Алька представил себе. Передёрнуло.
– Я думал, ты больше злишься на самих рудокопов.
– На этих-то? Да брось! Что с них взять, они ж убогие. Они ведь живут в постоянном страхе, что я освобожусь. Понимаешь, когда они скидывали меня в яму, я предупредил, что запомнил всех до единого. Память у меня отменная, слово я держу. Их вождя, главного затейника, я сожрал всего год спустя, как только кожа на спине затянулась.
– Год спу… – Алька присвистнул. – Так у тебя над раной новые кости в локоть вышиной! Как давно ты здесь сидишь?
– Не так много. Лет десять. Или двадцать. Как их считать, если здесь не меняется ни день, ни ночь? Раньше поселенцы сами приходили ежедневно, проверяли, не сорвался ли я с цепи. Потом ещё туристов за деньги водили, можно было вести счёт. Но интерес постепенно пропал, теперь могут месяцами не появляться, так что…
Алька, согревшийся и осмелевший, встал и обошёл «сокамерника». Тот напрягся.
– Вот я очень не люблю, знаешь ли, когда так делают. Чего тебе там надо?
– Извини, хочу осмотреть цепь. Вдруг смогу тебе чем-то помочь?
Послышалось клокотание, словно закипал чайник.
– Нет, я не могу к этому привыкнуть. Человек, ты точно не из этого мира! Помогать мне? Добровольно? Ты уверен? А если я после этого встану и сожру тебя?
– Ой, ладно! Я только что сидел в метре от тебя, настолько голодный и уставший, что ты мог бы съесть меня, вообще не вставая. Если я сниму с тебя цепь, принципиально что-то изменится?
– Ну, скажем, тогда я смогу выбраться из этой ямы и уничтожить всю деревню.
– Тю! Они несколько дней держали меня на верёвке. Били, не давали пить и есть. Только за то, что я на местном рынке хотел спеть несколько песен и поиграть на скрипке.
– Ты что, совсем не знаешь здешних традиций? Здесь пение считается разновидностью черного колдовства. А за скрипку… те, кого просто повесят, считают, что им повезло.
– Они разбили скрипку и скинули меня сюда, тебе на съедение. Так что я не задумывался о судьбе деревни, предлагая тебе… Постой-ка!
– Что там? – он забеспокоился.
Алька ощупал крепление цепей, с лёгким содроганием коснулся хрупкой, словно обугленной, легко крошащейся кости существа.
– Тут темно. Ты не мог бы мне посветить?
Длинная лапа за неимением факела выудила из костра раскаленный булыжник, поднесла к спине. Алька вгляделся в глубокие борозды на металле. Цепь была толщиной в три пальца, разорвать такую нереально, но вот крепление…
– Скажи, у тебя что, едкая кровь?
– Не без этого. Не кислота, конечно, одной каплей полы на трёх этажах не прожечь. Но трогать без толстых перчаток я бы всё-таки не советовал. Что ты там нашёл?
Алька только кивнул и продолжал ощупывать плечо пленника.
– Я думаю, у меня получится. Если будет больно, потерпи немного.
– Э, нет, так не пойдёт! Я дума… А-а-а-а-а!!!
Потрясший пещеру вопль вызвал даже небольшой обвал неподалёку. Вернув способность ориентироваться в пространстве, Алька обнаружил себя лежащим на спине, метрах в пяти от костра. Существо стояло над ним, сверкая глазами и занеся кулак. До него постепенно доходило, что раньше в цепях нельзя было и стоять, и при этом поднимать руку.
– Вот и всё. Твой организм очень крепкий, он постепенно вытолкнул остриё на кольце, которое было ввинчено под лопатку. Ну, наша кожа так выталкивает занозы. Сначала нарыв, больно, потом – хоп…
– Я ничего такого не чувствовал.
– Это руны. Кандалы защищены магией, иначе ты, я думаю, давно бы их порвал или расплавил. Но на острие руны не нарисованы. То ли заказчик продешевил, то ли кузнецы поленились. И когда шип вылез из кости, кровь стала разъедать его. Я просто дёрнул как следует.
– Это было больно!
– Надеюсь, ты не будешь так орать, когда я потяну за второй?
Он, конечно, пообещал. И конечно, орал еще громче прежнего, потому что шип удалось вырвать только с третьей попытки. К этому времени на край ямы сбежалась уже почти вся деревня. Поселенцы решили, что Алька добивает их зверушку, и очень распереживались.
Когда вопль стих, Алька кое-как осмелился открыть глаза. Над ним в отсвете костра возвышался настоящий гигант. Теперь, когда он мог расправить плечи и вдохнуть полной грудью, пластины его брони раздались в стороны, а шипы на суставах угрожающе поблескивали. Пленник был величественен и страшен.
– Ну, вот видишь, я и пригодился. Конечно, руки и ноги у тебя по-прежнему скованы, зато хоть встать можешь в полный рост. И раны, если их не тревожить, заживут быстрее.
– Скованы? – пещеру сотряс демонический хохот. – Да теперь я даже с этими оковами могу завоевать полмира и не слишком устать. Поднимайся, человек, я хочу пожать тебе руку. Азраил давно не был так счастлив, как сегодня!
– Азраил? Я уже где-то слышал это имя. Кажется, в нашей мифологии так звали одного из ангелов.
– Ангелов? Стиксово теченье, вот уж дудки! Обидная догадка!
– Тогда кто ты?
– А вон, послушай. Они говорят правду. Они-то знают!
Чудовище (а сейчас он был полноценным, предвкушающим, выдыхающим пар из ноздрей чудовищем) повернулось к краю ямы, где метались факелы.
– Эй, вы, там! – проревел он. – Вы готовы? Поиграем?
Наверху ахнули, взвизгнули. С криками: «Дьявол! Дьявол освободился!» люди побежали к выходу, сшибая и давя друг друга. Кто-то вопил, кто-то упал, разбивая голову о камни, кто-то в толчее не удержался и полетел с края ямы вниз. Алька ужаснулся.
– Дьявол? Нет!
Пленник задрал морду и огласил яму взрывом клокочущего хохота.
– Азраил, подожди! Ты же шутил, когда сказал, что сожрешь всю деревню? Скажи, что пошутил! Нет, не надо, я прошу тебя!
Но тот уже бежал за своими тюремщиками, и смех его леденил кровь, не предвещая ничего хорошего.
* * *– Она живёт там, за камнем.
Азраил старался ступать тихо, хотя оба они понимали, что в случае с ночным хищником это бесполезно. Крыса, если она у себя в норе, давно знала о приближении охотников.
– Ты уверен, что нам надо туда лезть? – у Альки не было ни уверенности, ни желания.
– Иначе никак, – заверил Азраил. – В ней часть моей силы. Она одна из четырёх.
– Из каких ещё четырёх?
– Из четырёх животных, между которыми делится сила, чтобы поработить дьявола. Меня, в данном случае.
– Как можно крысе отдать твою силу? Это же бред?
– Я уже говорил, местные очень хорошо подготовились к моему появлению, – объяснил Азраил. – Не только цепи заговорили, но и животных. Затем в течение месяца не кормили крысу, давая только куски моей печени, пока эта тварь не начала её жрать и не впитала таким образом мою силу.
Алька посчитал в уме.
– Не получается. Это не может быть та самая крыса.
– Почему?
– По продолжительности жизни. Крысы живут максимум три года. Если она уже была взрослой… Короче, ни одна не протянет столько, сколько ты здесь просидел.
– Эта протянет. Она и сто протянет. Пока она связана со мной, будет жить. Только я могу ее убить, и только убив её, я смогу вернуть силу, которую она забрала.
Алька сделал ещё два шага и снова остановился. Нора была огромна, достаточно широка для человека и недостаточно – для дьявола. Она не вызывала желания заглянуть внутрь.
– Если там не одна крыса, а целый выводок? Они плодятся по пять раз в год, как мы найдём нужную?
– О, на этот счёт не переживай. Ты её сразу узнаешь. Получив мою силу, крыса… м-м-м, немного изменилась. Её нынешние размеры не позволяют, как бы это сказать, естественным путём размножаться. Так что за выводок можешь не переживать.
Алька медленно отступал от норы, пока не упёрся спиной в ногу дьявола.
– А скажи мне, Азраил, только честно. Насколько сильно она изменилась?
– Ну… Ты когда-нибудь видел лесного кабана?
Алька икнул. Ведь он только что всерьёз собирался отправиться в крысиное логово! Один и в полной темноте!
– Заметь, я не заставляю туда силком идти, ты сам вызвался. Да не трясись так, чего испугался? – недоумевал Азраил. – Я же не прошу с ней драться. Всё, что нужно, это выманить крысу сюда, ко мне.