Когда дело было сделано, мы отправились на кухню, где Зеб при свете огарков ароматических свечей совершил ритуальное омовение моих ног в маленьком пластмассовом тазике, пока Тушка готовила кушанье с азиатскими приправами, отдаленно напоминавшее «пасти» или «самосу»; я вручила ей прямоугольные пакетики из пергамента, в которых привезла щепотку священного чайного листа и символическое количество сала. Она недоверчиво покосилась на плоские прямоугольнички, потом развернула их и понюхала содержимое первого.
– На чай смахивает.
У нее был мягкий говорок, какой бытует на юго-востоке Англии – точнее определить не берусь.
– Это и есть чай, – сказала я.
– Бр-р-р, свиньей разит.
– Так ведь это – сало, – пояснила я и строго посмотрела на Зеба, который в это время мизинцем омывал промежутки между пальцами моей ноги. У него был виноватый вид, но удивляться не приходилось: брат Зебедий, судя по всему, не приучил подругу к нашим застольным ритуалам.
– Свиное? – уточнила Тушка.
– Совершенно верно.
– Это без меня. – Тушка фыркнула и брезгливо швырнула крошечный пакетик на пластиковую столешницу.
– На вегетарианство. Подсела, – извиняющимся тоном объяснил Зеб.
– Все нормально, – ответила я, улыбаясь девушке. – И вполне понятно. Думаю, тебе известно, что наша вера тоже запрещает некоторые виды мяса, например мясо птиц, то есть двуногих.
От меня не укрылось, что Тушка с Зебом обменялись многозначительными взглядами; видимо, город развратил моего брата, и тот начал есть птицу. Я подумала, что нужно будет вернуть брата Зебедия на путь истинный (если, конечно, хватит времени). Притворившись, будто ничего не произошло, я продолжала:
– Сделай одолжение, посыпь чаем то, что ты для меня готовишь.
– Что? Сухую заварку на лепешки сыпать? – изумилась она.
– Маленькую щепотку, как будто это соль или перец. Не для вкуса, а чисто символически, – объяснила я.
– Ну-ну. Разве что символически, – неодобрительно буркнула Тушка и отвернулась.
Забрав со стола второй пакетик, я сунула его в карман, чтобы впоследствии освятить еду прямо на тарелке.
В прихожей стукнула дверь, и на пороге кухни возник рослый, коротко стриженный белокожий парень в неряшливой куртке со множеством разноцветных значков. Не веря своим глазам, он уставился сверху вниз на Зеба, который все еще обмывал мне ноги. Я улыбнулась.
– Бох ты мой! – сказал он с ирландским акцентом и ухмыльнулся.
– С ходу. Въехал, – со вздохом подтвердил Зеб.
– Как, говоришь, ее зовут, твою сводную сестру?
– Агарь, – повторила я, для убедительности кивнув головой.
– Это ведь мужское имя, скажи, Зеб?
Зеб неопределенно пожал плечами.
– Конечно мужское, – не унималась Тушка. – Как-то так зовут того урода из комиксов – вспомни «Сан».
Я, естественно, не вспомнила того урода и уж тем более его сан, но быстро сообразила, что речь идет о какой-то газетенке.
– Насколько мне известно, – сказала я, – Агарь – библейское имя, древнееврейского происхождения; так звали служанку, точнее, рабыню жены Авраама.
– Круто.
Дело близилось к вечеру; под рев и выхлопы транспорта, застрявшего в пробке, мы возвращались из Килберна, куда ходили за вином к домашнему ужину: пока Зеб с Тушкой выбирали алкоголь, я нашла поблизости телефонную будку и позвонила в дом Вудбинов, используя свой тайный код 2-9-4. Спиртное, что-то вроде сидра, было куплено в пластиковых бутылках с вульгарно-яркими этикетками.