– Вот тебе и лженаука, – проговорил Калашников, – и долго она будет так светить? – глянул он на Виктора.
– Трудно сказать, – ответил Виктор, сложив руки на груди, глядя на сферу, – она черпает энергию из земли и мощность поставляемой этой сферой энергии во много выше чем мощность наших электростанций.
– Я не понимаю, – воскликнул Калашников, – ведь одна такая… электростанция, – он глянул на Виктора, – способна обеспечить током целый квартал, если не половину города! Почему мы о ней до сих пор не знаем?
– Вы у меня спрашиваете? Спросите у Черная! – ответил Виктор и отойдя, подошёл к ящикам.
Он открыл один ящик и позвал Калашникова.
– Посмотрите сюда, – кивнул Виктор, указывая на ящик.
– Винтовки? – подошёл Калашников.
– Вроде того, – ответил Виктор, доставая из ящика автомат, – чтобы Вам было понятно, это… – он подумал, – видать новейшая разработка наших оружейников? – улыбнулся он Калашникову.
– Тульских? – взял второй автомат Калашников.
– Нет, – ответил Виктор, – скорее той же оружейной мастерской, из которой и гильза найденная Вами, в прошлый раз.
– Интересная конструкция, – удивляясь, рассматривал автомат Калашников.
– Это, судя по всему, нечто вроде переключателя, – указал Виктор на одну из сторон автомата, – оружие стреляет короткими и длинными очередями, как пулемёт.
– Ну тогда хорошая винтовка, – улыбнулся Калашников, – мне бы таких на мой околоток, то и гарнизон бы в городе можно было не ставить!
– Вот и я о том же, – вздохнул Виктор и положил автомат на место, – к чему, одинокому инженеру, держать в доме целый арсенал?
– Пожалуй, скоро мы об этом узнаем, – ответил Калашников, – чует моё сердце, что свет и холод, это была увертюра, полковник.
– Не думаю иначе, – ответил Виктор глядя на автоматы, – воевать он явно собирался. Знать бы только с кем и против кого.
Виктор открыл второй ящик. Это был цинк, полный автоматных рожков.
– А вот и боеприпасы, – сказал он сам себе, – а что за бочонок? Похоже на бомбу? – кивнул Виктор на блестящий металлический бочонок.
– Сейчас глянем, – положил Калашников автомат и снял с бочонка герметично закреплённую к верху крышку.
– Матерь Божья! – отступил он, – а вот это уж точно не электростанция…
Из бочонка повалил холодный пар.
Виктор, очень быстро отодвинул, почти отпихнул рукой Калашникова и отступил сам.
– Не подходите! Только не подходите близко! – проговорил Виктор.
– Что это? – удивлённо посмотрел на него Калашников.
– Судя по всему это контейнер наполненный жидким азотом, – ответил Виктор, схватился за край крышки и резко захлопнув её, посмотрел на Калашникова, – только вот как и зачем он создаёт столько холода, мне непонятно…
Глава 6
ГЕРМАНИЯ; СЕКРЕТНАЯ БАЗА РСХА; БРАНДЕНБУРГ; 1942 ГОД
Небольшой, крытый двухместный легковой автомобиль, в сопровождении грузовика с солдатами, поздно ночью остановился перед воротами воинской части.
Свет фар осветил фельджандарма. Фельджандарм поправил карабин и приблизился к автомобилю.
– Документы, – посмотрел он на водителя.
Водитель молча сунул ему лист бумаги свёрнутый вчетверо.
Фельджандарм развернул его и подсветил фонариком на текст, бросил взгляд на пассажира. Затем он вернул документ водителю и отойдя, молча показал чтобы машина проезжала.
Поднялся шлагбаум. Двигатель загудел. Автомобиль и сопровождающий его грузовик, скрылись в воротах.
Грузовик остановился почти сразу, едва пересёк шлагбаум. А машина проехала дальше и востановилась перед одноэтажным домом, возле которого не было никакой охраны.
У самого входа в дом горели два фонаря.
Группенфюрер Штейфон молча вышел из машины, глянул куда-то поверх крыши и так же молча направился к дому.
– Господин Штейфон, – встал Олендорф приветствуя Штейфона.
Штейфон, зайдя в маленький кабинет, небрежно вскинул правую руку в приветствии, потом кивком головы поздоровался с Олендорфом и уселся в кресло возле стола.
– Здравствуйте, Олендорф, – произнёс он уже сидя в кресле, – я полагаю, что меня не зря сорвали в Берлин из Югославии?
– Фон Штейфон, – Олендорф хотел было присесть, но потом подумал и подойдя к шкафу, достал бутылку коньяка.
Он поставил её на стол и открыл. Рядом поставил две маленькие стопки.
– Угощайтесь, – улыбнулся Олендорф кивнув Штейфону.
Штейфон молча налил коньяк.
– Ваше здоровье, – поднял он одну стопку и вылил себе в рот.
– Ну так что же, группенфюрер? – отставил коньяк Штейфон, глянув на Олендорфа, – я полагаю так, дело не может быть отложено или перенесено, раз я тут, а не в Белграде. И как сообщает фюрер, Вам требуется специалист именно моего профиля? Я правильно понимаю?
– Совершенно верно, господин Штейфон, – ответил Олендорф, – и прежде всего, это поможет Вам исправить ситуацию, которая сложилась осенью прошлого года в Париже, когда были похищены плёнки с фотокопиями архива диверсионной школы РОВСа.
– Вы о похищении архива нашей диверсионной школы? – недоверчиво глянул на Олендорфа Штейфон, – уж не хотите ли Вы сказать, что архивы перехвачены и не попали к русским?
– Нет, не перехвачены, – ответил Олендорф, – и к резиденту русской разведки в Швейцарии они попали. Но именно Вы можете сделать так, что к русским они никогда не попадут. Скажите, вы хорошо знаете местность восточнее Харькова?
– Хорошо ли я знаю Харьковскую губернию, Вы хотите сказать? – усмехнулся в ответ Оледорфу Штейфон, – я там вырос, учился и воевал в Гражданской войне, Олендорф. А почему Вас так заинтересовал Харьков, осмелюсь спросить? – он, прищурив глаз, глянул на Олендорфа.
– А штурмбанфюрер Кузьмин-Караваев, вроде бы Ваш земляк? – спросил Олендорф тише.
– Гм, – подумал Штейфон, – скажу честно, если бы его не нужно было ликвидировать и ловить, то я не хотел бы и слышать этого имени.
Он глянул на Олендорфа, хотел было что-то спросить но отвёл взгляд в пол и усмехнувшись, снова посмотрел на группенфюрера.
– В городе, в котором я учился, под Харьковом, жила старушка, – сказал Штейфон, – княгиня Елизавета Кузьмина-Караваева. Душевная была женщина, но немного со странностями. Замкнулась в себе после смерти мужа и мало кого принимала в своём особняке. А когда погиб её сын, то и вообще даже прислугу распустила. Осталась кухарка да ключница, горничная. А почему Вы решили, что штурмбанфюрер Кузьмин-Караваев, мой земляк?
– В том-то и дело, что достоверно неизвестно откуда он вообще взялся, – ответил Олендорф, – Кузьмины-Караваевы, вроде как из ваших мест, Штейфон. Но этот, по всем данным родом из Анапы. А это, ой как далеко от Харькова.
Он вздохнул.
– Вам надобно будет выяснить, какой он Кузьмин-Караваев, князь он или нет и кто он вообще такой, найти его и ликвидировать.
– Да я сам об этом мечтаю уже почти год, Олендорф, – усмехнулся Штейфон, – Вы прикажете мне его уничтожить силою мысли? Тут вопрос: Где мы, и где он? И этом вопросе, существует ответ только на первую его часть. Даже после того как мы арестовали его жену и сына, он не появился. Хотя тут логично. Командование его могло и не информировать об аресте семьи. Но его жена не последний человек из Движения Сопротивления в Париже. И о провале подполья в Париже, он не узнать не мог. И давно должен бы был зашевелиться и проявить себя.
– И что Вы планируете делать с семьёй? – посмотрел на него Олендорф.
– А что делать? – усмехнулся Штефон, – что делать с большевиками? Рейхсфюрер намерен переправить их в Берлин. Жену будут судить и ясное дело казнят. Сына, как военного, предадут военно-полевому суду за сотрудничество с французскими подпольщиками. А там уже не мои проблемы.
– Понятно, – вздохнул Олендорф, – ну так у меня к Вам ещё есть интересные новости, и не скажу, что хорошие.
Он встал и прошёлся по кабинету, потом повернулся к Штейфону.
– Мне известно, что Вы были дружны с бароном фон Готтом. И фон Готт совсем рядом. И воюет против нас.