Еще одна пересадка, очередной подъем за билетами на станции «Финсбери-парк» – и мы наконец-то добрались до Финчли; оттуда уже было рукой подать до многоквартирного дома вблизи Незер-стрит, который значился у нас как последний адрес моей кузины Мораг. При виде этого шикарного здания у меня пропал дар речи: в моем представлении многоквартирные дома всегда ассоциировались с самыми дешевыми муниципальными квартирами, если не трущобами; я еще думала, что Мораг, к ее чести, поселилась в самой скромной лондонской каморке, экономя каждый пенни. По одному лишь размеру припаркованных на частной стоянке машин, не говоря уже об архитектуре всего комплекса, можно было сказать, что скромностью здесь не пахло.
Мраморная лестница вела к двойным дверям из стекла, за которыми открывался вестибюль с мягкими креслами и экзотическими растениями. Подергав ручку, я обнаружила, что дверь заперта.
– Облом, – подытожил брат Зебедий. – Не пустят.
В мраморной стене он нашел глазами какую-то сетку из квадратных ячеек с кнопками и мелкими светящимися надписями. Сбоку виднелась небольшая решеточка.
– Номер? – спросил он.
– Тридцать пять, – сказала я.
Он провел пальцем сверху вниз по пластиковым ячейкам. Под отросшим ногтем чернела грязь, но я придержала язык.
– Во, – сказал он. – Тридцать. Пять. Написано. Мистер. Миссис. Гойл. – Он надавил на кнопку.
– Да? – Из-за решетки немного погодя зазвучал женский голос.
– Позволь-ка, брат. – Я отодвинула Зебедия в сторону и приблизилась к решетке. – Добрый день, мадам. Извините за беспокойство, мне нужна Мораг Умм, знаменитая исполнительница баритонной музыки.
– Кто, простите?
– Мораг Умм, знаменитая исполнительница баритонной музыки, – повторила я. – Мы с ней двоюродные сестры. По моим сведениям, она здесь живет. Это ее последний адрес, который нам известен.
– К сожалению, ничем не могу помочь. Леди, которая жила в этой квартире, выехала месяца два назад.
– Я не знала. Понимаете, она моя двоюродная сестра, и наша семья очень встревожена отсутствием вестей. Может быть, она хотя бы оставила адрес для пересылки корреспонденции?
– Не могу сказать. Простите, а кто этот джентльмен, рядом с вами?
Распрямившись, я уставилась на Зеба – не скрою, как баран на новые ворота. Он кивком указал поверх моей головы на маленькую коробочку, закрепленную сразу за входной дверью:
– Камера.
– Еще не хватало! – расстроилась я. – Нас снимают для телевидения?
– ТВ-глазок, – объяснил Зеб.
– Кошмар! – задохнулась я. – Сколько же зрителей собирает передача «Глазок»? – У меня пересохло во рту.
– Алло? – напомнил о себе голос из-за решетки. От моей тупости Зеб досадливо скривился:
– Не передача. Охрана. Квартир. Наблюдение.
Что-то вроде бы прояснилось; я поспешила вернуться к решетке переговорного устройства.
– Еще раз извините, мадам. Не расслышала. Это мой сводный брат, брат Зебедий, он тоже из ласкентарианцев.
– Как вы сказали? – удивился голос; Зеб вздохнул, и я краем глаза увидела, что он отрицательно качает головой. – Он тоже – откуда?
– Из ласкентарианцев. – Меня бросило в краску: растолковывать такие дела Неспасенным – жуткая морока. – Это долго объяснять.
•– Понимаю. Ну что ж, – сказал голос с очевидным намерением закончить беседу. – Жаль, что не смогла помочь.
– Может быть, она все же оставила почтовый адрес? – От безнадежности я решилась на повторную попытку, – Мы просто хотим убедиться, что с ней ничего не случилось.