Гречко помолчал.
– Искусство… – проговорил он, – несчастный Илья Ефимович! Он старается сделать этих людишек лучше, а у них каждая их мысль – извращена, они выворачивают наизнанку всё, даже себя самих. Знаете почему?
– Почему? – кивнул ему Виктор.
– У них в душах грязь, – ответил Гречко, – жуткая грязь. И они, естественно, видят вокруг только грязь. А едва появляется что-то большое и светлое, будь то мысль, порыв, даже душа, как они начинают клеймить её грязью, потому что себя считают чистотой. Ищут подвох. Стремятся опорочить и охаять. Они просто не могут по другому. Они не умеют по другому думать. И они не виноваты в том, что они такие.
– Но ведь они такими не родились? – сказал Виктор.
– О нет, Боже упаси! – ответил Гречко, – детки рождаются миленькими, славненькими, добрыми ангелочками. У них души как сказочные феи, порхают, стремятся к свету. И вот, едва дитя подлетает к этому свету, как бежит мамка, привыкшая к тому что она уличная девка. Хрясь этого ангелочка! «Ты куда!? Не видишь, оно не похоже на твою мамку!» А мамка-то для дитя, это идеал и образец подражания? И дитя начинает думать, что свет и добро – это плохое, а уличная девка это хорошо. А всё почему? Они не видят ничего кроме кабаков, распутниц, пьяниц и не слышат ничего кроме огульной кабацкой брани. И для них это хорошо. Это их рай. Рай нищих и духовных калек. И когда кто-то пытается переубедить их, построить в городе что-то непохожее, непонятное для них, против него ополчается весь город. И все ищут грязь. Втаптывают в грязь этого наивного. Исправляют, так сказать.
Гречко снова помолчал.
– Знаете как я называю этот город? Не иначе как «Оно»!
Обед подошёл к концу.
Гречко помолчал, потом бросил взгляд на супругу и чуть улыбнувшись кивнул.
– С вашего позволения, мы покинем вас и удалимся в библиотеку, – тихо сказал он, – не думаю, что господа офицеры прибыли послушать моё мнение о наших земляках.
– Дамы, – поднялся Виктор, – было приятно провести с вами время, но знаете, дела.
– Приезжайте почаще, полковник, – ответила супруга Кузьмы Демьяновича, – и Вы, господин штабс-капитан, – посмотрела она на вставшего вслед за Виктором Вайсберга, – я слышала Вы местный?
– Всенепременно, – чуть улыбнулся ей Вайсберг, – будете в Чугуеве, я тоже буду рад встречи с Вами.
– Думаю, к Пасхе мы приедем проведать родных, – ответила дочка Кузьмы Демьяновича.
– В этом случае, буду рад сопровождать Вас, мадмуазель Гречко, – посмотрев на неё, слегка кивнул головой Вайсберг.
– Ну полно, увидитесь, – встал Гречко и позвал офицеров за собой…
– Я так понимаю, – зайдя в библиотеку Гречко присел в своё привычное кресло-качалку и бросил взгляд на Виктора, – разведку Морского генерального штаба мало интересуют вопросы строительства Делового Двора? Присаживайтесь, господа, – указал он на стоящие неподалёку стул и табурет, – если интересуетесь, у меня есть интересные экземпляры в этом собрании.
– Интересует, – взял Виктор с полки одну из книг, а Ваня послушно присел, наблюдая за тем как Виктор перелистывает страницу за страницей.
– Шекспир, в оригинале? – посмотрел Виктор на Гречко, отложив книгу, – восемнадцатый век, бесценный фолиант! Знаете, мне с детства нравился шестьдесят шестой сонет! Помнится, ещё мальчонкой, в школе на уроке я зачитал его с выражением, вслух. За что был нещадно бит одноклассниками.
– Хе! – усмехнулся Гречко, – «Зову я смерть! Я досмерти устал от гордости, идущей в приживалки…», – произнёс он выразительно, глядя в сторону, – кому же понравится правда в глаза! – и перевёл взгляд на Виктора, – а Вы учились не в гимназии? Я думал, что барон должен бы был как минимум окончить именно гимназию, если не лицей?
– Мне было девять лет, – ответил Виктор присев на стул, – а в десять со мной уже занимался лучший гувернёр штата Нью-Джерси.
– Вы жили в Североамериканских Соединённых Штатах? – удивился Гречко.
– Можно сказать, что я там вырос, – кивнул Виктор, – а родом из Могилёва, – он улыбнулся и вздохнул, – если Вы не против, мы можем перейти к делу?
– Конечно, господа, – сказал Гречко, – так чем интересна моя личность Адмиралтейству?
– Вам знаком некто Георгий Полежаев, инженер, изобретатель и немного странный человек? – спросил Виктор.
– Сразу прямо? – улыбнулся Гречко, – значит вам известно больше чем Вы говорите, полковник! Ну что ж, тогда скрывать, как я понимаю, нечего?
Виктор молча покрутил головой глядя на Гречко.
– Мне он знаком, – продолжил Гречко, – и я думаю, Вы прекрасно, и даже лучше меня знаете, что никакой он не странный, и даже не немного. Он гениальный и достойный сын Отечества нашего. Я думаю, что Вы вполне разделяете моё мнение касательно него. Вас интересуют его разработки?
– Интересуют, – кивнул Виктор.
Гречко подумал.
– Вы верите в то, что вокруг не только нашей планеты, но и вокруг каждого предмета и существа, существует магнитное поле?
– Вращающееся магнитное поле, которое может служить так же средством передачи информации, – ответил Виктор, – а так же, данные магнитные поля, при определённых условиях, могут вызывать эффект «кротовых нор», туннелей пространства-времени. А при определённых температурных условиях, существует возможность так называемой «заморозки информации хронополя и измерения».
Гречко удивлённо посмотрел на Виктора.
– Последнее, – сказал Виктор, – изобретение инженера Полежаева.
– О том, что вращающееся магнитное поле вовсе не теория, знает только один человек на Земле, – проговорил тихо Гречко, – это Никола Тесла.
– Нет, – покрутил головой Виктор, – знают двое. Ещё есть инженер Гудвин. Хотя, знаете так же Вы, Полежаев и как видите, мы с господином Вайсбергом.
– Хорошо, – пришёл в себя Гречко, – значит Морской генеральный штаб заинтересовался работой Георгия Полежаева?
– Я бы сказал, – поправил его Виктор, – разведка имеет интерес, чтобы изобретение это служило России, но…
– Чтобы о нём знал только определённый круг лиц, включая Государя Императора? – спросил Гречко прервав его.
– Именно, – кивнул Виктор, – и нам очень хотелось бы знать, делился ли Георгий Полежаев своими планами с Вами.
– Был он у меня две недели назад и планами делился, – встал Гречко, подошёл полкам с книгами, взял с неё две толстые тетради и протянул их Виктору, – вот то что он оставил мне на сохранение. И сразу предупреждаю, что это копии его записей.
Он присел обратно в кресло.
– А оригиналы? – посмотрел на него Виктор.
– Полежаев говорил, что отправил их мадам Кюри, – ответил Гречко.
– Марии Кюри? – посмотрел на него Виктор бегло листая тетради.
– Не знаю зачем, но Полежаев очень спешно покинул Чугуев, – ответил Гречко.
– А куда мог отправиться Полежаев, господин подполковник? – спросил у него Вайсберг.
– Он не говорил, – подумал Гречко, – сказал только, что у него есть информация о прибытии людей от некоего Олендорфа.
– Олендорфа? – удивился Виктор, – но как такое возможно?
– Вы знаете кто это? – посмотрел на Виктора Вайсберг.
– В том-то и дело, что знаю, – ответил ему Виктор.
– Я понимаю так, что это ваши коллеги из Германии? – глянул на них Гречко, – дело идёт к войне, если я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – вздохнул Виктор, – нам пора, с Вашего позволения.
– Ну, не смею задерживать господ разведчиков, – ударил себя ладонями по коленям Гречко и встал.
– Будете в Купянке просто так, не обязательно по службе, всегда будем рады Вам, господа, – сказал он, – а найдёте инженера Полежаева, то кланяйтесь от меня. Знаете, таких людей беречь надо как зеницу ока, а не вынуждать их прятаться от белого света. А ведь мог бы быть гордостью России…
– Вы меня удивляете своими познаниями, господин полковник, – сказал Вайсберг, когда уже вышли на улицу и сани тронулись в обратный путь, – неужели этому всему учат наших разведчиков?
– Этому учат в Сорбонне, – ответил Виктор.
– Вы окончили Сорбонну? – спросил Вайсберг.
– Мой родной отец был физиком, – посмотрел на него Виктор, – а я очень хотел быть похожим на отца.