Однажды отец Альбизар отправился вместе с воинами в далекий поход в венедские земли и не вернулся… Вскоре тяжко заболела Муригун, и холодным зимним днем, когда в степи завывала вьюга, она покинула этот бренный мир… В тринадцать лет Альбизар осталась сиротой, поклявшись себе, что никогда не выйдет замуж, а вместо того посвятит жизнь своему клану, стараясь упрочить его позиции и увеличить благосостояние.
Глава III. Отрочество Чаяна. Испытание в лесу. Пробуждение способностей. Нападение дикого зверя
Юный княжич подрастал. Отец не уставал возносить благодарственные молитвы богам, славя их за то, что на склоне лет послали ему такого прекрасного отпрыска – надежду, опору и утешение родительского сердца. О лучшем сыне он не мог и мечтать. Мальчик с самого раннего детства отличался храбростью и смекалкой, силой и ловкостью. Кроме того, был он добр и великодушен, его рассудительность порой приводила в замешательство даже стариков.
А еще наградили боги княжьего сына крепким здоровьем и необычайной красотой. Когда вступил он в период возмужания, то быстро стал расти, обогнав на полголовы всех своих сверстников, и окрепли мышцы его, и появилась в нем стать и осанка молодого мужчины, что привык закалять тело свое в игрищах и состязаниях. Его волосы, перехваченные начельем, крупными кудрями падали на плечи; казалось, в них запутались золотые солнечные лучи. Глаза его, в которых ясная небесная синь соперничала с теплым сиянием полевых васильков, смотрели на мир с доброжелательным интересом и задорной юношеской пытливостью. Лицо отрока только начало приобретать черты возмужания, и в нем сквозила как раз та юношеская чистота, что сродни одухотворенности, и которая потом, по достижении зрелости, сменяется у мальчиков выражением суровой и благородной мужественности.
Видимо, действительно был княжеский сын любимцем богов, и предначертали они для него особенную долю. Тем не менее не зазнавался юный княжич, не гордился перед соплеменниками красотой своей и удалью. Наоборот, всегда держался он скромно, был почтителен к старшим и смирен перед волею богов.
К четырнадцати годам он овладел всеми премудростями, что делают из мужчины воина и защитника. Легко побивал он соперников в честных поединках, лихо скакал на коне, метко стрелял из лука, и меч уже не был слишком тяжел для его руки… А это означало, что пришла пора для Посвящения. Таинству предстояло свершиться летом, когда небеса редко омрачаются тучами, вода в реке теплеет, а зеленые леса дышат прохладой.
Принять Посвящение готовились несколько юношей. Первый этап должен был состояться за месяц до главной церемонии. Он включал в себя разного рода состязания, где мальчикам предстояло показать свои навыки в искусстве боя, продемонстрировать смекалку и быстроту реакции. Как правило, большинство проходило эту ступень; тем же, кто не справлялся (как правило, это были один или два человека), на следующий год опять предоставлялся шанс преодолеть этот этап, чтобы перейти к следующему.
После состязаний начиналась подготовка к главному. На мальчиков накладывался «немовей» – в течение месяца им запрещалось разговаривать с кем бы то ни было, а также придерживаться строгого поста – запрещалось есть пищу животного происхождения. Каждый день предписывалось ходить к Храму, молиться Яхору и получать духовные наставления от эхта (священнослужителя). Все это должно было укрепить дух посвящаемых и подготовить его к заключительному этапу и последующему перерождению. И уже затем их ждало главное, самое тяжелое и опасное испытание. Юношей изгоняли из поселения в лес, где каждый должен был прожить в одиночестве три седмицы. Не просто прожить. Требовалось построить жилище и вступить в поединок с опасным зверем, чтобы шкуру его затем продемонстрировать всему поселению. Естественно, пропитание посвящаемый должен был добывать себе сам. Исполнение этого этапа контролировалось опытными охотниками-следопытами, которые, стараясь оставаться незамеченными, раз в несколько дней навещали те места, в которых нашли временное обиталище проходящие испытание отроки.
Начальные испытания состоялись в начале июня, в один из безоблачных теплых дней. Все селяне собрались на открытом месте, где, по традиции, уже множество поколений проводились подобные ристалища. Величественный эхт в красных одеждах, с развевающимися белыми космами, обошел поляну по кругу, вознося хвалу богам и прося их благословить это место, предстоящие состязания и их участников. Юноши, которые готовились принять Посвящение, были возбуждены. Румяные, с горящими щеками, они нетерпеливо переминались, словно застоявшиеся молодые жеребцы. Они перешучивались между собой, подзадоривая и приободряя друг друга.
Юный княжич старался не показывать своего волнения, но сердце его учащенно билось, и он чувствовал, как бежит по жилам горячая кровь, как клокочет и бурлит в нем удаль молодецкая в предвкушении предстоящего испытания. Плечом к плечу стоял он со своими сверстниками, и всего было их десять человек – тех, кому предстояло стать мужчинами. Чаян выделялся среди них своим могучим ростом и широкими плечами; хоть и тело его еще сохраняло свойственную юношам легкость, но все ж казался он чуть старше своих лет. И сердце отца-князя ликовало при взгляде на любимого отпрыска, украдкой улыбался он в бороду, пряча лучащийся гордостью взгляд. «Вот ведь вырос детинушка – и лицом пригож, и душою чист, настоящий Светлый Воин земли нашей… Такой славен будет непременно – и рать за собою поведет, и ворогов лютых разобьет… Храните, боги, сына моего! От соблазнов, от зависти черной, от кручины горькой, от предательства подлого… Свет вокруг чела его – быть ему великим героем, ибо для славы и подвигов рожден он…» – так думал князь, любуясь на светловолосого юного сына своего.
И еще одна пара глаз не сводила своего взгляда с молодого княжича. Смотрели эти глаза – серо-голубые, словно лесные озера – не мигая; и трепетало девичье сердечко в груди, и губы едва подрагивали, произнося никому не слышные, сокровенные слова. «Княжич синеокий, сокол ясный, ты ли сон мой сладкий, благостный, к тебе ли душа моя летит, устремляется, словно лебедь белая… Возвращайся мужчиной, и венок я надену на голову твою…»
Так грезила Беляна – только в прошлом году она прошла свой обряд Посвящения, с момента которого девицы уже могли присматривать себе пару. Давно уже сердце русоволосой красавицы принадлежало молодому княжичу. Да только не ведал он о том. Не засматривался он еще на девушек, все помыслы свои направляя на то, чтобы стать хорошим воином.
Но томные взгляды Беляны не остались незамеченными для брата ее, Малюты. Этот крепко сбитый, коренастый юноша стоял сейчас рядом с княжичем в числе посвящаемых. Он обладал полезным умением примечать разные мелочи, и сейчас мигом сообразил, что означают взгляды сестрицы. «И славно, – подумал он, слегка усмехнувшись, – вот бы сладилось у них…» Малюта с детства дружил с Чаяном. Часто вместе состязались они во владении оружием, устраивали кулачные поединки. Они росли словно два брата, и были так же по-братски привязаны друг к другу.
Первым испытанием был бег. В полном доспехе будущим воинам предстояло пробежать три версты, а потом так же бегом вернуться обратно. Тот, кто прибежал последним, до испытания не допускался, и оно для него переносилось на следующий год. Едва прибежав, юноши бросали в цель копья и метали стрелы; и тот, кто допускал один промах копьем и больше двух промахов из серии в пять стрел, опять же лишался возможности пройти испытание. Смысл этого заключался в том, что в бою воину могут не дать времени на то, чтобы перевести дух и приготовиться к борьбе, а вместо этого сражаться придется с ходу, сразу после длительного бега.