Нас ждал бывалый ветеринар
В халате далеко не снежном.
И ждал покрытый жестью стол,
Смертельных средств хмельная доза,
Последний в жизни т о т укол,
Хозяина скупые слезы.
Хозяин – просто человек -
Взял на себя удел решенья
Определять собачий век
И срок последнего мученья.
Наверно, всё же много взял
Он на себя в минуту злую.
Тяжелый узел завязал,
Затеявши игру крутую,
Хозяин – я, я все ж не бог,
И пса судьбу решать не вправе.
Но приговор свой я не мог
Потом уже никак исправить.
Мне часто видятся глаза
Собачьи, с грустным удивленьем,
На них застывшая слеза,
Последнее как дым сомненье.
Считал меня, наверно – друг:
“Так что же, друг, теперь ты сделал?”
И улыбнулся страшно так
Улыбкою оцепенелой.
Застыла маской у него
Гримаса боли и презренья.
Последней судорогой свело…
Потом “ничто” и просветленье....
ВРЕМЯ
И всё же -
как быстро катится время!
Время и вечность -
время и миг.
И вот принимаю
без удивления
вопрос,
что задал мне какой-то старик.
А он, обсуждая возможные версии,
вопрос как вопрос,
но жестокий вопрос:
– “Скажите, давно ли, приятель
на пенсии?”
Вопрос без усмешки -
до ужаса прост…
Да, как же с годами мы осязаем
в своей устремленности
век.
Ведь будто вчера
меня называли
еще: “молодой человек”…
Но время летит,
словно бы в исступлении…
Время – начало,
время – конец.
И словно прикинув
в каком-то сравнении
назвали – случайно? – однажды
– “отец”.
Все меру и степень имеет на свете:
Отец есть отец -
растут его дети…
“Отец” как образ
в единстве и целости,
как признак
моей сложившейся зрелости…
Шли годы – к “отцу” я почти что привык,
смирился
как с грубой, слепой неизбежностью.
И на тебе вот -
теперь уж “старик”....
И сказано этак
с милой небрежностью…
“Старик”! -
займите Ваше место
вот – у трамвайного окошка....
И это вместо всего-
вместо.
Скажу по правде,
совсем немножко…
На лице бездна чувств
как у мима....
От ужаса лицо
гримасой сводит…
Как быстро же всё проходит!
А жизнь
вдруг
поплыла мимо.
Июнь 1982 года
ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК
(Мой внук оканчивает школу)
Последний звонок… Ведь почти…
Да, почти – что окончена школа.
Школе скажем скоро – “прости”.
А голос, увы, не веселый.
Сначала хотел хоть в стихах пошутить,
“Слепить”, как водится, шаржи …
Но получился другой мотив -
Печальный немного даже.
Не ценим, что было – почти закон.
Про школу и даже шире.
Прошлое крыть – привычный уклон -
Упорно внедряется ныне:
– Всё, что учили, впору забыть:
Не так, уверяют, жили.
– То, что любили, не стоит любить:
Смысл жизни – денег всесилье.
– Каждый рви, что сможешь урвать …
Все добрые чувства пожухли.
А демагогов злобная рать
Страну превращает в джунгли.
– Круши и хватай – бог за это простит -
Суть новых “возвышенных” истин.
И вместо старых кумиров мостят
На пьедесталы “бизнес”.
А вы выходите в трудный мир,
Где правит богатый и сильный,
Туда, где жадность как высший кумир
Рвет на куски Россию.
А вам что делать? Жить и любить …
Готовясь к решающей битве …
Там будут и радость, и горе … и быт …
И поиски новых истин.
НОЧНОЙ БРЕД
Ночь опрокинулась бездной звездной.
Сердце лунным светом опутано.
Вдруг понял я, что мы встретились поздно,
И нашей любви не дождаться утра.
Ветер в лесу словно глыбы ворочает,
Всё прибирает в своё подвластие,
Шорохом листьев шепчет пророчество
О том, что у нас уж не будет счастья.
Тени спустились ночные короткие,
Сгустками мгла скульптурами вылита,
И тишину раздирает икотою
Злобные всхлипы тревожного филина.
Лица в ночи наши слабые, бледные,
Очи погасли – темны и испуганы.
И в испытанье по-злому волшебному
Наши сердца одиночеством угнаны.
Нет ничего, и не надо придумывать.
Просто войти в этот мир ожидания.
Войти бесконечно бессовестно юными
И сохранить как надежу желания…
КУКУШКА
Одиноко и душно.
Тянет камнем усталость.
Прокукуй же, кукушка,
Сколько жить мне осталось?
Но примолкла кукушка,
Оборвав свои песни,
–Ну, спасибо, подружка,
За веселые вести…
Я дошел до предела -
До последнего края,
И что делать с собою
Я по правде не знаю.
Я не верю любимой,
И себе я не верю....
Жизнь промчалась мимо -
В этом только уверен …
Так не пой мне, кукушка,
В сизом сумраке чащи!
Жизнь – монетка, полушка:
Просто плата за счастье…
СТАРЫЙ ГОД
Год ушел… Сколько их уж ушло…
Год ушел… Так уходят и люди,
Унеся с собой и добро и зло,
И потом ничего не будет.
Есть такая крутая черта:
Как-то бродим и рядом, и возле -
Её грань и проста и остра:
Нечто “до”, ну, а что-то и “после”…
“После” – это уже не для нас,
Для других в их безумных надеждах.
Наше с нами: теперь и сейчас.
И как память – когда-то и прежде…
В жизни всё в общем мудро идет -
Философской связавшейся парой,
Если новый является Год,
Значит – в Лету скрывается старый…
Он уходит в настигшей тиши.
Плачут в розовом отблеске свечи.
И прощальным томленьем души
Отгорает несбывшийся вечер…
Год уходит, спокойный как сон,
Он уходит почти незаметно -
Лишь часов ненавязчивый звон
Отзывается в сердце приметой.
За тебя мы осушим бокал.
Помянем и, наверно, забудем…
А теперь же – ”Мерси” и “Пока”
И судачить о прошлом не будем.
А СЧАСТЬЕ ГДЕ?
За счастьем мчался куда-то вдаль,
Стремился к заветной цели.
Мне виделся чудный, прекрасный край,
Зеленый и добрый берег.
Я греб, ветер дул в мои паруса.
В зените сияло солнце.
Но в той же дали охватывал глаз
Линию горизонта.
Шли годы – порядком устал я в пути:
В пути одиноком, нелегком
И призрачным светом в тумане светил
Мне берег желанный, далекий …
Невзгоды и годы сломили меня.
И руль был однажды брошен.
А ветра порывы рыдали, дразня,
Что счастье осталось в прошлом …
КОГДА УХОДИТ МОЛОДОСТЬ
Когда уходит молодость,
Веселая, беспечная,
Счастливая – без повода,
Такая быстротечная.
Уходит тихо молодость…
Когда? И не поймешь…
Поймешь – не будет проводов:
Ведь время не вернешь.
И мир как будто в целости,
А всё же – всё не так:
Спокойствия и зрелости
Мне ноша нелегка.
Вдохнуть бы ветра юности,
Вкусить её дорог -
К тупой житейской мудрости
Привыкнуть я не мог.
И пусть однажды вечером
В сгоревшей дымке дня,
Другими не замечена,
Она найдет меня.
И эта встреча поздняя
Мне болью сдавит грудь-
Ушедшего – под звездами
Обратно не вернуть.
ГАМАЮН – ПТИЦА ВЕЩАЯ
Гамаюн – птица вещая,
Что ты видишь там – в безднах вечности,
Почему над долиною мечешься
Этим тихим и ласковым вечером?
Что тебе проведенье поведало?
Бьется сердце испуганно бедное,
И лицо твоё девичье белое
Исказило смертельною бледностью…
Розовятся каплями-бусами,
Губы в кровь – до боли искусаны,
Сжаты линией тонкою, узкою…
А глаза твои полные ужасом…
Страшно знать другим недоступное:
Дар пророчества – что-то преступное…
Видеть в будущем горькое, смутное
Под времен крутыми уступами…
Вспыхнет правда яркими искрами.
Но не можешь её людям высказать…
И исходит страшная истина
Непонятными, грубыми криками…
У МОГИЛЫ ОТЦА
Да, однозначны те дроби:
Родился… черточка – умер…
Смешно? Не до смеха – коробит
Меня этот пасмурный юмор.
И просто по совести страшно:
Стою над могилой отца-
Я, сын, – на день уже старше…
И ждать еще надо конца.
Вот, контуры жизненных линий
Дальше ушли по ладони,
Свернули в бугристый выем…
А он ведь меня не догонит....
Не верю ни в бога, ни в черта.
Но знаю, случится! Когда?
Где тайна жестокого счета,
Который плюсует года.
И ничего не поможет:
Как беспощаден и крут
Эластик шагреневой кожи,
Сжимающий сердца лоскут.
* * *
Небосвод на куски раскололся,
Пал на землю хрустальным дождем,
Приоткрылся бездонным колодцем,
И луна улыбается в нем.
И с каким-то таинственным смыслом,
Два ковшика, полные звезд,
Длинным, резным коромыслом
Вальпас надо мною пронес.
И в мире задумчивой тиши,
Волшебных видений и снов
Чего-то в бескрайности ищет
Созвездие Гончих Псов.
* * *
Поэты не кончают по-хорошему:
Столкнула ты меня на скользкий путь.
И как птенцу, толпы под ноги сброшенному,
Должны мне шею где-нибудь свернуть.
Мне самому до удивленья чудно,
Как я по времени опять сумел начать.