Её слова абсолютно не соответствовали истине. Для начала! Я никогда ей не врал. Я вообще всегда говорю правду. Исключительно! Это моё жизненное кредо! И один из основных принципов!
Что касается шуток, то, положа руку на сердце, остроумнее меня человека нельзя было бы сыскать на всём постсоветском пространстве. Берите шире, во всей Европе!
Ну а уж о себе как о мужчине я из природной скромности умолчу; ненавижу мужчин, расхваливающих себя и свои способности. Я скромно промолчу. Ибо… Ибо просто не хочу хвастать, но в постели я – Бог.
В общем, так! Лучше меня нет, не было и не будет мужчины. Во всяком случае, в двадцать первом веке. Тут уж можете поверить мне на слово. У меня нет причин говорить вам неправду.
Короче… Она много ещё говорила обидных слов, стараясь меня побольнее задеть, но я не поддавался на провокации. Я ведь давно уже не мальчик. Кое-что понимаю. И в женщинах, и в жизни. И уж тем паче в жизни жещин.
Женщины для меня не представляют ни тайн, ни загадок. Я читаю женщин, как раскрытые книги, на каком бы языке ни была написана книга. Впрочем, большинство женщин не дотягивают до звания книги, они лишь дешевые комиксы, или того хуже – примитивные разукрашки.
Но я любил не столь примитивную женщину. Она почти была мне под стать. Во всех смыслах. И физически, и духовно… Ну, а от душевной болезни никто не застрахован. Она могла сойти с ума. Ей было с чего сходить.
Проявляя зрелую мудрость, я вкрадчивым голосом тихо, медленно и мягко сказал:
– Детка, оставим этот неприятный разговор. Ты сейчас взвинчена, ты слегка не в себе. Я знаю, что в последнее время уделял тебе непростительно мало внимания. Всему виной моя служба. Она отнимает всё время и все мои силы. Ты же знаешь, на страже закона и порядка необходимо быть начеку ежесекундно… Иначе быть беде! Так уж устроен наш мир. Пойми, я делаю это не для себя, а исключительно во имя закона и справедливости. По-другому никак нельзя. Сама понимаешь – служба есть служба…
– Что ты несёшь?! – воскликнула она. – Можно подумать, ты агент национальной безопасности!
– К твоему сведению…
– Боже ты мой! Что ты мелешь? Ты всего-навсего охранник в обыкновенном книжном супермаркете!
– Мария… не смей…
– У тебя даже оружия нет!
Тут уже и я начал заводиться не на шутку.
– Мария, запомни раз и навсегда: человеку, который умеет убивать голыми руками, оружие не нужно. И даже не смей сомневаться в моей…
– Ой, только не начинай мне снова заливать о своём якобы героическом военном прошлом. Я этого уже точно не вынесу!
Но тут я вскипел и, не в силах сдержаться, выпалил:
– Что значит – якобы? Откуда этот скептицизм? Да как у тебя только язык повернулся такое сказать, женщина?! Да будет тебе известно, моя дорогая, я боевой офицер!..
– Всё! – психанув окончательно, заорала Мария пуще прежнего. – Всё!!! Достал ты меня, клянусь Богом! С меня хватит, честное слово! Всё!!! Я ухожу!!! Навсегда! И даже не думай меня удерживать!!!
И она начала собираться. Не просто собираться, а собираться, чтобы уйти от меня навсегда!
Я ошалел от неожиданности и стоял посреди комнаты, словно стукнутый молотом в темя.
Всего каких-то несколько минут – и вот она уже на пороге. Это случилось почти мгновенно. Я не успел как следует пораскинуть мозгами, я был совершенно обескуражен… Она уходит. Бросает меня. Она собирает свои вещи, дабы уйти навсегда…
К слову сказать, когда женщинам очень надо, они способны собраться за считаные минуты. Хотя обычно они, чтобы, например, сбегать в ближайший магазин за пачкой клубничного йогурта, собираются около трёх с половиной часов. А тут раз-два-три – и она уже упаковала три чемодана и четыре огромные сумки.
Признаюсь! Признаюсь, мне хотелось, да, очень хотелось крикнуть ей: «Остановись, детка! Не уходи! Дай мне шанс! Я исправлюсь! Даю тебе слово! Я изменюсь! Отныне и во веки вечные! Клянусь всем самым святым! Даю слово офицера! Я стану другим человеком! Я буду мыть свою тарелку после ужина! Я обещаю больше не курить в квартире! Я изменюсь! Клянусь здоровьем моих дальних родственников! Теми, кто из них ещё сохранил жизнь! Уходя утром на службу, я буду выносить мусор! Клянусь! Поверь мне, момонтёночек! Я буду поднимать стульчак на унитазе и перестану разрисовывать тебя, когда ты спишь! Ведь я же люблю тебя, дурочка, люблю! Слышишь, люблю! Ты же это прекрасно знаешь!»
В голове моей зрели, множились и путались десятки самых изощрённых клятв и обещаний, а вместе с ними и сокровенные слова извинений… но… Но увы!
Я ничего не крикнул ей вслед.
Я промолчал.
Моя мужская гордость всё-таки взяла верх над моими чувствами и не позволила мне опуститься до бесполезных унижений и клятв. Да, я промолчал. И могу объяснить, почему. Я был больно задет за живое! И в результате чёртова гордость взяла верх!
Я не сумел поступиться своей гордыней и осознанием собственной правоты. И вот всё закончилось навсегда. Она ушла. Насовсем. И дала понять, что на сей раз она ушла бесповоротно.
Она бросила меня совсем одного с разбитым вдребезги сердцем. Ушла, даже не оглянувшись на того, кому пусть и не нарочно, но нанесла смертельное ранение.
Уму непостижимо. Бросила, сволочь неблагодарная, как бросают блохастого котёнка только за то, что он не специально, а неумышленно и случайно нассякал в тапки хозяина дома!
Мария ушла, забрав с собой все свои вещи. Ничего не осталось. Только на балконе я потом, спустя день, обнаружил её одинокий розовый бюстгальтер, грустно и безжизненно висевший на бельевой верёвке. И всё.
Ох, Мария, Мария…
Свет моих очей. Смысл моей частной жизни. Музыка моей души. Огонь моих чресел… Лапулечка моя ненаглядная… Мой милый крохотный пахучий мамонтёнок… Где ты теперь и с кем?…
Скажу вам правду… Я честно пытался её забыть. Стереть её из памяти. Вытеснить чем-то или кем-то другим… Буквально в тот же день пытался… Даже пошёл для этой цели в ночной клуб… Пытался и на следующий день тоже… И на следующий…
Увы! Не получалось у меня забыть её, не получалось. Не так-то это легко – вычеркнуть из своего сердца ту, с которой в первую ночь у тебя было почти четыре раза.
Эх, Мария, Мария… Как ты могла уйти?… Не понимал тогда, не понимаю и теперь… Ох ты Боже ты мой…
Нет, не могу продолжать далее… Прошу меня простить, но я вынужден взять небольшую паузу… Одну минуту буквально! Я должен проглотить комок в горле и сдержать набежавшие слёзы отчаяния и обиды…
Знаю! Как боевому офицеру, мне не пристало плакать. Мужчины не плачут…по таким сущим пустякам, как потеря любимой женщины… Тем более офицеры… Но, видит Бог, ничего не могу с собой поделать!.. Хоть бери да стреляйся! Впрочем, я настолько взволнован, что всерьёз боюсь не попасть себе в висок. Руки дрожат, поджилки трясутся… Со стороны, наверное, может показаться, что я танцую, но это не так. Я редко танцую с горя, да ещё и без музыки. Фух!.. Ладно… Продолжим…
Без неё я начал пить. Я и при ней пил, и пил много, но без неё мне пить было очень горько, а я пил, и пил пуще прежнего… Так прошло три месяца. Может, чуть больше.
Однажды, посмотрев на календарь, я понял, что прошло ровно сто дней, как мы расстались. Надо же, подумал я равнодушно. Прошло уже сто дней. Сто дней одиночества. Можно было бы книгу написать. А что, название подходящее, разве нет? Весьма подходящее и превосходное название для книги. Броское! Сто дней без секса. Говоря откровенно, в этом смысле я шёл на рекорд. Что, конечно, совсем… ну вот прям ни чуточки меня не радовало.
Самое интересное, равно как и самое удивительное – я ни о чём не жалею. Теперь не жалею. Что ни случается – всё к лучшему. Ибо хуже всегда только тогда, когда с тобой уже ничего не случается вовсе. Таково моё мнение. И эта моя личная драма, моя беда была к лучшему! Дело в том, что благодаря произошедшему я осознал – дальше так жить нельзя. Нужны перемены. Я должен попробовать всё изменить. Изменить всё радикальным образом. Раз и навсегда!