Даша отвернулась. Машина проносилась мимо витрин магазинов, деревьев и остановок. Дождь разошелся, он заливал стекла такси и разлетался брызгами по асфальту. Под светом уличных фонарей и светофоров её глаза меняли цвет от синего до черного. Она смотрела прямо и отчужденно.
– Дастан, останови машину. Зайдем куда-нибудь, укроемся от дождя.
– Ну, хорошо, – сказал я.
Машина свернула на Мира и замерла у гостиницы «Алма-Ата». Я расплатился с таксистом и открыл дверцу. Потом я соорудил из пиджака зонтик и укрыл им Дашу.
– Как я промокла, – сказала она вынимая из сумочки платочек. – Я сейчас вспомнила как мы с сестренкой остались в степи под дождем. Господи, как это было давно…
Полутемный огромный зал ресторана был пуст. Мы заняли столик и заказали сигарет и вина. Подскочил невысокий парень.
– Даша, дорогая, где ты пропадаешь? – спросил он. – Мы тут с ног сбились.
– Ой, только не городи чепухи, – сказала Даша и отпила вина, – знаю я тебя, Семен. С ног сбились, говоришь. Да не подлизывайся ко мне. Познакомься, это Дастан, журналист. Был в Афгане, получил ранение и все такое. Я работала операционной сестрой в госпитале, короче, мы еще оттуда.
– Ты! Операционной?! Уму непостижимо!
– Почему бы и нет? Или ты думаешь и я только и умею, что пить водку и курить?
– И танцевать, – добавил Семен и засмеялся, – я ставлю пару бутылок вина. Как не выпить с ветеранами?
Мы засмеялись. Даша встала, обняла меня и поцеловала. Она была пьяна, ее глаза так и сияли. На нее было нельзя сердиться – так я ее любил.
Вернулся Семен с бутылками вина, которые торчали из карманов его пиджака.
– Надо говорить тосты, – сказал он и разлил вино. – Я предлагаю выпить за Дашу. Она не просто чудесная девушка, она еще и мужественная девушка. За Дашу!
Затем мы выпили за здоровье, за нерушимые семейные узы и все такое. Я встал и отодвинул стул. Зал качнулся. Я был пьян.
– Мне надо идти, – сказал я, – это чей пиджак? Мой пиджак? Да? Ну, давай, я одену. Все, мне пора.
– Я тебя провожу, – сказала Даша и встала из-за стола.
– Нет, я сам. Поехали вместе.
Даша молча покачала головой. Я вышел из ресторана и остановил такси. Машина помчалась по городу под заливающий улицы дождем, мимо спящих домов и закрытых витрин магазинов и кафе. Вот такая она – Даша! А я распустил сопли, бежал. И с кем я оставил ее?! С каким-то Семеном! Расплатившись с таксистом, я поднялся к себе по лестнице. Часы на стене показывали второй час ночи. На кровати кто-то спал.
– А, это ты Дастан? – спросил Санат Есимбеков и сел на кровати, – где тебя так поздно носит? Опять по кабакам шастали?
– Угадал, дружище, давай-ка вставай, хоть обниму тебя, адвокат ты мой дорогой.
Мы обнялись. Я усадил его за стол и взял из холодильника банку с пивом.
– Пиво я не буду, – сказал Санат, – где ты пропадаешь? В редакции тебя нет. Заехал к Бакену, он не знает. Ты все с Дашей? Что у вас за любовь такая индийская?
– Не иронизируй, я ведь могу обидеться.
– Да она выпивает больше любого мужика, – сказал он, – и хоть бы хны.
– Да «хоть бы хны», – сказал я, – неужели ты думаешь, ей легко?
– Ей? Да она…
– Вот здесь, дружище, остановись, – сказал я, – мы так далеко зайдем.
– Ладно, к черту эту твою Дашу, ты собираешься на свадьбу Талгата Исакова?
– Давай спать, утром на работу, – сказал я и снял ботинки.
Ночью мы проснулись от какого-то шума под окном. Я взглянул на часы на стене: было четыре часа. Я открыл окно и посмотрел вниз. Даша и Семен смотрели на меня снизу-вверх.
– Сейчас, я только открою дверь. Поднимайтесь. – сказал я.
– Ну, кто там, – буркнул Санат и сел в постели, – чего они хотят?
Даша и Семен поставили на стол коробку. Они радостно улыбались.
– Что это, – тротил? – спросил Санат.
– Дастан, прошу прощения, это хорошее токайское вино, – радостно сказал Семен, не решаясь сесть – только ради вас, ветеранов-афганцев.
Даша была пьяна, но даже в таком виде она была неотразима. Я поставил стаканы. Семен вытащил пробки и разлил вино.
– Санат, привет, – сказала Даша и пригубила стакан, – ой, с меня уже хватит. Где мы были, Семен?
– Да везде, – сказал он, похоже, ему было радостно сознавать что этой ночью он был с Дашей – мы объехали все кабаки Алма-Аты.
– Начинали в кафе, потом «Казахстане», – сказала Даша, – а потом, дай-ка вспомнить, куда мы ездили.
– О… вы уже забыли, дорогая, я сейчас назову: «6 этаж», «Иссык» грильбар.
– И ты все оплатил? – спросила она. – Да ты просто Крез… Или что-то в этом роде… И еще прихватил коробку вина.
Семен восторженно смотрел на Дашу, он просто не мог отвести глаза.
– Слушай, Семен, где ты только деньги берешь?
– Я торгую, дорогая, – сказал Семен, – джинсы, косметика и все такое – на жизнь хватает.
– Ну ты и Буратино! – сказала она, – Хорошо знаешь, на что падки женщины, ну да ладно. Его величество дефицит! Выпьем за передовиков торговли.
Я распахнул настежь окно. Умытые дождем влажные листья ярко зеленели. Город проснулся, зашумел. Горожане заполняли улицы. Даша села на стул и, закинув ногу на ногу, закурила.
– Давайте вызовем такси и съездим в «Самал», позавтракаем, – сказал Семен.
– У него денег так много, что он не знает, куда их потратить, – сказала Даша, – Правда, правда. У него все карманы набиты деньгами.
– В «Самал», с утра? – спросил Санат. – Да вы что? Нет, я не поеду.
– Мы собираемся на рыбалку в аул, поехали вместе, Санат.
– Поехали, право – сказала Даша. – Представь себе, как бы мы чудесно провели время! А каких людей бы встретили. Поплавали бы на реке и покатались на лошадях!
– Ты представляешь, Санат, как она умеет плавать – обалдеть!
– Даша? Плавает? – спросил Семен, – не может быть!
– Скоро скачки, кокпар, – сказал я, – давайте съездим. В «Самал» я не поеду, мне на работу, в редакцию. Да и потом мы с Санатом отстали от вас. Езжайте сами.
Даша облокотилась на стол.
– Ну поехали, Дастан, Санат! Да будьте вы людьми, наконец. Вы хорошо подумали? – спросила она и выпрямилась, – Мы едем, Дастан?
– Я не могу. Поезжайте сами…
Даша встала, Семен открыл перед ней двери.
– Мы поехали, я не прощаюсь, – сказала она.
Я вышел проводить их. На лестнице Даша обернулась, и я поцеловал ее. Она смахнула челку со лба и томно протянула:
– Какие телячьи нежности, боже мой…Сема, лови такси!
Машина остановилась у края тротуара. Семен открыл дверцу и усадил Дашу. Я поднялся к себе, убрал со стола бутылку со стаканами, надел пиджак.
– Вот она такая Даша, – сказал я, – это моя судьба.
Санат стоял у стола и молчал.
– Встретишь другую, мало ли на этом свете таких, как она, – сказал он.
– Таких, как Даша, поверь мне, нет на всем белом свете.
– Где вы познакомились, в университете? – спросил он.
– Нет, в госпитале, я туда попал после ранения. С этого все и началось. Даша работала операционной сестрой. Потом я разыскал ее в Алма-Ате, где она училась в медицинском. И снова пошло-поехало. В феврале мы съездили к моим родителям. Мы женимся. Свадьба в декабре.
– Почему декабрь? – спросил Санат, – Если уж на то пошло, то лучше августа нет месяца.
Я обнял Саната за плечи.
– Это не обсуждается, – сказал я, закуривая, – У моего отца умер брат, ты понимаешь. Ну, что, поехали?
– До свадьбы надо еще дожить, – сказал Санат, – Я возьму зонтик на всякий случай.
– Да, это правильно, – сказал я и запер дверь на ключ.
Мы спустились вниз, и я остановил такси.
IV
В госпитале мы делили одну палату с Маратом Балжановым, механиком танкового батальона. Когда я вернулся из перевязочной, он сидел на кровати разложив перед собой как карты письма и фотографии. Костыли были прислонены к тумбочке.
– Что, перевязали? А теперь пошли, пройдемся, я приготовил для тебя сюрприз, – сказал он, взяв костыли, – познакомлю с девушками из хирургии.
– Ну, хорошо, – сказал я и посмотрел в зеркало, которое висело на двери. – Ты бы сделал мне сюрприз, если бы объявил, что завтра нас отправляют домой.
– Ну что? Болит рана?
– Что-то зудит, – ответил я, – не пойму.
– Значит затягивается, – сказал Марат, – ну давай, лентяй двигайся. Девушка с каштановыми волосами и синими глазами – моя, сразу говорю!
– Да все твои: и брюнетки, и блондинки. Мне все равно.
По усыпанной гравием дорожке, мы доплелись до хирургического отделения. Потом свернули за угол и сели на скамейку. Марат прислонил костыли. Мы закурили. Было нестерпимо жарко. Яркий диск солнца стоял прямо над нашими головами.