– А зачем тебе столько этажей дома? – нетерпеливо спросила она. – Я даже в царском дворце в Хевилоне столько не видела!
– Это же не только дом, Амисалла, – снисходительно пояснил ей Биркан, – здесь работаю я и многие мои подчинённые. Первые три этажа – это личное пространство, туда могу войти только я: лестницы на четвёртый этаж нет, а ключ от главных дверей один, и он – мой. Видишь, следующие этажи немного смещаются влево? – и он, показывая ей, вытянул руку вперёд.
– Вижу, – согласилась Амисалла, – я сразу удивилась, когда это увидела. Поэтому у твоих этажей такие громадные балконы? Чтобы уравновесить здание?
– Ты опять права, – рассмеялся Биркан. – Самые верхние этажи я продал купцам из Кеблоно и Федлиса; они сотрудничают со мной и платят аренду за здание; чуть ниже – многие мореходные ведомства и места для других членов гильдии, а на четвёртом и пятом этаже размещаются королевские типографии.
– Королевские типографии?
– Регент на всём экономит, поэтому многим пришлось тяжеловато. Платить только мне легче, чем рассчитываться по десяткам счетов и ещё пытаться поддерживать своё дело.
– Невероятно… – выдохнула Амисалла.
Сейчас она уже не чувствовала к Империи такой сильной антипатии. Оказывается, в этом запутанном и непонятном для хевилонского жителя механизме каждая шестерёнка была неразрывно связана с другой, и все они, крутясь, производили нужный эффект, поддерживая блеск и силу Короны.
«А ведь никакие они и не варвары», – отметила Амисалла про себя.
Вынырнув из тени монументальной белой колонны, поддерживавшей дом Бирра с правой стороны, слуга в светло-синем костюме поклонился им и распахнул перед ними двери, которые держал даже перед Бертой.
Оказавшись в громадном приёмном зале, Амисалла снова не сумела удержаться от восхищённого вздоха, раскатившегося под высокими потолками и усилившегося в несколько раз. Такой роскоши она не видела ни на одном из светских приёмов и пышных балов, на которые её с подругами летом приглашала знакомая отца, имперская герцогиня Бирени. Восхищённая и поражённая, она переступала по богатейшим плотным коврам, стоившим, наверное, с половину её дома, заглядывала в идеально отполированные зеркала и видела там своё отражение: невзрачную дурнушку с растрепавшимися в дороге волосами и побледневшим, осунувшимся за время затворничества с книгами лицом, в тёмном платье путешественницы, которое среди этой роскоши казалось рубищем нищенки. Хотя Биркан и Берта были одеты ещё скромнее, она не могла без стыда стоять рядом с ними, ей казалось, что она своим неподобающим видом позорит их.
– Когда отдохнёшь, Берта съездит с тобой за платьями, – словно угадав её мысли, сказал Биркан.
– Но я совсем не устала! – возмутилась Амисалла.
– Это ты сейчас так думаешь…
Увидев свою комнату, она сразу поняла, что ошибалась. В течение того времени, что имперская почта пыталась отослать ответ Биркана на письмо её родителей по адресу, он не бездействовал. Едва переступив порог, Амисалла поняла, что такая спальня могла быть создана только для неё. Она словно попала в собственную мечту. Её окружали светлые, строгие цвета, какие она любила, и консервативная, но удобная мебель, которую легко можно было двигать с места на место. Но больше всего её поразила подборка книг, аккуратно расставленных на аккуратно протёртых полочках просторного книжного шкафа.
– Полная коллекция учебников и пособий для студента медицинского факультета, – пояснил явно гордый собой Биркан. – Тебе нравится?
Полные восторга и признательности глаза Амисаллы давали безмолвный ответ на этот вопрос. И, вдруг потеряв над собой остатки контроля, она подпрыгнула и бросилась Биркану на шею, как делала, когда была маленькой девочкой. Берта, попытавшаяся попятиться, не избежала его участи: Амисалла и её сумела поймать, притянуть к себе и крепко обнять, рискуя задушить.
– Спасибо, спасибо вам всем! Вы все такие… добрые, такие хорошие!
Даже когда смущённые, но обрадованные Берта и Биркан сумели высвободиться из её объятий, Амисалла не прекратила повторять:
– Правда, правда, вы такие, такие… слов нет, чтобы сказать, какие и как я вам за всё благодарна! Я вас очень люблю!
– Ну, довольно, – усмехнулся Биркан, – будет, будет, Амисалла. Ложись лучше и хорошенько отдохни.
– Да… конечно… – растерянно согласилась она и, притворив дверь, бросилась на постель.
Перины спружинили от веса её тела, и блаженное ощущение мягкости и удобства окутало её тело. В каюте корабля, хотя та и была первого класса, было не столь удобно, к тому же расслабиться мешали постоянная качка и шум волн, разбивающихся о борт. Лёжа посреди огромных белых подушек, в которых тонула её голова, Амисалла раскинула руки и глубоко вздохнула. Она чувствовала удивительное, тёплое и глубокое чувство, которое никогда ещё её не посещало. Как будто попавшая в сказку, она начинала ощущать глубинную связь с Империей, вызвавшую в ней тихое удивление. Ведь она никогда здесь не бывала, почему её тогда сюда тянуло? Её родина – это Хевилон. Или… всё-таки… Империя?
Что ни означало бы это чувство, но Амисалла была рада оказаться в Столице. Вскоре, когда первый бурный восторг выветрился, она ощутила, как наваливается тяжёлая усталость. Веки её налились приятной тяжестью, она перевернулась на бок и, прижав к себе одну из хорошо взбитых подушек, заснула…
Глава IV. Амисалла
На следующий день Амисалла, полная сил и энергии, уже с первыми рассветными лучами вертелась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. И в голове у неё порой, вытесняя напрочь мысли об университете, проскальзывали пугающие мысли.
«А заинтересую ли я молодых людей? Я хоть кому-нибудь могу понравиться?»
Вдоволь налюбовавшись собой, Амисалла завязала широкий пояс на платье и с неохотой отошла от зеркала. У Берты оказался отличный вкус: недолго побродив по просторному, светлому, тихому магазину известной в Империи швеи, которая работала с самой Байной Фолди, женой регента, она подобрала Амисалле с десяток великолепных костюмов по сходной цене. Теперь Амисалла ничем не отличалась от сотен других благородных девушек вокруг, не считая только того, что всего через час ей надлежало предстать перед членами приёмной комиссии Медицинского университета Авалории. В предвкушении столь знаменательного момента она даже не могла стоять спокойно; руки и ноги невольно начинали дрожать от волнения. Да и стоять было весьма проблематично, поэтому она предпочитала расхаживать по просторной столовой Биркана, круто разворачиваясь неподалеку от плотно зашторенных окон и возвращаясь к двери. Биркан и Берта, завтракая, изредка поглядывали на неё с видимым сочувствием, она делала вид, что не замечает этих взглядов.
– Амисалла, хотя бы поешь, – предложил ей Биркан, – иначе уже к обеду устанешь.
– Нет, я не буду, – напряжённо отказалась Амисалла, даже не притормозив, и продолжила расхаживать по столовой, крепко переплетя между собою пальцы. – Скоро же подъедет коляска, да? – и она пристально взглянула на Биркана.
Биркан сосредоточенно кивнул:
– Где-то через десять минут. Не волнуйся, я не связываюсь с ненадёжными людьми.
– Так ты точно не сможешь поехать со мной? – Амисалла с надеждой взглянула на него, но он отрицательно покачал головой:
– Нет, сегодня у меня много важных дел. Если хочешь, я могу приказать кучеру дождаться тебя…
– Не надо, – отрезала Амисалла и, заново переплетя пальцы, ускорила шаг. – Сама справлюсь. Не так уж это и страшно.
Она не видела, как Биркан и Берта многозначительно переглянулись у неё за спиной.
* * *
Здание Медицинской Академии привело Амисаллу в состояние восторга, смешанного с ужасом. К ужасу вскорости прибавился стыд: кучер, везший её, не уставал бормотать что-то о «возмутительном падении нравов» и о том, что девушкам совсем не место в медицине. Впервые она обрадовалась своему плохому знанию разговорного имперского: иначе она растеряла бы остатки своей уверенности задолго до того, как столкнулась бы с преддверием приёмной комиссии.