– Мы зайдём ещё через пару часиков, хорошо? – уже стоя у ворот дома, кричала Энноя. – Только управимся с делами и пойдём гулять к реке, вы не против?
– Нет, конечно же, нет, – доброжелательно улыбнулся им господин Виллиэн, – мы будем ждать вас!
Весело гомонящая компания, обернувшись чёрными точками, вскоре показалась на гребне холма, возвышавшегося напротив особняка родителей Амисаллы, а затем и пропала из виду вовсе. Она перевела ожидающий взгляд на отца и мать – те сразу сделались намного серьёзнее; такими они никогда ещё не выглядели в её дни рождения.
– Что такое?
Госпожа Виллиэн подалась вперёд, сложила пальцы «домиком» и широко улыбнулась, как недавно ей улыбалась Биллестия.
– Всё великолепно. Нам всего лишь хотелось поговорить с тобой о твоём будущем…
Амисалла инстинктивно отползла дальше по скамейке, с испугом и настороженностью изучая лица родителей. Только по поводу одного вопроса они могли бы нацепить на себя такую торжественность: по поводу её замужества. Но за кем? И когда? Почему? Амисалла была переполнена вопросами, но задать их не решалась и покорно ждала.
– Ты молодец, что собираешься стать исключением и поступить на медицинский факультет, – сказал отец, – но университет, который ты выбрала, мне не нравится.
– Нам не нравится, – тихо уточнила мать, и он поспешно оправился:
– Не нравится нам.
– Но что в нём плохого?! – со злостью воскликнула Амисалла. – Это лучший медицинский университет для девушек во всём мире! Почему я не могу в него поступить?
– Наверное, потому, что он находится в другой стране, причём в достаточно далёкой стране, – тихо сказала госпожа Виллиэн, и глубокая морщина прорезала её нахмуренный лоб.
Амисалла склонила голову набок и строптиво фыркнула:
– Ах, ну конечно; вы считаете, что я недостаточно самостоятельна и не смогу обеспечить себя в Империи.
– Это чужое государство, ты никого там не знаешь; если тебе придётся плохо, тебе никто не поможет! – сурово отпечатал господин Виллиэн. – К тому же, там совсем другой язык и другие обычаи!
– Но ведь вы раньше жили в Империи! – воскликнула она, вскинув голову. – Разве не вы научили меня разговорному языку? И ведь вы как-то справлялись там сами, хотя тоже были одни?
– У меня были друзья, и я была в родном городе, – оборвала её госпожа Виллиэн, – а твой отец служил в армии, там ему давали всё, что ему было нужно.
– Я тоже могу себя обеспечить! Я могу давать уроки хевилонского, танцев, математики, музыки, магии, астрономии, физики, химии; да всего, чему меня учили в пансионе! – возмутилась Амисалла. – Я не пропаду, правда! У меня есть куча золотых украшений, на первое время я могу заложить их, если работы не будет, но ведь я могу быть не только учительницей, я могу заниматься рукоделием, помогать в госпиталях, в монастырях, на рынках…
– Моя дочь – и пойдёт торговать на рынок?! – громыхнул отец, и Амисалла испуганно вжала голову в плечи. – Нет, я такого не допущу!
– Хорошо, не на рынок, есть другие профессии…
– Амисалла, это решено: ты никуда не поедешь.
– Но почему?! Назови хоть одну справедливую причину!!
– Я могу назвать с десяток сотен причин, по которым тебе нельзя туда ехать, – отрезал господин Виллиэн, складывая руки на груди. – Во-первых, тебе негде жить…
– Я могу снять комнату в Студенческом квартале, оттуда до университета всего полчаса пешком…
– Во-вторых, это чужая страна…
– Никакая она мне не чужая! По происхождению я такая же авалорийка, как и вы!
– В-третьих, в Столице полным-полно соблазнов, а для молодой одинокой девушки…
– Пап, я не дура, я смогу разобраться в том, что хорошо и что плохо!
– Дело даже не в этом, – спокойно вмешалась госпожа Виллиэн, – а в том, что многие соблазны сами бросаются на тебя, несмотря на твоё нежелание им поддаваться.
Вспыхнув, Амисалла резко наклонила голову и сцепила побелевшие пальцы. Она не поднимала взгляда, пока звучал неумолимый голос отца, мрачно контрастировавший с теплотой Сээйрского дня, радостными криками Лиордана и Линны вдали и с беззаботным пением птиц под светло-голубым куполом неба.
– В-четвёртых, пока ты будешь там, я не смогу быть уверенным, что ты в безопасности, ведь ты будешь очень далеко от меня… А тебе точно придётся нелегко: в Империи презирают женщин-медиков. И, наконец, ты не поедешь туда потому, что я не знаю никого, кому тебя можно было бы доверить.
– Я самостоятельна, – уныло повторила Амисалла и, расцепив руки, стала горько глядеть в белые доски пола беседки, казавшиеся хрустальными в свете солнца. – Папа, я не подведу тебя. Почему ты мне не веришь?!
– В Хевилоне тоже есть медицинский университет. Почему ты не поступишь туда?
– Потому что там… потому что… потому что… – потерявшись, она забродила рассеянным взглядом вокруг. Та причина, что тянула её в Империю, вовсе не была связана с университетом, но она боялась сказать это родителям, которые, похоже, ничуть не тосковали по своей родине. Едва вытянув из ёжащейся памяти нужный предлог, она даже радостно вздохнула, вскинула голову и воскликнула: – Потому что это лучший университет в мире, как вы не понимаете?!
– Не всё золото, что блестит, – глубокомысленно изрекла госпожа Виллиэн и, откинувшись на спинку стула, поднесла к губам чашку с чаем.
– Ну… да… – осторожно наклонив голову, подтвердила Амисалла. – Но ведь именно имперских врачей приглашают даже к нам, в Хевилон, так не значит ли…
– Амисалла, ты никуда не поедешь.
Наклонив голову ещё ниже, она тяжело дышала в попытке сдержаться и не сделать того, о чём потом очень горько пожалеет. Родители, конечно, видели, как она борется с собой, скрипит зубами и сверкает глазами, но они предпочитали делать вид, будто бы ничего особенного не происходит.
«Они лишили меня мечты всей моей жизни!» – озлобленно подумала Амисалла и пнула ножку стола, но так, чтобы не обратить на это особенного внимания отца и матери. Сосредоточенно изучая вздувшиеся вены на своих сжатых кулаках, она старалась как можно плотнее сжимать веки, моргая: чтобы её воображению не представлялись насмешливо улыбающиеся соперницы по пансиону.
«Ах, бедная Амисалла, нам так жаль, что ты не смогла поступить в университет в Империи… Но пойми, дорогуша, там такие высокие требования к студентам… конечно, твои родители не хотели, чтобы ты разочаровалась и поняла, что ты не самая умная…»
«Ненавижу, – мысленно цедила про себя Амисалла, ещё не определившись вполне, кого и за что она ненавидит, – ненавижу, ненавижу, не смогу вытерпеть! Ну почему же так?!»
– Амисалла? – окликнула её мать и она, вдруг почувствовав позыв воскрешающейся надежды, с готовностью вскинула голову.
– Да?
– Думаю, ты на нас не обижаешься.
Что-то светлое и сильное уныло потускнело и погасло в её душе. Скупо кивнув, она опустила взгляд к своим коленям и пробормотала:
– Конечно, нет.
– Вода! Ты вода! – вдруг прорвав воздух звонким криком, объявившаяся позади Линна набросилась на Амисаллу сзади и повисла у неё на шее.
– Пошли играть! – Лиордан нетерпеливо приплясывал за спинкой её кресла. – Что ты сидишь сиднем с таким мрачным видом; давай лучше проветримся и повеселимся!
– Не хочу я веселиться… – пробормотала Амисалла и стряхнула со своей шеи руки сестры.
Лица Линны и Лиордана вытянулись, и она почувствовала прилив бешеной злобы, усмотрев в горечи, наводнившей их глаза, свою очередную ошибку. Ей вовсе не хотелось бросаться в глупые игры, когда хотелось свернуться калачиком под одеялом и выплакать весь свой гнев и разочарование, но эта недоумённая боль в глазах дорогих ей людей, не повинных ни в чём, перевешивали собственные чувства. Она с усилием натянула на лицо улыбку и подала руку Линне, подозрительно хлюпавшей веснушчатым носом:
– А впрочем… почему бы и нет?
– Да, да, да! – разразившись бодрыми кличами, брат и сестра вновь запрыгали вокруг неё.