В Тырнаузе ему наложили гипсовую лангету, она не влезала в перчатку, и Худой заматывал кисть шарфом. За два дня до соревнований Худого возле «Ая» сшиб чайник — ударил плечом в лицо, выбил зуб. А накануне старта Худой упал на обледенелой дорожке возле «Купола» и ушиб плечо. Утром Худой зафиксировал плечо эластичным бинтом, замотал шарфом лангету и взял третье место, уступив лишь Летаги и Юрцеву. Вечером в «Чегет» приехал Гаривас. Про пястную кость, выбитый зуб и плечо он знал от Шевелева, а про третье место ему рассказал Рустам, когда встретил Гариваса в Минводах. «Вадик у нас герой, — уважительно сказал Рустам. — И гипс, и зуб выбили, и плечо ушиб — а третье место взял». Гаривас встретил Худого в баре, пожал ему руку и сказал: «Тебя, герой, такими темпами скоро будут в цинкаче сверху спускать, а внизу ловить».
Ольга вышла, а Бравик опять стал просматривать фотографии. Вдруг он нахмурился. Что-то странное было в одном из только что увиденных снимков. Странное и неприятное. Бравик вернул кадр с Ялтой, потом кадр с Чегетом. Нет, не то… Он открыл кадры с Ай-Данилем, с празднованием Гениного тридцатипятилетия, с Витькой под новогодней елкой. Не это… Банкет по случаю защиты его докторской, Гаривас с Шевелевым играют в нарды в вестибюле «Чегета»… Не то… Никон колет дрова на даче, Юля Милютина рисует шарж на Худого… Вот. Бравик прикусил губу и, не отрывая глаз от монитора, нащупал на столе сигареты.
В нижнем правом углу кадра были дата и время: 10.03.2005. 2:46 p. m. Гаривас и Гена обнимали за плечи сидящего между ними Худого. Все трое развалились на диване со спинкой из квадратных подушек. В кадре были сервировочный столик с бутылкой «Ахтамара», рюмками и тарелкой с нарезанным сыром. Еще в кадр попала тумбочка, на ней лежали две маленькие плоские коробки.
Бравик потащил из пачки сигарету, сломал, достал другую, неловко закурил.
«Чертовщина какая-то… — растерянно подумал он. — Бред…»
Худой на снимке был чудовищно истощен. Землистая кожа обтягивала скулы, виски и глаза провалились, над вырезом футболки торчали бугристые ключицы. Бравик кликнул символ лупы с плюсом, сдвинул изображение влево, и стали отчетливо видны плоские коробки на тумбочке. Можно было разобрать названия: «трамал», «флормидал», «дионин».
— Тут есть коньяк, — сказала Ольга, — хочешь?
— Нет, спасибо… — Бравик обернулся. — Скажи мне вот, какой вопрос: где мог быть Худой десятого марта две тысячи пятого года?
— В горах, наверно. Он же всегда уезжает в горы в конце февраля. А чего ты вдруг?
Поверху изображения шла надпись «Корр.26.jpg». Бравик свернул окно, просмотрел все ярлыки на рабочем столе, открыл и закрыл несколько папок и наконец в папке «Мое» нашел папку «Корр». Кликнул, но папка не открылась, а появилось «Enter password».
— Оль… — Бравик снял очки и щепотью помял переносицу. — Тут вот какое дело… Можно я возьму на время ноутбук?
— Ради бога. Послушай, я хотела тебе кое-что рассказать.
— Так… — Бравик, часто моргая, глядел на монитор. — Да-да…
— Ладно, потом как-нибудь. Слушай, мне пора ехать за Витькой. Ты тут сиди, сколько тебе надо, а я пойду.
— Я тоже пойду. — Бравик встал. — Ты на машине?
— Нет. У меня что-то с подвеской.
— Пойдем вместе.
Он выключил ноутбук, отсоединил шнур и мышку. Потом снял со стены альбомный лист, приколотый булавками к обоям. Это был шарж сангиной: Бравик и Гаривас в виде Тиля Уленшпигеля и Ламме Гудзака.