Выходные он посвятил прогулкам по центру Москвы и посещению Пушкинского музея, представившего выставки нескольких зарубежных художников. В первый день, в субботу, он так устал за день, что придя домой, наскоро поужинав и даже не почитав перед сном, он завалился в постель и тут же уснул. И лишь в воскресенье вечером, уже улегшись в кровать, он вспомнил о сне, виденном позапрошлой ночью. Он никак не мог восстановить его картину, даже не картину, а ощущения самого сна, ощущение невиданного доселе страха. Ведь, кроме страха во сне ничего не было. Как можно было увидеть страх? Тьма, холод, озноб, жар и глухой шум. Больше ничего не было. Но это был именно страх. Из прошлого? Из будущего? Последствие чего-то неведомого или предчувствие чего-то. Страх… Размышляя, Виктор долго не мог заснуть. Ему казалось, что он уже не сможет спать, пока не разгадает тайну ощущения сна. Тайну ощущения страха. Тайну этого страха, его природу.
Генрих очнулся от стука в дверь. Он обнаружил себя, лежащим на полу. Рядом, в пробившихся через окно лучах утреннего солнца сверкало лезвие его меча. С трудом поднявшись, он направился к двери. Подойдя, он остановился и прислушался к шуму, доносившемуся из-за двери и, судя по всему, уже распространившемуся по всему замку. Генрих невольно опустил голову. Он понял причину шума и суеты. Медленно отворив дверь, он встретился с заплаканным лицом его служанки, Марты.
– Господин… – начала она.
– Я знаю, – тяжело выговорил Генрих.
– Ваш батюшка, – не слушая его, продолжала Марта, – он… храни Господи его душу, ночью он преставился. О, Генрих, пойдемте, я провожу вас к вашей матушке. Ей нужна ваша поддержка.
Генриху казалось, что он попал в туман. То ли слезы заволокли его глаза и не отпускали их, то ли переполох в замке создавал такое ощущение.
Мать сидела на коленях перед кроватью мужа.
– Матушка, – тихо произнес Генрих.
– Сын! – мать вскочила, бросилась в его объятья и разразилась рыданием.
«Черный всадник забрал его», – хотел было сказать Генрих, но к его изумлению, мать его опередила.
– Черный всадник забрал несчастного, – сквозь слезы простонала мать.
– Матушка, что вы такое говорите? – воскликнул Генрих.
– Да, милый, это нечистая сила, та о которой твой отец твердил в первый год своего возвращения из Святой земли. Господь покарал его, его и его брата, твоего дядю Альберта.
– Но почему вы так думаете, матушка?
– Ты многого не знаешь, сын, – глухо отозвалась мать. – Ты не знаешь, что они творили в походах. Нечистый забрал их. Дьявол возложил свою длань на наши места.
– Я думал…
– Молчи, сын, – оборвала его мать. – Довольно горя. Нас испытывали все то время, что твой отец молчал. Дьявол смеялся над отцом, и наконец, прибрал его к себе.
– Зачем ты это говоришь, мама? – удивился Генрих.
– Не говори этого никому, сынок, – не слушая его, продолжала мать. – Никому. Ты чист душой. Оставайся таким, не дай Дьяволу завладеть тобой. Отца отпоют и похоронят. Все будет, как следует, как и должно быть у честных христиан. Боже мой! Боже мой! Мессу проведем в церкви. Нам помогут все организовать. Ты иди, побудь один. Тебя позовут…
– Но мама, можно…– Генрих хотел подойти к покойному, но мать не пустила его.
– Да убережет тебя Господь. Ступай.
Генрих повиновался и направился к себе.
– Генрих! – окликнула его мать, – теперь ты глава дома, барон Траубе.
– Да, матушка, – Генрих склонил голову.
– 2 –
Порыв теплого майского ветра толкнул форточку на пятом этаже могущественного ведомства, заставив выглянуть в окно и бросить строгий взгляд на Лубянскую площадь и кружившие по ней автомобили. Дела неумолимо развернули взгляд обратно, вглубь кабинета.
– Проходи полковник! Что повис в дверях, как какой-то курсантик? – скомандовал генерал Корнеев.
̶ Здравие желаю, товарищ генерал! – полковник Железнов бодро вошел в кабинет и встал возле стола, напротив генерала.
̶ Присаживайся. Что привело тебя в столь неурочный час? – спросил генерал. – Отчет я от тебя ждал только через неделю.
– Прошу прощения, товарищ генерал, – начал Железнов, – непредвиденные обстоятельства.
– В чью пользу?
– Не в нашу, к моему глубокому сожалению, – ни моргнув, произнес полковник.
– Мне стоит волноваться? – поинтересовался Корнеев.
– Товарищ генерал… – начал Железнов.
– В какой сфере течь? – оборвал его генерал.
– В финансовой.
– Черт возьми, Железнов! – воскликнул генерал, – тут-то что не так? Операция через четыре месяца. Твои буржуи денег откопать не могут?
– Деньги есть, – ответил полковник. – Проблема возникла с их перекачкой.
– Говори русским языком, – скривив лицо, попросил генерал, – я в этих экономических лабиринтах ни черта не смыслю. В двух словах.
– Я, признаться, товарищ генерал, – сказал Железнов, – тоже не финансист, – у нас для этого целый штат, – но в двух словах это выглядит так: есть наш банк, в который деньги поступают каким-то там хитрым образом, – не буду вдаваться в подробности, – через другие два банка. Банк первый – коммерческий банк АО «Исток», второй АО «Аркада».
– Название первого символично, – заметил Корнеев. – Нарочно подбирали?
– Никак нет, товарищ генерал.
– Продолжай.
– В каждом из этих банков под видом обычных клерков посажены наши люди, что собственно и позволяет нам осуществлять оперативное реагирование…
– Продолжай, – позволил генерал.
– Они, разумеется, прослушивают…
– Продолжай, – поторопил генерал.
– Наш человек из «Истока», похоже, решил вильнуть в сторону.
– Твои люди, Железнов! – строго произнес Корнеев.
– Я готов нести ответственность, но ситуация требует немедленного разрешения.
– Продолжай! – махнул генерал.
– Наш крот решил отжать у банка некую информацию без нашего ведома…
– Как мы об этом узнали? – решил уточнить Корнеев.
– Люди в обоих банках изолированы друг от друга, – продолжал Железнов.
– То есть?
– Их функционал не подразумевает взаимодействие и какое-либо вмешательство во внешние операции, – сказал Железнов.
– Поясни.
– Человек из «Истока» ничего не знает об «Аркаде», как человек из «Аркады» об «Истоке». Я имею в виду, как об инструментах, необходимых для функционирования нашего банка. Они отчитываются исключительно по поставленным перед ними задачам, – говорил полковник. – То есть, о связи между этими двумя банками, рассчитанную на наш банк, они ничего не знают.
– Это я понял, – кивая головой, произнес Корнеев. – Но эти банки взаимодействуют между собой вне зависимости от наших потребностей?
– Конечно, поэтому, в частности, они и были взяты в разработку.
– Итак, как вы узнали?
– Руководство банка «Исток» обратились в ГУЭБ, – понизив голос, проговорил Железнов.
– Вашу мать! – воскликнул Корнеев.
– Нами была перехвачена информация, – не давая гневу генерала распалиться, продолжал полковник, – мы деликатно, незаметно… подсуетились, и коллеги из министерства любезно передали дело в наши руки, известив об этом руководство банка.
– Почему я узнаю об этом только сейчас, полковник? – возмущенно спросил Корнеев.
– Необходимо было в максимально сжатые сроки забрать у МВД дело, – докладывал Железнов. – Прошу прощения, товарищ генерал, время не позволило. Риск возрастал каждую минуту. С министерством все улажено.
– Но как вы объяснили банку, что дело должно находиться в нашем ведомстве?
– Мы не объясняли. ГУЭБ поставил банк перед фактом. Им, по большому счету, нет до этого никакого дела. До тех пор…
– Пока они не поймут, что человек, которого они взяли, это наш человек, – предположил Корнеев. – Он молчит?
– Насколько мне известно, да. Он задержан службой безопасности банка, и они держат его у себя.
– Что за черт! – вскричал генерал. – Они имеют на это право?
– К нашему сожалению, да, – ответил Железнов. – У них есть для этого соответствующая лицензия и договоренность с МВД.
– Что еще за лицензия? – ворчал Корнеев. – Откуда это все берется? И при чем тут МВД, если дело ведем мы?
– Деликатная ситуация, – мягко проговорил Железнов, – не хотелось бы увеличивать напряжение.