Она была такая все тринадцать лет своей жизни. Мать говорила ей, что она родилась ровно в полночь и поэтому путала день с ночью. Ноэль нравилось думать, что это потому, что в ней текла одна восьмая индейской крови. Она воображала, как индейцам приходилось бодрствовать ночами, остерегаясь врагов. По словам матери, в ней текла еще и голландская кровь и одна восьмая еврейской, и она любила шокировать своих одноклассников своей экзотической для Северной Каролины наследственностью. Но мать иногда кое-что выдумывала, и поэтому Ноэль научилась выбирать в ее рассказах те факты, в которые она желала верить.
Однажды поздно ночью она читала в постели «Властелина колец», когда она услышала быстрые шаги на гравии дорожки. Кто-то бежал по направлению к их дому, и она выключила свет, вглядываясь в темноту за открытым окном. Полная луна освещала лежащий на дорожке велосипед, словно заброшенный туда ветром.
– Акушерка? – закричал мужской голос, и Ноэль услышала стук в парадную дверь. – Акушерка?
Натянув шорты и заправив в них майку, Ноэль выбежала из спальни в обитую сосной комнату.
– Мама! – крикнула она, подбегая к двери спальни. – Мама! Вставай!
Ноэль зажгла свет на веранде и открыла дверь. Там стоял чернокожий парень с огромными испуганными глазами. Он занес кулак, словно снова собираясь застучать в дверь. Ноэль узнала его. Джеймс, как его там? Он был несколькими годами старше нее – может быть, ему было лет пятнадцать – и учился с ней в одной школе, хотя Ноэль не видела его там последний год. Он был тихий застенчивый парень, и однажды она услышала, как учительница говорила, что он может продолжить учиться и даже поступить в колледж. Такого нельзя было сказать о большинстве учеников ее школы, чернокожих или белых. Но когда он исчез, Ноэль перестала о нем думать. До настоящего момента.
– Позови мать! – Он был в страшном возбуждении и, казалось, готов был прорваться мимо нее в дом. – Она ведь у тебя акушерка, верно?
– Может быть, – уклончиво отвечала Ноэль. Предполагалось, что никто об этом не знал. Разумеется, знали все, но Ноэль не должна была заявлять об этом в открытую.
– Что значит «может быть»? – Джеймс толкнул ее в плечо, чуть не сбив с ног. Но она не испугалась. Боялся он, и боялся настолько, что даже толкнул ее.
– Убери от нее руки! – Ее мать вышла из спальни, натягивая халат. – Ты соображаешь, что делаешь? Закрой дверь, Ноэль! – Она сама хотела закрыть ее, но Ноэль крепко держалась за ручку.
– Он говорит, что ему нужна акушерка, – сказала она. Мать отпустила дверь и взглянула на парня.
– Вот как? – спросила она, словно не веря ему.
– Да, мэм.
Теперь он выглядел раскаивающимся, и Ноэль видела, что он дрожит от усилия быть вежливым, когда на самом деле ему хотелось кричать и умолять.
– Моя сестра. Она рожает, а у нас нет…
– Вы живете в доме на заливе?
Мать прищурилась, глядя куда-то вдаль, мимо него, как будто она могла разглядеть дом сквозь темный лес.
– Да, мэм, – сказал он. – Вы можете прийти сейчас?
– Наша машина сломалась, – сказала мать. – Ты вызвал службу спасения?
– У нас нет телефона.
– Твоя мать с ней?
– Никого с ней нет! – Он топнул ногой, как нетерпеливый ребенок. – Прошу вас, мэм. Пожалуйста, придите!
Мать повернулась к Ноэль.
– Вызови службу спасения, пока я одеваюсь. И ты пойдешь со мной. Ты мне можешь понадобиться.
Раньше она никогда не брала с собой Ноэль, когда уходила по вызову. Но сегодня ситуация была совсем другая.