что рубить врага тупыми гранями штыков тяжело и очень неудобно, и в третью атаку пошли все же в штыки, а не в сечу.
И самое страшное, что основой этого творения послужила статья блогера из интернета Михаила Маркетанова, а не документ русского или советского историка.
Было написано письмо, и табличку убрали.
В витрине, посвященной Крымской войне, лежит закладная доска винтового корвета «Посадник», заложенного уже после войны.
Переходим в атриум, где находится экспозиция периода 1860—1900 годов.
На макете кормы полноценного судна написано, что это корма шлюпки.
Было написано письмо. Вот выдержка из него: