– Я пыталась! Зачем, по-твоему, я тебе звонила?
Он сильно побледнел:
– Я думал, ты хочешь извиниться или оправдаться…
– Да, я хотела извиниться, но мне прежде всего надо было рассказать тебе о Рафе.
– То есть ты не прятала его от меня?
– Ты шутишь, что ли? Ты действительно думаешь, что я способна на такую подлость?
Их взгляды встретились, и она вздохнула.
– Ты считаешь, я способна на это. Но, Гейб, я бы никогда не прятала от тебя твоего ребенка. Поэтому я поехала в Рим.
– Рим. – Он закрыл глаза, выглядя виноватым. – Ты приезжала, чтобы сказать мне о ребенке?
– Да! – Она помрачнела. – Но ты приказал вышвырнуть меня из здания, словно преступницу.
– Эбигейл, я ничего не знал…
– Ладно, – сухо сказала она. – Если бы ты уделил мне минутку своего времени, ты бы увидел доказательства моего состояния.
– В каком смысле?
– Я была на седьмом месяце.
– И тебя вышвырнули из здания?
– Ну, мне недвусмысленно посоветовали уйти до приезда полиции, – призналась она.
– Они исполняли мой приказ, – печально ответил Гейб. – Я не желал тебя видеть. Я так разозлился, когда ты приехала.
– Я знаю. – Она подняла подбородок, ее поза говорила о неповиновении. – Но не смей обвинять меня в том, что я умышленно скрывала от тебя Рафа.
Он покачал головой, словно желая прояснить мысли:
– Мне не верится, что у меня родился сын.
Что Эбби могла ему ответить? Вероятно, она ждала от него извинений. Или похвалы.
Вместо этого он произнес:
– И ты растишь его здесь?
Она выпрямила спину и расправила плечи.
– Что тебя не устраивает?
– Это лачуга. – Он сердито посмотрел на нее. – Как ты можешь здесь жить?
От его наглости у нее отвисла челюсть.
– Мне здесь нравится, – процедила она сквозь зубы. – И я найду жилье получше, как только Раф подрастет.
– Здесь не должна жить даже стая бешеных собак, не говоря уже о моем сыне.
Она уставилась на него так, словно он жестоко оскорбил ее:
– Я знаю, жилье не идеальное. Я не слепая. Но это лучшее, что я могла себе позволить с очень ограниченными средствами.
На его подбородке пульсировала жилка. Эбби уставилась на Гейба как зачарованная.
– Значит, когда твой отец узнал, что ты забеременела от меня, он выгнал тебя из дома?
Она поморщилась:
– Все было намного сложнее. Я имею в виду, это доказало, что я солгала ему о той ночи. Я его подвела.
– Подвела? – недоверчиво переспросил Гейб. – Он непостижимый человек!
– Я знаю это, – сказала она. – Я не предполагала, что он так отреагирует. Я понимала, что он рассердится, но…
– Но не думала, что он лишит беременную дочь финансовой поддержки только потому, что ненавидит меня? – Тон Гейба изменился. Он был полностью поглощен неприятными мыслями.
Эбби ждала от него уточнений, затаив дыхание.
Наконец он покачал головой:
– Это уже не имеет значения. Теперь ты не его забота.
– Я сама о себе позабочусь.
– Нет, дорогая. Заботиться о тебе буду я. Ты мать моего ребенка.
Она ощетинилась:
– Я женщина, с которой ты переспал год назад.
– Да. И ты забеременела. И это моя ошибка.
– Твоя ошибка? – Она рассердилась. – Я не считаю Рафа ошибкой. Он – благословение.
Гейб поморщился:
– Я не хотел показаться грубым.
– Ты ничего мне не должен, Гейб, – произнесла она.
– Ты живешь в таких условиях. – Он медленно обвел рукой комнату. – И по-твоему, я тебе ничего не должен?
Ее пронзило разочарование.
– Я знаю, что эта квартира…
– Это свалка.
Она обиделась:
– Это наш временный дом.
Он скрестил руки на груди, смотря на нее с непроницаемым выражением лица.
– Ты хотела рассказать мне о ребенке, – заметил он, и она кивнула. – А чего ты ждала от меня?
Эбби нахмурилась, и ее молчание только рассердило Гейба. Он шагнул в ее сторону, выглядя мрачным.
– Чего ты хотела от меня?
Она сглотнула и попыталась подобрать слова для разговора, к которому давно готовилась:
– Раф – твой ребенок, и я с уважением отношусь к твоему желанию его воспитывать.
– Угу, – неопределенно ответил он.
– Ты живешь в Италии, а мы здесь. Но ты приезжаешь в Штаты, и, когда мальчик повзрослеет, он сможет тебя навещать.
Он холодно уставился на нее, а потом с отвращением произнес:
– Посмотри на эту лачугу, Эбигейл! Кстати, почему здесь так холодно? Почему отключено отопление? – Он вошел на кухню и открыл холодильник. – Чем ты питаешься? Я вижу только два яблока и булочку. Что ты ела на ужин?
Она прикусила губу и очень постаралась не расплакаться.
– Я плачу не потому, что мне грустно. – Она сердито смахнула слезы со щек. – Я нервничаю, и я устала! А ты не имеешь права приходить сюда посреди ночи и оскорблять меня!
– А как мне реагировать?
– Я не знаю. Я просто должна была сообщить тебе о ребенке.
Он опустил голову.
– Я благодарен, что ты мне о нем сообщила. И за то, что ты не использовала нашего сына, чтобы шантажировать меня.
– Зачем мне тебя шантажировать? – в ужасе спросила она, перебрасывая светлые волосы через плечо.
Он резко хохотнул:
– О, я не знаю. Деньги. Власть. Прототипы «Калипсо»…
Руки Эбби чесались от желания врезать по его высокомерной физиономии.
– Ты мерзавец.
– Я отец твоего ребенка. И нравится тебе или нет, я буду рядом с тобой.
Она опешила:
– В каком смысле?
Гейб закрыл дверцу холодильника и открыл дверь кладовки, в которой была только упаковка спагетти.
– Сколько тебе надо времени, чтобы собрать чемодан?
– Что? – Она уставилась на него, когда он вернулся в маленькую гостиную.
– Твой гардероб скудный. Я полагаю, у тебя мало вещей. У тебя есть чемодан?
– Нет.
Она продала свой дизайнерский чемодан, как только переехала в квартиру.
– Ладно, я пришлю тебе чемодан.
– Гейб, подожди. – Она решительно подняла руку, приказывая ему молчать. – Чемодан мне не нужен. Я никуда не собираюсь.
Он проигнорировал ее заявление:
– Сегодня уже слишком поздно. Тебе надо спать. Я устроюсь в кресле. Мы поедем утром.
– И куда мы поедем?
– В Италию. – Он потянулся к своему телефону, и, прежде чем Эбби успела ответить, он заговорил на своем родном языке. Она поняла только следующие слова: «ребенок», «скоро приедем». Отключив телефон, он внимательно посмотрел на Эбби: – Самолет будет готов к утру. Моя машина ждет внизу. Завтра мы уедем.
Она решительно покачала головой:
– Нет!
– Да.
– Я не собираюсь в Италию. Здесь мой дом. Его дом. А ты… Да, ты его отец, но я не просила тебя забирать нас! Я просто хотела, чтобы ты знал о своем ребенке. Я не имею права скрывать ребенка от его отца. Но это все. Я рассказала тебе о Рафе, и я расскажу ему о тебе, когда он подрастет.
Он прищурился и глубоко вдохнул.
– Смирись. Это не обсуждается. Мой сын едет в Италию. Я даю тебе шанс поехать с ним. Решать тебе.
Эбби запаниковала, но решила этого не показывать.
– Ты не сможешь этого сделать.
– Ты готова проверить эту теорию?
– Ты всерьез веришь, что я поеду за границу с мужчиной, которого почти не знаю?
– Нет. Ты переедешь в другую страну с мужчиной, за которого выйдешь замуж.
Она округлила глаза и на мгновение решила, что ослышалась.
– Что ты сказал?
Он стиснул зубы.
– Ты хорошо меня слышала.
– Но это безумие.
Он резко кивнул.
Она моргнула.
– Зачем тебе все это?
В его взгляде промелькнула тоска.
– Потому что так положено делать.
– Что ты имеешь в виду? – Ей казалось, что она попала в Зазеркалье.
– Я могу предложить ему и тебе безопасность, комфорт и богатство. – Он шагнул к ней. – Я предлагаю тебе уютный мир, Эбигейл. Ради тебя и нашего сына.
Ее сердце болезненно сжалось. Ей казалось, что она смотрит на себя со стороны. При иных обстоятельствах она бы даже не мечтала стать женой Гейба Арантини.
– Сейчас двадцать первый век, – сказала она. – Люди не женятся ради ребенка.
Гейб прищурился, и у нее возникло ощущение, что он очень старается не наговорить ей лишнего.
– Мой сын вырастет с обоими родителями, – процедил он сквозь зубы.
– Которые ненавидят друг друга? По-твоему, так будет лучше?
– Нет. – Его глаза угрожающе сверкнули. – Но это лучшее решение, которое мы можем принять. У меня есть сын, Эбигейл. Трехмесячный мальчик, о котором я ничего не знал. Если ты думаешь, что я уеду из страны без него, то ты свихнулась.