Первую добычу они нашли через пять минут. Замерзшая прямо в полете сова, охотившаяся на мышей. По ее маршруту нашли нору с зайцами, которую удалось раскопать. Потом пришлось вернуться, слишком холодно даже для них. Поисковая группа отогревалась не в подвале, а на нижнем этаже подземной стоянки, чтобы не испытывать максимального перепада температур. И все равно было тяжело. Только на третью вылазку они смогли найти что-то существенное. Стая бродячих собак даже пыталась огрызаться, когда они тащили выживших псов внутрь. Тела погибших Максим велел подтащить ко входу, но не заносить внутрь.
– Как дела? – с надеждой спросила Тина, когда они спустились в подвал после очередной ходки. Верхние куртки пришлось снять еще на стоянке, ткань не выдержала и могла лопнуть в любой момент, с импровизированными мокасинами поступили так же. Остальную одежду тут же положили оттаивать к трубе.
– Нормально, сегодня жить будем, – мрачно ответил парень. По подсчетам Царя этого мяса должно было хватить ровно на два дня, но никто не гарантировал, что холода не пришли навсегда. – Нужно подготовиться, мне нужны любые идеи, – громко сказал Максим, обращаясь к выжившим, – будем надеяться, что заморозки скоро кончаться, но рассчитывать надо на долгое пребывание.
– Господин, прошу прощения, – обратился к нему старик Тэкео, – но, боюсь, в этом месте долго смогут выжить только несколько человек. Да и то, если наладить освещение и построить ферму. Я лично преподавал в Токийском Военном Университете курс выживания в экстремальных условиях. Сейчас нам поможет то, что в лесу вокруг много хвойных деревьев. Кроликов, которых вы нашли, категорически нельзя есть. Пусть они станут для нас источником белка на будущее, плодятся они быстро. Но это время нужно будет пережить. Придется варить кору и иголки. В них достаточно витаминов, но почти нет питательных веществ…
– Благодарю вас за совет Хидзюсе-доно. Мы притащили около десяти собак: две живые, остальные в заморозке, общий вес около ста кило. Придумайте, как растянуть это на максимальное время. Нужно организовать смены, так чтобы постоянно кто-то выходил на поиски.
– Мы всегда к вашим услугам, – отозвался воин, ходивший с ним в первую вылазку. Максим скользнул по нему взглядом, осмотрел своих людей, жавшихся к трубам. Знакомиться с ними не было никакого желания. Многие из них не выживут, а чем ближе знаешь человека, тем тяжелее его терять. Воспоминание о гибели Мурки вызывало в нем тяжелую волну гнева, поднимающуюся из самых глубин души. На себя – за то, что не смог справиться без помощи. На бандитов – оказавшихся тюремщиками. На Татьяну – до последнего отсиживающуюся в безопасности.
– Как ты? – Маша подошла и прижалась к нему всем телом. Стоявшая чуть поодаль Рин мгновенно оказалась со второй стороны. Парень, не особенно задумываясь, обнял обеих. Теплые.
– Как Мара?
– Отходит помаленьку, – ответила Тина, – сильного обморожения нет, но пусть лучше прогреется подольше. Повезло, что тут пол теплый.
– С чего вдруг? – удивился Максим и, отпустив подруг, дотронулся ладонью до бетонной плиты. Она и в самом деле была почти горячей. Горе-строители неправильно залили основание, не то пожалев денег на изолятор, не то просто что-то не рассчитав, и теперь термогенератор прогревал еще и переборку. Хорошо если хоть от фундамента он отгорожен, а то скоро их всех может ждать постепенное замерзание. – Потрясающе, я-то рассчитывал найти здесь уже построенное здание. А что в результате?
– Большая удача, – с огромным трудом и жутким акцентом проговорила по-русски Рин, – даже это тепло. Великое достояние.
– А у тебя неплохо получается, – похвалил парень, улыбнувшись, – долго тренировалась?
– Дед сказал. С сентября, – ответила девушка, и Максим в первый раз увидел, как она улыбается искренне. – Но японский легче.
– Да, недаром говорят, что русский – один из самых сложных языков, – кивнула рыжая. – Нужно со светом что-то делать. Химических фонарей надолго не хватит.
– Нормально, – отмахнулся парень, – глаза привыкают, да и перезарядить их можно будет, если на трубу положить. Они же из новых, многоразовые. Под действием температуры реагенты расслаиваются, и потом снова использовать можно будет.
– Все равно там всего десять циклов, дальше работоспособность не гарантируется.
– На первое время хватит, а потом посмотрим, – Универсал еще раз осмотрел помещение: кучи мусора, какого-то хлама. – Давайте приберемся. Все бесполезное нужно вынести на стоянку. Все, что можно применить, оставляем и сортируем. Любая одежда, тряпки, ткань – в одну кучу. Неиспользованные стройматериалы и осколки наружу. Нужно смастерить клетки для зверей, не вечно же их держать связанными. Обрезки труб, посмотрите можно ли из них собрать контур. У нас нет ничего, почти ничего лишнего. Приступайте!
У трубы оставались только самые младшие и те, кто больше не мог работать. Остальные выносили в найденных ведрах осколки плит и непригодный хлам. Все, что могло гореть, начиная от краски и заканчивая бумагой, складывали в одну кучу. Трубы и металлические прутья – в другую. Отдельно шли бесполезные уже электроинструменты. Максим отметил себе в списке квестов, что нужно заново проштудировать учебник по электротехнике. А то он ни черта в ней не понимал.
Увлеченный делами народ не заметил, как пришло время обеда. Ели по очереди из сгиба трубы, другой посуды не нашлось. Универсал подошел одним из последних и, попробовав похлебку, про себя выматерился. Да, это вам не суп в посольстве, и даже до еды в столовой не дотягивает. Жиденький такой. А что уж в нем плавает, лучше и вовсе не смотреть. Достаточно сказать, что ответственный за приготовление еды сегун подошел к вопросу с крайней щепетильностью, и от собаки осталась только шерсть да содержимое кишок выжатое снаружи. Все остальное пошло в похлебку.
Максим тяжело вздохнул. Они выжили. Пока. Но надолго ли?
Глава 2. Старание
Говорят, что четвертый день голода самый сложный. Организм, не понимая какого черта его заставляют есть не то, что он привык, и не в тех количествах, выпендривается как может. Начинается слабость в руках и ногах. Перестраивается режим сна и уменьшается пик активности. Все это Максиму пришлось испытать на себе. Хотя окружающим досталось куда сильнее. Возможно из-за наномашин в крови, а может, потому что он просто привык к постоянным нагрузкам.
Уже на второй день они начали экономить мясо. По указанию старика Тэкео обдирали кору с деревьев. Рубили ветки елей на огонь и для добычи хвои. Закапываясь в снег, искали корни лопухов и желуди. Оказалось, что даже в зимнем лесу было довольно продуктов. Но, конечно, не на сто пятьдесят человек и не на том морозе.
Поисковые группы выходили наружу только на тридцать минут. Дальнейшее пребывание сулило нерадостные перспективы в виде обморожений. Добытчики, естественно, получали увеличенные порции, но даже так слабость настигала почти всех. Некоторые держались на гордости, другие на чувстве долга.
Апатия настигала людей постепенно. Если в первый день многие пытались разговаривать, учили язык и рассказывали анекдоты, то к концу четвертого большинство просто лежало пластом у труб. Собранный на скорую руку контур отопления так и не удалось сделать полностью герметичным, так что он постоянно подтекал в подставленные оранжевые каски. Благо нашлась целая комната строительного обмундирования.
– Мне уже можно идти, – мрачно заметил Дако, один из самых стойких самураев, он всегда был готов продержаться дольше, чем остальные, но после первого обморожения сегун внимательно следил за тем, чтобы никто не превышал норму. Максим был благодарен за такую поддержку, хотя до конца, конечно, довериться не мог никому. Кроме разве что Дикой Кошки, которая точно будет на его стороне при любых обстоятельствах.