Он любил Неёла, хорошая она была баба, добрая. И Кити любил всем своим сердцем. Но не осталось в нём мягкости и душевной теплоты. Вышло всё. В день её гибели всё ушло…
***
Мари прохаживалась по своей комнате с томиком Шекспира в руках. Её босые ноги утопали в ворсе ковра, солнце отливало золото её волос. Мари взяла одну шелковую прядь и накрутила на палец, продолжая своё движение по комнате и произнося чуть слышно прекрасные рифмы:
Мари подошла к окну и посмотрела на вид простиравшегося парка, её взгляд задержался на силуэте мужчины, что повернулся лицом в её сторону и запрокинув голову, вдохнул полной грудью свежий воздух.
Наблюдая за ним из своей комнаты, она выдохнула вместе с князем.
Громкий стук в дверь заставил женщину буквально отскочить от окна. Он прозвучал в определённом ритме, и поэтому Мари тут же ответила:
– Да, Кити. Входи.
Для Мари было довольно неожиданно увидеть девушку с опухшими глазами и покрасневшим носом, да ещё в великолепном светло-голубом платье – напрочь испорченным грязными пятнами и разводами.
– Что случилось, Кити? – подалась навстречу Мари.
– У моей няни беда. У её сына жена умерла, родами.
Кити рухнула на кровать и залилась горючими слезами.
– Как ужасно, – словно самой себе промолвила Мари.
Она присела на кровать рядом с Кити и погладила девушку по дрожащей спине. Кити приподнялась и упала в объятия Мари, крепко обняв её за талию.
– Мари… Отец дал ему место конюха у нас в поместье, чтобы тот был рядом со своей матерью…
Не договорив, Кити взглянула на Мари и увидела в глазах графини слёзы.
– Прости меня, Кити… говори же дальше, продолжай.
– Мари?
Мари чуть отстранилась от Кити.
– Как мне сейчас совестно, Кити. У меня никакой беды не произошло. Все живы и здоровы…
– Тогда что же?
– Я скучаю, Кити. Я безумно скучаю.
– У тебя есть возлюбленный?!
– У меня есть любимый, Кити. И я не представляю, как прожить следующий день вдали от него…
– Как это прекрасно: любить и быть любимым.
Мари решила сменить тему и, улыбнувшись, хитро взглянула на Кити.
– Кити, скажи на милость, мне показалось или же и вправду ваш управляющий Гордей, как сторожевой пёс, охраняет вход в бальный зал?
Кити встала с кровати и прошлась по комнате, вздохнув, она вновь плюхнулась на то же место.
– Мари, это действительно так. Мой отец запрещает туда входить кому бы то ни было, – с досадой выпалила Кити.
– Почему?
– Этот зал очень любила мама. Она проводила в нём много времени. Там стоит её рояль…
– Но как же, Кити? Ведь то, что принадлежало твоей маме, то, что она любила, это принадлежит и тебе. Это и твои воспоминания. Почему твой отец столь эгоистичен?
– Нет, Мари. Позволь с тобой не согласиться. Я плохо помню маму, а отцу эти воспоминания причиняют боль. Это наше общее решение. Думаю, ему так спокойнее и проще. И я согласна на это лишение, если отцу так это необходимо.
– Кити, я сама мама. И мне было бы страшно, если бы моему сыну не оставили бы «частицу» меня, воспоминания обо мне.
В глазах Мари вновь блеснули слезы.
– Это так важно и так ценно! Моему счастью восемь лет, Кити. Он только научился бегло читать и настаивает, чтобы я обращалась в своем письме к нему напрямую. Смешной мой. Каждый раз, когда я его укладывала, он мне говорил: «Положи свою головку рядом с моей и поцелуй меня покрепче. Я не засну, а ты поспи, поспи, моя Либяничка».
– Чудесный мальчишка. Ты нас познакомишь?
– Обязательно. А ты позволишь мне попытаться исправить ситуацию с бальным залом?
– Если отец будет не против.
– О, обещаю тебе, что буду щадить его чувства. Я очень аккуратно, доверься мне.
Кити, чуть поразмыслив, кивнула Мари в знак согласия.
– Кити, между прочим, скоро твой первый бал. А мы совершенно не готовы!
– Как же нужно подготовиться?
– Прежде всего мне хотелось бы выяснить, умеешь ли ты танцевать вальс?
– Нет, Мари, – опечалилась Кити.
– Это беда!!!
Кити рассмеялась на эту «нотку паники» Мари.
– Ну да ничего. С завтрашнего дня начнём разучивать вальс, – торжественно заявила она, приподнявшись и закружив по комнате в ритме: раз-два-три…
Вальс Мари прерывает стук в дверь.
– Кто это? – понизила голос Мари.
– Это Лизи, госпожа. Можно войти?
– Минуту
Мари надевает пенсне. Кити помогает нацепить ей чепец и подаёт трость.
– Входи, Лизи.
Горничная, переступив порог комнаты, присела в легком поклоне.
– Его светлость просит вас и княжну пожаловать к ужину.
Мари улыбнулась горничной:
– Мы идём, милочка, идём.
Лизи, улыбнувшись в ответ, покидает комнату графини.
Кити и Мари, переглянувшись, живо доканчивают начатое. Мари рисует брови сурьмой, а Кити тщательнее запрятывает её локоны под чепец.
***
За обеденным накрытым к ужину столом сидит князь. За его спиной управляющий Гордей, чуть склонившись над князем, наливает в бокал вино.
– …Я лишь предупреждаю вас, ваше благородие. Эта особа ведёт себя странно и очень подозрительно. Может, нам вызвать…
Слова и действие Гордея прерывает появление Кити и графини. Управляющий тут же, отходя от князя, даёт знак лакеям.
Мари, как было обещано Кити, в прекрасном настроении и с улыбкой.
– Добрый вечер, ваша светлость. Что-то погода сегодня действует на мою голову. Мигрени – страшное дело!
Князь немного удивлён такому повороту. Но, ничем себя не выдав, князь поднялся с места и кивнул графине, отодвинул для неё стул.
Мари, прихрамывая, подошла и уселась на предложенное место.
– Я так полагаю, вам помогает от недугов лимонный эфир, – скривился князь.
– Вы совершенно правы, ваша светлость. Лимон чудесен в своих полезных свойствах. К тому же я его совершенно не ощущаю. Считается, что если вы не чувствуете свой аромат на себе, значит, он вам безусловно подходит.
– Безусловно.
Князь поцеловал дочь и помог ей занять место за столом.
– Однако свежий воздух тоже не помешает.
Князь дал знак управляющему распахнуть окно и занял своё место.
Повисла тишина.
– Мы можем прогуляться на конюшню, посмотреть родившихся котят!!!
Кити сама понимала, что подобное предложение звучало глупо, но правильный настрой и хорошее настроение куда-то безудержно ускользали.
– Что? Прости, милая, я из-за этих головных болей, кажется, теряю слух… Ты меня приглашаешь в конюшню? – вежливо поинтересовалась графиня.
Смех князя окончательно убедил Кити в совершённой глупости. Она дала им повод вновь сцепиться.
– Кити, я тебя приглашаю в конюшню, посмотреть котят, – наконец успокоившись, промолвил князь, глядя на графиню.
– Ваша светлость, вы определённо действуете во вред, – тут же завелась Мари. – В следующий раз, когда Кити пригласит кто-нибудь в конюшню, а она, благодаря вашему примеру, сочтёт это нормальным, могут случиться, мягко говоря, неприятности. Молодые барышни не должны появляться в конюшнях, ваша светлость!!!
– Кити, я надеюсь, ты у меня не глупая курица и понимаешь, что это исключение. Почему-то наша драгоценная графиня полагает, что у тебя нет мозгов?!
– Ну, это переходит всякие границы!!! – соскочила со своего места графиня. – Вы ведёте себя неподобающе. И ваше поведение оскорбительно. Но самое страшное то, что вы не понимаете, драгоценный князь… Это вы прежде могли себе позволить подобное поведение! Но всё изменилось. Вы выводите в свет юную особу. И теперь успех Кити напрямую зависит от вашего поведения, но вы не осознаете этого! Ну что же, продолжайте в том же духе… Ваша слава «затворника-убийцы» идёт впереди вас!
Тишина была почти осязаема, казалось, она длится бесконечно долго.
Мари почувствовала, как на её затылке зашевелились волоски и мурашки заплясали по коже. Мари медленно опустилась на своё место. До неё только сейчас стал доходить смысл сказанных ею слов.
Тем не менее Мари сделала глоток вина и с вызовом посмотрела на князя.
Князь, напротив, старался не смотреть на графиню во избежание непредвиденного.