Когда я дочитала письмо, то поняла, что плачу. Бедная моя мама, как ей было непросто с нелюбимым мужем в далёком холодном краю! Почему же так сложилась её жизнь?
Я долго не могла уснуть, хотя и обещала мужу, что расстраиваться из-за писем не буду. Только одно дело сказать, а другое – исполнить. Мы не можем до конца знать заранее, как будем реагировать на какое-то событие. Я поняла после прочтения письма, что переоценила свои силы. Мне казалось, что четыре года молчания сделали своё дело, и я похоронила в памяти своё детство. Когда я дала Миле согласие поехать с ней в Сибирь, я скрыла от неё, да и всех окружающих, один важный для меня момент – я хотела встретиться с мамой. Родной мамой, которая жила под Читой в поселении. Я думала, что в первые же каникулы поеду к ней. Судьба была ко мне и на этот раз безжалостна! До первых зимних каникул бабушка написала, что Лилия вернулась домой и живёт теперь у неё. Господи, как я плакала тогда, получив это письмо! Так плачут, когда невозможно достичь цели, к которой стремились несколько лет, и приходит осознание, что от тебя в этой жизни ничего не зависит! Неужели мы пешки в чьей-то жестокой игре?
Отец, когда женился, сказал нам, детям от первого брака, что наша мама умерла в Сибири через год после отъезда, но я лично не поверила ему, хотя тогда, в десять лет, пережила самые тяжёлые минуты своего детства. Никому не пожелаю два раза подряд потерять мать! Сначала отец подал в суд на лишение её родительских прав, и по его настоянию за тунеядство маму, это при трёх малолетних детях, сослали в Сибирь. Смутно помню сцену прощания – мама в слезах обнимает нас, а мы цепляемся за неё и не хотим отпускать. Отец грубо схватил её за рукав и оттащил от нас. Она села в машину и уехала на вокзал… До сих пор перед моим взором её глаза, полные слёз и отчаяния…
Потом мачеха, изо всех сил стараясь, чтобы мы называли её мамой, показала нам какое-то письмо, в котором подтверждалось, что Лиля умерла. Где-то в глубине своей наивной детской души я не верила в смерть мамы, я ждала и надеялась на чудо… Как-то случайно я услышала разговор бабушки Даши со своей сестрой, в котором они обсуждали, что послать дочери, чтобы она пережила холодную зиму в Сибири. Так я получила ещё один шок, узнав, что на самом деле наша мама жива. И я возненавидела её за всё, что мне пришлось пережить! Как она могла с нами так поступить? Как могла бросить нас и не писать, если она была жива? Ведь она так любила меня и братьев! Как же можно предать любовь? Разве может поступить так настоящая мать? В моей детской голове не укладывалось это, и, наверное, чтобы защитить себя от боли и отчаяния, я невольно допустила в свою душу ненависть. И прожила с ней долго…
Мне не хочется вспоминать своё детство, не хочется копаться в прошлом. Только я понимаю, что без этого я не смогу объяснить, почему мне хотелось, чтобы свекровь приняла меня как родную дочь.
Как я упоминала, моё детство прошло в небольшом южном городе Солнечногорске. По тем временам семья с тремя детьми ещё не считалась многодетной, мы жили скромно, если не сказать более жёстко – бедно. И не совсем благополучно.
Отец, я не помню, чтобы называла его папой, кроме знаменитой в те годы фамилии Ларин, ничего мне в жизни не оставил – ни наследства, ни добрых о нём воспоминаний. Был он человеком малообразованным, грубым, жёстким, до садизма, и нелюдимым. Хотя внешность имел приятную – высокий, подтянутый, с копной русых вьющихся волос, с упрямым подбородком и светлыми, но холодными, глазами. Я не помню его улыбку или смех, я не помню, чтобы он играл с нами, детьми, в какие-нибудь игры, я не припоминаю ни одного разговора по душам. А в народе говорят, что отец всегда мечтает иметь мальчика, а любит больше дочь. Ни я, ни мои два брата, старший и младший, отцовской любви не ощущали. Мы даже не представляли себе, как настоящий отец должен любить детей. Мне всегда казалось, что мы ему постоянно мешаем, чем-то досаждаем или делаем что-то не так. Я его панически боялась, до дрожи во всём теле, до заикания! Боялась его тяжёлого взгляда из-под мохнатых бровей и его тяжёлой руки. Да-да, он часто в порыве злости и какого-то бессильного отчаяния поднимал на нас не просто руку, а брал ремень и стегал до тех пор, пока мы не забивались под кровать. Я тихонько радовалась, когда он уезжал в командировку, чувствуя некоторую свободу. А уезжал он часто, даже в то время, когда мама с нами уже не жила. Он работал проводником вагона дальнего следования. Я потом, когда у меня самой появились дети, часто думала – как он мог оставлять нас одних, без матери, на два-три дня? Надеялся на бабушку Дашу, живущую с нами по соседству? Так она видеть его не могла после того, что он сделал с её дочерью! Как мы вообще выжили без денег и нормальной еды, ведь он оставлял нам, как сейчас помню, 32 копейки, ровно на две булки серого хлеба! И это не во время войны… Так что о чувстве голода, когда сосёт под ложечкой и хочется хоть что-нибудь пожевать, я знаю хорошо. Удивительно, что в таких условиях никто из нас не начал воровать! Кстати, мы в школе никому не говорили, что отец нас бьёт, а мачеха выгоняет из дому. Мы не привыкли жаловаться и не ждали ни от кого помощи. Смирились со своей безрадостной судьбой. Старший брат Витя не отличался в школе примерным поведением и хорошей учебой, но по кривой дорожке не пошёл. Младший Серёжа и вовсе рос болезненным и беспомощным, он везде и всюду бегал за мной хвостиком. Плакал, не понимая, где наша мама и скоро ли она вернётся.
Я повзрослела рано и очень быстро, до прихода в дом мачехи, заменила братьям мать – я научилась готовить борщ, картошку, макароны, яичницу, я стирала вручную их рубашки и носки, я собирала их в школу. Не знаю, откуда у меня возникла уверенность, что все мои детские переживания и трудности останутся позади. В десять лет я дала себе слово, что когда-нибудь напишу о своей жизни роман и стану, конечно же, знаменитой. А пока… – надо учиться только на отлично! Иначе я так и останусь за бортом жизни.
Как я завидовала одноклассницам, у которых было всё – любящая мама, дружная семья, модные наряды и светлое будущее. Мне выпала доля добиваться всего самой. Я решила развивать свой ум при помощи шахмат и к окончанию школы имела уже первый взрослый разряд, выполнив норматив в мужском турнире. Я, как могла, следила за своим здоровьем, делала по утрам зарядку, ходила в школьную секцию баскетбола. Зимой каталась на лыжах, закреплённых ремнями на валенки, любила с братьями гонять по улице на велосипеде и научилась плавать. А школу, как и задумала, окончила с золотой медалью.
Повзрослев и став мудрее, я решила как можно больше узнать о семьях отца и матери. На каникулах поехала к маминой сестре, и тётя Марина рассказала мне удивительную историю. Оказывается, отец хотел жениться на ней. Они подали в загс заявление, но в ночь перед свадьбой тётя вдруг отчетливо поняла, что совершает в жизни непоправимую ошибку. Она отказала жениху и уехала к маме, моей бабушке Дарье, в небольшой южный городок. Через некоторое время отец приехал следом и умолял Марину выйти за него замуж. Она наотрез отказалась. Тогда бабушка предложила:
– Давай я тебя познакомлю со своей старшей дочерью Лилией. У неё и характер мягче, и красотой её судьба не обделила.
Так мама вышла замуж за жениха своей младшей сестры, зная его всего…три дня. Не надо забывать, что недавно закончилась война, и женихов на всех не хватало. А если учесть, что отец в молодости был хорош собой, то скоропалительный брак матери можно как-то понять. Вот только бабушка всю жизнь не могла простить себе, что сосватала дочери такого мужа. Она часто говорила мне: