– Когда войско султана аль-Азиза вошло в Айю, по городу распространился слух, что братья-близнецы Иустин и Инсаф ушли в море и не вернулись. Разбойники хлынули в Айю и принялись бесчинствовать. Султан аль-Азиз стал терять корабли и людей. Франки даже не пытались навести порядок. Судя по всему, они были заодно с ворами и пиратами. И султану пришлось назначить в Айе наместников.
– Что произошло дальше? Христиане признали новую власть?
– Безумная идея похода к пустой гробнице разбилась как неф, наскочивший на коралловые рифы. Силы франков подорваны войной. Им ничего не остается, как смириться с поражением в Египте и на Святой земле. Они жаждут мира, как дождя в годину засухи. Только так они смогут сохранить Халдею – землю одиноких замков.
– Бесславные походы! – подумал принц. – Не место смерти, а место жизни Христа, его обитель – вот что спасет честь воинов, принявших крестоносный обет!
Дорога свернула в сторону Айи. Воздух стал еще более влажным. Над поверхностью Северного канала колыхались заросли камышей. Кое-где возвышались покрытые зеленью островки суши. С них стремительно взмывали в небо длинноногие журавли.
Первым наступившее молчание нарушил Ол.
– Так куда же ты держишь путь, амир аль-Хидр?
– Я следую в город Мемфис.
– Не тот ли, что ныне зовется Дамиеттой?
– Нет, я еду в тот, что находиться в Галаре.
– Приходилось ли тебе бывать там?
– Нет.
Ол расхохотался.
– Значит, ты не знаешь, что в Мемфисе царят порок и хаос.
– В этом случае у жителей города всегда остается шанс на установление порядка, в то время как там, где правят наместники султана аль-Азиза, нет никаких шансов изменить свою жизнь.
– Ты думаешь о галарском Мемфисе лучше, чем он того заслуживает. Мудрые люди говорят, что этот город послан в назидание христианам и мусульманам, чтобы они видели, как человек сгорает от страсти и похоти, как развращается его ум и гибнет душа.
– Что же такое происходит в галарском Мемфисе?
– Его жители не ведают об истинном Боге. Их невежество достойно лишь сожаления. Я был там и своими глазами видел, что люди в Мемфисе живут подобно скотам. Дикие и своенравные горожане поклоняются азарту, похоти и чревоугодию, и ни в чем не знают меры. Они не живут семьями, у них общие дети. Их лица скрывают безобразные маски. Ими до такой степени правит гордыня, что они не могут уняться, выдумывая все новые способы как бы приукрасить, получше отделать свои наряды. Их заповеди: подчинись случаю, стремись к свободе и наслаждайся жизнью. Я жил там с чувством, что попал в ловушку, обволакивающую душу подобно паутине. Мой разум никак не мог понять, где находится паутина, и где тот паук, который собирается вонзить в меня ядовитое жало. Что же ты ищешь в этом предательском городе?
– Спасибо, что предупредил. Если мне придется оказаться в Мемфисе, то постараюсь там не задерживаться. Я намерен посетить в его окрестностях святое место, о котором не могу рассказать.
Ол замолк, и разговор прекратился. Вечером он приказал остановиться на привал. Арабы помолились и зажгли шесть костров. У одного из них и расположились Мал, Гор и Ол неразлучный с телохранителями. После ужина шестеро арабов встали спиной друг к другу и под ритм барабана начали поединок с невидимым врагом. Это был воинственный танец, в котором клинки в руках арабов вращались, следуя за ритмом, то быстро, то медленно. Танцоры окружали невидимку, путали его ложными выпадами, и, наконец, пронзили мечами пустоту.
– Они поразили бесплотного духа зла, – пояснил Ол, – дабы он не явился, пока мы спим, и не застал наши души врасплох.
На следующий день Гор повесил лук за спину. Он не только восстановил силы, но и сумел приспособиться к путешествию на верблюде. Ритм верблюжьих шагов заставил его погрузиться в себя. Гор стал отчужден. Он прислушивался к разговорам арабов, хотя и не понимал их языка и не говорил ни слова. Мал догадывался, что юношей овладела тоска по женщине, усиливающаяся с каждым днем разлуки. Он видел, что мальчишеские наивность и жизнерадостность исчезли без следа. Он словно бы отстранился от всего происходящего вокруг. Его взгляд был постоянно устремлен куда-то вдаль.
Мал был занят тем, что искал разговора со змеем. Перед тем как заснуть, он неизменно удалялся в сторону от лагеря и обращался к чудовищу, надеясь все-таки узнать содержание договора, заключенного змеиным родом с его первопредком. Мал хотел знать, что он должен? Но призывы были тщетны. Мал ждал, что змей ответит ему во сне и пробуждался посреди ночи с ощущением невыносимой усталости. Мал не помнил снов и не понимал, что с ним происходит. Он не знал, отчего змей не желает говорить с ним, и ему больше ничего не оставалось делать, как ждать.
Путь в Айю вдоль Северного канала, в отличие от того, которым их когда-то вел Хуфтор, оказался и в самом деле намного длиннее, безопаснее и однообразнее. Лишь иногда им встречались одиноко стоящие замки, которыми была так знаменита Халдея. Арабы ежевечерне повторяли ритуал поединка с духом зла. Так проходил день за днем, пока Ол не объявил, что завтра они прибудут в Айю.
Утром Мал заметил, что Ол чем-то сильно удручен. Во время завтрака Амир не притрагивался к пище и молился. Подождав, пока Мал насытится, Ол пригласил его прогуляться. Едва они отдалились от лагеря на сто шагов, Ол остановился и заговорил:
– Я еще раз спрашиваю тебя, амир аль-Хидр, желаешь ли ты встать под победоносные знамена великого и мудрого султана аль-Азиза?
– Нет. Зачем нести ношу, которая мне не по нраву?
– Я предлагаю тебе спасти свою заблудшую душу от наказания, – покачал головой Ол.
Малу послышались в голосе амира пренебрежительные нотки.
– Твои старания излишни.
– Это окончательный ответ? – уточнил Ол.
– Да, я так решил.
– Что ж, не бывает принуждения к вере. Каждый волен сам избирать свою судьбу. Как же я был рад, когда мы с тобой встретились, – с тоской проговорил Ол. – Теперь я сожалею об этом. Ты отказался присягнуть на верность султану, и я вынужден…
Ол дал знак телохранителям. Двое из них схватили Мала за руки, третий приставил к его горлу кинжал, четвертый остался стоять рядом с амиром.
– Я вынужден предать тебя в объятья смерти. Аллах – свидетель, я мог убить тебя много раз, но мне хотелось дать твоей душе шанс на спасение.
– Кто из западных королей пообещал заплатить тебе за мою смерть? – спросил Мал.
Арабы разоружили его и поставили на колени. Ветер ударил принцу в лицо.
– Твое сердце поражено болезнью, – объяснил Ол. – Я казню тебя по воле создателя. Я защищаю веру Мохаммеда. Он не может допустить, чтобы твоя нога ступила на землю города Айя. Пророк сказал: «Придет аль-Хидр с запада, и Египет падет. Древние джины вернутся. Аль-бахр выйдет из берегов, и многие города будут поглощены водою». Ты враг мусульманской веры. Тебя ждет карающая десница. Молись всем своим богам, чтобы они спасли твою душу.
– Я всегда готов к смерти.
Мал и в самом деле был не против расстаться с жизнью в надежде, что его душа полетит прямиком к Маргарите. Раз сильные мира сего жаждут его смерти, пусть их желание исполнится. Ему самому от этого будет только легче.
– Чего же ты ждешь? Сотвори благое дело!
Земля задрожала от топота лошадиных копыт. Мал решил, что арабы уже седлали лошадей и собираются воссоединиться с предводителем.
– Я хотел услышать твою предсмертную молитву, но, похоже, что существам, порожденным Эблисом, она неведома… – начал Ол и резко отлетел в сторону.
Во вздымающихся клубах пыли, озаренный солнечным сиянием, на том месте, где только что стоял Ол, возвышался Амфал и грозно оглядывал арабов. Из раздувающихся ноздрей пошел дым с резким запахом серы. Телохранители Ола закрыли рот, нос руками и закашлялись. Амфал свалил ударом копыта араба, завладевшего клинком Мала, и принц вернул себе меч Рамзеса. Тот немедленно принял форму двуручной кривой сабли.