Пани Марина, мгновенно оставив своего кавалера – похоже, к его немалой досаде, – подошла, взглянула на обложку и засмеялась:
– Да это студенты-фотографы, практиканты. Гражина водила их в госархив, им давали делать репродукции со всякого хлама ненужного, ну вот, этот снимок ей приглянулся. А и правда красиво получилось!
– Но нельзя ли… поточнее узнать, что это за бумага? – с надеждой спросил великий ритор.
– Думаю, можно. Погодите! – Пани Марина быстро поднесла к уху телефон и весело защебетала с кем-то по-польски. Окончив разговор, она передала Феодору листок с телефоном: – Вот, это номер студии юного фотохудожника. Позвоните, поговорите, наверное, вам сообщат всё, что вам интересно.
– Большое спасибо, пани… просто огромное! – Киннам поклонился. – Вы даже не представляете, какую громадную услугу оказали мне лично… и прежде всего науке!
Через пять минут он уже прощался, отговариваясь занятостью и обещая непременно заглянуть еще раз перед отъездом. Тряс всем руки, а некоторым и целовал.
Выбегая из издательства, Феодор напевал романс Пенелопы Кефала «Зимнее солнце» и мысленно подсмеивался сам над собой. «Ничего-ничего, – думал он, – всё не так плохо, стоит лишь найти подход к людям… Хорош бы я был, потеряв время в Ягеллонской библиотеке!» Адрес студии фотохудожников он узнал у секретарши Дембицкого и теперь спешил на улицу Мицкевича, это оказалось недалеко.
***
Четырнадцатого декабря на филфаке Академии должна была начаться конференция «Византийская литература XI—XIII веков: текст и контекст», и Афинаида подготовила туда доклад «К вопросу о датировке „Повести об Исминии и Исмине“ Евмафия Макремволита». Сначала, когда Киннам сказал, что ей обязательно нужно принять участие в этой конференции, она очень испугалась: выступать на публике! вот ужас! Она смущенно призналась ректору, что боится публичных выступлений, ведь она никогда не была болтуньей-говоруньей… Но Киннам только рассмеялся:
– У всех перед первым разом бывает сценофобия. Я тоже нервничал накануне своего первого доклада в стенах Академии – и это несмотря на то, что всегда был любителем поговорить и развлечь публику. Этот страх иррационален и не зависит от того, насколько человек по натуре говорлив и общителен. Но обычно после первого же выступления страшливость или совсем проходит, или сильно ослабевает. Дерзайте, Афинаида! Это одна из ступеней, на которую вам рано или поздно придется взойти, и лучше сделать это пораньше.
«Наверное, он прав… По крайней мере, надо надеяться на это!» – думала девушка, но всё равно ужасно боялась. Доклад она подготовила быстро, Киннам просмотрел его, сделал несколько замечаний, но в целом одобрил, она еще подредактировала текст, осталось распечатать его, и для этого Афинаида решила зайти не к Марии, у которой обычно распечатывала нужные тексты, а к Алексу.
Александр Рувас, ее прежняя любовь, работал главным программистом в одной довольно крупной фирме. Афинаида случайно встретилась с ним через неделю после возвращения с Закинфа в компьютерном магазине, куда пришла покупать ноутбук: отец осенью выслал ей очередную порцию денег, и она решила, наконец, впервые за десять лет потратить их исключительно на себя, а компьютер при ее новых жизненных планах стал предметом первой необходимости. Она стояла перед огромным стеллажом, где на полках мерцали разноцветными заставками экраны десятков ноутбуков, и пребывала в полном недоумении: какой же выбрать?.. Она беспомощно оглянулась в поисках консультанта, но все они были в тот момент заняты с клиентами. В нескольких шагах от нее белокурый мужчина в голубой рубашке и модных узких брюках изучал одно за другим описания дорогих ноутбуков – Афинаида, глянув на цены, даже не стала присматриваться к ним, – и ей пришла мысль попросить его о помощи, но она еще не успела сформулировать вопрос, как к витрине подошли парень с девушкой, громко переговариваясь на незнакомом языке, и бесцеремонно потеснили Афинаиду. Она торопливо шагнула в сторону и вдруг наступила на чью-то ногу.
– Ой, простите! – сказала она, повернувшись. Они с блондином растерянно глядели друг на друга несколько секунд, и Афинаида проговорила: – Здравствуй, Алекс… Смотрю на тебя и думаю: ты это или не ты?
– Аналогично! – Он улыбнулся. – Привет! Давно же мы не виделись… Ты хочешь купить ноут?
– Да, но я совсем не разбираюсь в них… Не думала, что их так много разных!
– Давай помогу выбрать! Какой тебе нужен, для чего?
Она уже собиралась ответить, как вдруг парочка рядом разразилась хохотом.
– Русские придурки! – сквозь зубы процедил Алекс и, обратившись к ним, произнес несколько слов на их языке. Парень с девушкой ошарашено поглядели на него и, что-то пробормотав, быстро отошли к другому концу витрины. Алекс коротко рассмеялся.
– Ты знаешь русский? – удивилась Афинаида.
– Немного. Пришлось изучить, когда наша фирма заключила с сибиряками несколько контрактов… Заработали мы на них недурно! Но эти варвары вести себя вообще не умеют! Вылезут за границу и горланят везде – думают, никто их языка не знает! Иногда прямо бесит… Зато порой такие интимные подробности можно услышать! – Алекс прицокнул языком. – Ну, ладно, черт с ними, вернемся к твоему ноуту!
Он помог ей купить недорогой, но вполне хороший ноутбук и подвез до дома. На вопрос о том, как у нее дела, Афинаида ответила, что несколько лет проработала «в сфере обслуживания», а теперь решила снова заняться наукой. Алекс удовлетворился этим – да он, как видно, и не жаждал выслушивать более развернутое повествование: сразу заговорил о себе и всю дорогу рассказывал о своих успехах. Бросив учебу в аспирантуре, он сначала подрабатывал переводчиком в турагентстве – благо все выпускники филфака хорошо знали не менее трех иностранных языков, – затем года два занимался компьютерным «железом», а потом окончил курсы программирования и дальше пошел по этой стезе, поднявшись до высокой должности с очень хорошей зарплатой, позволявшей иметь и квартиру, и машину, и возможность отдыхать за границей. Через три года по окончании Академии он женился на одной из бывших сокурсниц, но вскоре развелся – «детей, к счастью, не нажили», – и вот уже несколько лет был свободным, обеспеченным и довольным жизнью мужчиной. С Афинаидой он разговаривал в покровительственном тоне: очевидно, ему доставляло удовольствие показывать свое материальное и социальное превосходство, довольство собой и собственной судьбой.
Афинаида слушала его и вспоминала, что он и в юности был таким же самовлюбленным, смотрел вокруг свысока и больше всего в жизни ценил материальную обеспеченность и комфорт. Как она могла влюбиться в него?! Что она в нем находила, даже внешне? Теперь она поглядывала на него и думала, что ей не нравятся ни его золотисто-русые волосы, ни округлые черты лица, ни взгляд серо-голубых глаз с поволокой, ни вальяжные манеры, – словом, ее вообще ничто в нем не привлекало! Как могла она из-за него попасть в такую яму?! Господи, как обидно, как глупо!
На прощанье Алекс дал ей визитку и сказал, что если понадобится компьютерная помощь любого рода, он всегда готов ее оказать. Афинаида поглядела вслед отъезжающей серебристой «ауди» и подумала, что вряд ли когда-нибудь обратится к нему… Однако ей пришлось вспомнить о нем спустя полтора года: понадобилось распечатывать тексты и бумажки для беседы с будущим научным руководителем и подачи документов в аспирантуру. Принтера у нее не было, а у Марии, к которой она обратилась за помощью, он оказался в ремонте. Тратить деньги на распечатку в копировальном центре не хотелось и, поколебавшись, Афинаида решилась позвонить Алексу. К тому же ей стало любопытно посмотреть, как живет бывший однокурсник из числа сделавших карьеру на светском поприще. Он любезно согласился помочь, и она пришла к нему домой – в благоустроенную по последнему слову техники двухкомнатную квартиру на седьмом этаже нового дома, с видом на исторический центр Афин. Правда, несмотря на дизайнерские изыски, квартира показалась Афинаиде какой-то бездушной, но она не стала говорить об этом Алексу и с готовностью восхитилась, когда он спросил: «Ну, как тебе тут?» Ее не смутил этот вопрос: она видела, что за ним не стоит ничего такого, что Алексу просто хочется услышать очередное подтверждение своей успешности; он совершенно не смотрел на Афинаиду как на женщину. Он и в Академии не замечал ее, хотя в то время она одевалась как все и на внешность не жаловалась, а теперь она походила на законченную старую деву, спрятав свою женственность под мешкообразные юбки и балахонного вида блузки. Вероятно, Алекс видел в ней этакое странное чудо-юдо, «бедняжку», нуждавшуюся в покровительстве, и разыгрывал богача, благотворящего убогой и не состоявшейся по жизни сокурснице.