Мытье посуды, трамвай, бюджетный шопинг.
Кто мы такие?
А я скажу тебе «нет».
Хочу и мечтаю. Ты мне не запретишь.
Видишь, я показываю тебе язык, я смеюсь тебе назло.
Я трачу жизнь свою на суету.
Я трачу жизнь на радость.
Сдачи не давай. Оставь себе…
Это не о любви стихи тебе, просто душа просила соль минор
Налей побольше сожалений,
Звенящей радости добавь.
Я не желаю слышать скрип
Твоих сомнений.
И я прошу тебя—
Громкость убавь.
Я потягиваюсь, пусть несмело,
Тихо делаю первый вдох.
Ах, сколько раз я сделать хотела
То, что ты первый сделать не мог.
Тише, тише,
Я просыпаюсь,
Будто снова пришла весна.
И не жди, не томи. Не раскаюсь.
Мне теперь совсем не до сна.
Ни о чем, ни зачем, не думай —
Не должна я писать стихи.
И не буду. Я не стараюсь.
Не отнимешь – сберечь помоги.
Обнимаю. Замок. Ключ на сердце.
Я – на воле. Ты – взаперти.
Точка.
Больно?
Сперва, наверно.
А потом?
Навсегда враги.
Стой. Уходи.
Не прощайся.
И не нужно случайных «привет»
Или нужно.
Очень.
Не признавайся.
Уходи, и…
Не прощай, —
мой ответ.
Не верь
Неверие.
Недоверие.
Неуверенность.
На ощупь идешь,
Не зная ориентиров.
Не спрашивай равнодушных,
Махнут рукой в неопределенном направлении.
А тебе – маяться.
Мол, иди, не путайся под ногами,
Твои вопросы глупы.
Хотя дай я немного повеселюсь
И скажу тебе «нет» – это так просто.
А ты не слушай.
Зажми уши.
Иди. Пусть вслепую.
Пусть на ощупь. Пробирайся вперед.
Если отзывается в твоем сердце,
Если тебе хорошо,
Что еще нужно?
Пусть это и будет главным ориентиром.
Пусть как маяк тебе светит вдали.
Не спрашивай себя:
«Вдруг не понравится другим?»
Просто не торопись показывать.
Дай отлежаться чуду.
Дай вырасти, набраться сил.
Окрепнуть.
Может быть, оно как бриллиант не отшлифовано еще до конца.
Кто-то поранится об одну несовершенную грань и решит, что у тебя ничего не получилось.
Если ты испытываешь дрожь нетерпения, если что-то заставляет тебя подскакивать с кровати раньше времени, пусть оно льется рекой, разреши ему.
День за днем ты будешь становиться лучше.
Расправишь плечи, глубоко вдохнешь.
Ты будешь многих раздражать.
И, может быть,
С тобою будет тесно,
Жарко и от тебя будет кружиться голова.
Ты будешь жадно пить Жизнь,
Рисовать яркими красками.
Ты будешь звучать.
Прошу тебя,
Перестань говорить шепотом.
Подними глаза выше, к небу.
Я хотела бы потрясти тебя хорошенько,
Вытряхнуть скромность, выкинуть страх,
Дать напиться радости, состоящей из смелости,
И отшлепать за гордость, которая словно змея.
Душит, давит, шипит, калечит.
Прогони, выставь ее за порог.
Пусть найдет себе новую,
Слишком робко-забитую,
Похожую на тебя давным-давно.
А отныне – другая ты.
Я взяла тебя за руку.
Я веду тебя сквозь щиты.
Прошу, не отнимай руки.
Слышишь, ветер поет?
Видишь, как он красиво закружил снежинки? Он занят своими делами. Так увлеченно и так отчаянно, без устали он творит. Покряхтывает от удовольствия, награждает себя затишьем.
И даже не знает, как хорошо у него получается.
Ему все равно: он делает то, что нравится, и то, что умеет.
Только я тебя прошу,
Не верь этому «нет».
Мечта
– Разве можно так поступать с мечтой? — сказала я и вытащила потрепанную куклу из большой коробки с игрушками.
Она торчала оттуда вверх тормашками, волосы спутанные. Дорогая кукла ручной работы лежит и ждет своего часа. А дождется?
– Ты почему за ней не ухаживаешь? Не играешь? Ты же так ее хотела.
– Ты же сама сказала, что с ней нужно осторожнее. Что ей нельзя мочить и расчесывать волосы…
Я растерянно замолчала.
Пусть лучше будет заигранная, залюбленная, пусть испачкается, но только не валяется без дела.
– Разве можно поступать так с мечтой? – повторила я уже себе. Моя – тоже в плачевном состоянии. Причесать хотя бы.
Декабрь
Варя попросила у Дедушки Мороза единорога, который светится, весь такой розовый, поет, танцует, может быть, даже пьет и какает радугой, в пижамке, с коляской, кроваткой, бутылочкой, маленькими розовыми ботиночками… И у Деда теперь депрессия. Он понимает, это фиаско. Тут два варианта: сделать вид, что письмо затерялось, не дошло или покупать плюшевого единорога и собирать отдельно ему приданное.
Другое дело, мои желания, простые до изумления. Знаете такие лавки, где чабрец продают, курагу, миндаль и арахис? Так вот, нужен мне поднос фарфоровый, чайник и четыре пиалы. Чабрец, курагу, миндаль и арахис тоже можно, во все эти емкости насовать, что уж мелочиться. Как зачем мне блюдо, которое с полквартиры? Ну, утка, понимаешь, скоро я буду готовить ее. Я друзей, кроме обещаний, кормлю едой иногда. А утке нужно достойное оформление. Как и медовику моему. Он устал являться людям в подносе из Ашана за 44 рубля. Он хочет на другой уровень, понимаешь? А кстати, он отлично будет работать как поднос. Завтрак по утрам в постель, м-м-м? Чайник не сто третий, нет. Чабрец, он хочет именно этот чайник. Тут никакие доводы не сработают. Пиалы… Ой, ну что я распинаюсь…
Дед, да или нет?
БЕЗЗАБОТНОЕ
Удача
Я сегодня самый счастливый человек!
Нет-нет, я не выиграла машину, не нашла 50 рублей, не выиграла в лотерею, не встретила Деда Мороза. Все намного лучше! Представляете, они встретились. Они – это бумажные, влажные салфетки и Рома. Дело все в том, что когда они нужны – их нет. Это я сейчас про салфетки. Варя обольется или перепачкается, а салфетки они, конечно, есть. Дома. В другой сумке.
Как у нормальной рациональной и экономной хозяйки, у меня такое решение: если у тебя 33 сумки, то это расточительство – положить в каждую по пачке. Есть отличное решение – каждый раз нужно из сумки перекладывать их в другую. Это так просто. Заодно тренируешь память и внимательность. Да, рабочий вариант такой, многофункциональный. Сплошная польза от него.
Рома не сдается, он постоянно спрашивает: «А салфетки бумажные есть?» Я мотаю головой вот так – задумчиво показываю то правое, то левое ухо.
«А влажные?» – с надеждой, но уже слегка раздраженно спрашивает он. Я много-много раз киваю и начинаю рыться в сумке с видом глубокого удовлетворения. Точно, да. Положила их в красную сумку, в передний кармашек. Да, точно в красную сумку, только беда в том, что сегодня я с черным рюкзаком.
Мне хочется стереть этот вопрос из его лексикона. И да, еще хочется спросить, как он не устает их требовать. Столько раз слышать «нет» и тем не менее постоянно спрашивать. Сила духа, я считаю. Я бы так не смогла. Это как с чаем, та же история. Мне иногда хочется заорать: «Ты уже пять раз попросил чай, сейчас сделаю! Как ты не устаешь повторять это?»
И вот, сегодня тот самый день!
– Есть салфетки?
– Держи! – меня просто распирает от гордости.
Под удары гонга я мысленно танцую жигу-дрыгу. Я предвкушаю следующий вопрос, в котором откуда-то взялась какая-то нелепая подозрительность:
– А влажные?
И тут я как черт из табакерки выныриваю из сумки с диким улюлюканьем и пачкой салфеток в руках! Да, это успех!
– Это что, влажная туалетная бумага?
– О, ну какая разница!
Варя
Когда Варя сыта – это совсем другой ребенок. Прыгает на одной ножке, смеется по любому поводу и пританцовывает от радости. Не то, чтобы мы ее не кормим, нет, просто она малоежка. Иногда мне становится жутко, так как я не знаю чем бы ее накормить. Моя фантазия иссякает быстро. «Варюш, вот расскажи, что ты любишь?».
«Манную кашу, макароны и морковку», – такой вот ответ. Мама моя дорогая, если бы они еще как-то сочетались между собой, эти три блюда. Поэтому чаще всего она как валенок. Еле передвигает ногами и ни на шаг не отходит от меня. Ноет, ноет, ноет.
Но сегодня – чудо-ребенок, она шутит, бегает и смеется. Это как солнце в ноябре в Москве. Радостно так и неожиданно. Вдруг всхлипывания. Что опять такое? А? Варя хлюпает носом, склонившись над листом А4. Там мои каракули. Но не только. Под каракулями – грустный еж кисти Варвары.
Дело в том, что когда я говорю по телефону – я калякаю на чем придется.