«А не то пойдешь пить чай на улицу!» – чуть не добавила она, но вовремя остановилась, только сердито посмотрела на подругу. Изумленная Мария спросила недоверчиво:
– Ты что, никогда не видела Киннама?
– Нет. Где я могла его видеть?
– Да где угодно! По телевизору, в газетах… да хоть на стенде преподавателей!
– Я не смотрю телевизор и не читаю газет. Мимо стенда я проходила, но я его не рассматривала.
– Ну, тогда ясно, почему ты так тормозишь! – безапелляционно заявила Мария. – Когда ты его увидишь, то поймешь, почему я тебе всё это говорю… И знаешь, что? Если ты в него не влюбишься, я буду знать, что ты святая!
Афинаида усмехнулась. «Как легко стать святой в этом мире, оказывается! – подумала она, погружая ложечку в пышный кусок торта. – В том мире надо было годами жить в аскезе и полном послушании, а здесь достаточно всего лишь не влюбиться в ректора Афинской Академии!.. Неужто он так неотразим?» В ней невольно зажглось любопытство: что же за мужчина этот великий ритор, что перед ним не может устоять ни одна особа женского пола?
– А что, в Киннама в самом деле все влюблены? – спросила она как бы между прочим, когда они расправились со второй порцией торта.
– А то! Только по нем и вздыхают все – и преподавательницы, и секретарши, про студенток уж не говорю… Потому и одеваются с иголочки, что ты думаешь, я не шучу! А если какое мероприятие, то весь женский коллектив на нем в полном составе, лишь бы на ректора посмотреть, ха-ха!
– И ты тоже влюблена?
– Ну, есть маленько. – Мария вздохнула. – В него невозможно не влюбиться! Он как магнит… Но я-то понимаю, в отличие от Элен, что мне ни в каком случае не обломится, рожей не вышла! Вот у тебя может быть шанс… Правда, ты одеваешься ужасно и держать себя не умеешь. Ты прости, я уж как есть говорю!
– Да я не обижаюсь. – Афинаида улыбнулась. – А кто такая Элен?
– Его секретарша, третий год там сидит и вся такая ходит расфуфыренная, ой! Юбка что есть, что нет, блузки такие, знаешь, все с вырезами… Да он на нее глядит, как на мебель, она это и сама понимает, я думаю…
– Ну вот, а ты говоришь: то надень, это надень! А он, получается, на это и не смотрит? Все по нем вздыхают, а он сам-то что?
– О, это наша главная академическая загадка! Я-то в Академии только пятый год работаю, но мне рассказывали: после того, как у Киннама жена умерла, это еще в двухтысячном, у него были женщины, и много, да говорят, что и при жене были. Она у него такая была… красотка, но ледышка. А потом, когда он стал ректором, всё как отрезало! Никто не знает, почему. Пытались выяснить, нет ли у него тайных любовниц – думали, может, решил больше не афишировать, знаешь… Но вроде нет, некоторые девки даже возле его дома дежурили – ничего не видели. Ни на концертах, ни в театре, ни в ресторанах никто его больше с женщинами не видел. В общем, вот уже пять лет он монахом живет! Наша завкафедрой чего только ни делала, чтоб его завлечь – не-а, не вышло! И другие тоже пытались… Правда, может, у него кто-то в Константинополе есть…
– В Константинополе?
– Ну да, он же ректор, а это статус, и он трижды в год туда ездит на Золотой Ипподром, а там-то вообще весь мировой бомонд и такие женщины, о-о!
– Да, представляю…
– Так что, может, у него там какой-нибудь роман, не знаю. По крайней мере, он точно имеет там большой успех, даже у самой августы! Когда трансляции с балов показывают, так видно, что он часто в ее ложе бывает… Ну, знаешь, у нее там избранный круг интеллектуалов, такие мужчины! – Мари вздохнула и задумалась. – Да, может, у Киннама там женщина есть… А что, романтично! Тайная возлюбленная среди столичной знати! Может, она замужем, вот они и встречаются тайком. Прямо сюжет для романа, да? Кстати, Киннам ведь и романы пишет! Ты читала?
– Только первый, мне очень понравился! А о втором я сначала не знала, а теперь не могу найти – видно, всё распродали. В электронном виде, конечно, можно прочесть, но мне хочется бумажный.
– Второй у меня есть, я тебе подарю! Этим летом уже третий вышел, «В сторону Босфора», тоже чудесный, купи обязательно… Упс! Времечка-то уже сколько! Ладно, подруга, я убегаю. А тебе желаю успеха! Если Киннам будет твоим научруком, это супер! Он истинно ученый муж, таких мало. Так что не ударь в грязь лицом… точнее, умом!
***
Афины уже несколько столетий считались второй столицей Империи. Самые ярые патриоты желали бы, чтобы их город стал первой, но понимали, что ничто на свете не может сравниться с Оком вселенной. Новая история Афин началась с 1661 года, когда в город прибыл юный кесарь Иоанн Комнин. Отчаянный гуляка и гедонист, он поначалу усердно пытался утешиться в своем горе – согласно обнародованному завещанию усопшего отца, престол отходил к младшему брату Иоанна и ни при каких обстоятельствах не должен был достаться кесарю, которому пришлось удовольствоваться управлением Аттикой. Однако через несколько месяцев беспутной жизни в главном городе диоцеза с Иоанном произошла потрясающая перемена. Он сделался тихим, задумчивым и вскоре обнародовал грандиозный план превращения давно пришедших в упадок Афин в светоч вселенной. Кесарь собирался вновь открыть философскую школу, собрать множество ученых мужей и вернуть Аттике былую славу центра философии и всяческого просвещения. В узком кругу хмельных друзей – Иоанн отнюдь не стал трезвенником и веселые застолья по-прежнему любил, но устраивал их нечасто и вдали от посторонних глаз – он несколько раз прозрачно намекал на судьбоносную встречу с некоей девой…
Так или иначе, все свои немалые средства и значительную часть доходов диоцеза кесарь обратил на объявленные цели. Неизвестно, что вышло бы из этого при других обстоятельствах, но середина семнадцатого века оказалась для возрождения афинской учености временем весьма подходящим: могущество Испании было сломлено, промышленность Пелопоннеса бурно развивалась, значение Афин в торговле с Магрибом росло день ото дня. К тому же новому поколению ученых стало тесно в столице. Константинопольский университет рос стремительно, но всё отчетливее вырисовывалось прикладное направление его исследований: Империи нужны были инженеры, артиллеристы, технологи, изобретатели. Многим тогда казалось, что всеобщее просвещение и естественнонаучный прогресс это универсальные инструменты и именно те два кита, что позволят Византии не только конкурировать с ведущими державами на окраинах цивилизованного мира – в Африке и в Индийском океане, – но и задавать тон в главных цитаделях науки. Отчасти оно так и получилось, но… все-таки многие философы, поэты, филологи, будущие основатели серьезных научных школ, предпочли переселиться в гостеприимные Афины под щедрую руку принца. Правда, тому пришлось для этого стараться вовсю. Кесарь сносил целые кварталы убогих лачуг, прокладывал дороги, водопроводы, расчищал от камней и деревьев огромные пространства, устраивал сады и парки. Первый в мире Ботанический сад также был его изобретением. Следствием бурной деятельности стало введение новых налогов и полное разорение самого правителя, которое и помешало осуществлению всех его смелых планов.
И всё же главное было сделано: древний город пробудился от спячки, на его улицах вновь звучала правильная эллинская речь. При кесаре Иоанне Афины значительно преобразились: из скромного обиталища мелких торговцев, моряков галерного флота и сомнительной жизни монахов город превратился во вторую столицу, оставив далеко позади и Смирну, и Фессалонику. Но дело двигалось не так уж быстро. Кесарь Иоанн упокоился под сводами храма Таксиархов, а между белоснежными корпусами Афинской Академии наук всё еще бродили козы, а босоногие мальчишки с удивлением разглядывали задумчивых мужей, расхаживавших в тени эвкалиптов…