Она задержала на нем взгляд – и воин невольно вздрогнул – таким он был пронзительным и взрослым. А затем, случилось это – Роксана, протянув руку, раскрыла ладонь, на которой покоился недавно сорванный, нераскрытый бутон белой розы.
Дауд не хотел обидеть девочку, поэтому принял ее дар с молчаливой и, отчасти, благодарной улыбкой.
В следующий раз они встретились снова в их городке спустя год. Дауд не сразу узнал в вытянувшейся девочке, стоявшей на пороге в юность, в девочке, укутанной в темное покрывало ту, которая упала ему буквально в руки.
В этот раз Роксана стыдливо отвернулась, увидев Дауда. Верный соратник уже тогда прославленного Халида, изменился – стал взрослее, и как-то огрубел. Все его движения приобрели отточенное совершенство и источали затаенную силу и ловкость, внушая этим уважение и трепет. Он зачем-то подошел к ней, вероятно, чтобы просто убедиться, что с девушкой все в порядке. Роксана, почувствовав его приближение, резко обернулась и окинула его все тем же пронзительным взглядом.
– Я бы хотела тебя дождаться, – прошептала она тогда, прикрывая от волнения глаза. Ее голос дрожал, выдавая чувства девушки.
– Если это будет угодно Аллаху, мы встретимся вновь, – эхом, отозвался Дауд, пораженный словами Роксаны. Его сердце дрогнуло от сладкого ожидания и какой-то, еле уловимой, нежности.
Слова Дауда Роксана восприняла, как обещание. Они вселили в ее девичье сердечко радость и надежду. И эта надежда целый месяц окрыляла Роксану. А потом, она узнала, что Халид и его воины попали в шторм и их судно затонуло. И часть ее умерла в тот день, когда она узнала о гибели Дауда.
«Если это будет угодно Аллаху, мы встретимся вновь».
Он встретились снова.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Клянусь Аллахом, трусость не продлит мне жизнь, а храбрость не уменьшит ее (Меч Аллаха – Халид ибн – Валид).
Его звали Дауд. Рожденный в Малой Азии, сын простого пастуха.
Его звали Дауд – такое имя ему дали, назвав в честь благородного пророка Давида – мир ему. Пророка, прославившегося своей силой, простотой и искренней верой.
Но Дауд был рожден не для того, чтобы пасти овец, хотя это давалось ему легко, и он нередко помогал или заменял своего отца. Он был рожден, чтобы стать воином. Дауд рос задиристым мальчишкой – сражался с каждым, кто, по его мнению, косо смотрел на него, или, уж тем более, не проявлял уважения. Но ведь уважение, сперва, нужно было заслужить.
И он заслужил его.
Кулаками, шишкам, царапинами, ранами, Дауд дрался отчаянно, и каждый раз – как в последний. Он выбил соседским мальчишкам зубы за то, что те обозвали его оборванцом. Он сломал нос дальнему родственнику, посмевшему раскритиковать его нежную, всегда тихую мать. Дауд, так или иначе, заслужил свое уважение. Вскоре, этого невысокого паренька, начали побаиваться в родном городе. И уважать – не только за силу, но и смелость – в словах и действиях.
Спустя время, он и несколько его друзей, отправились в путешествие. Они прошлись по северу Аравийского полуострова, затем, прибыли в Александрию, и именно там, на какое-то время осели, дабы получить религиозные, и не только, знания. Школы Александрии славились на весь мир своим самым главным богатством – книгами. Их было сотни тысяч в их библиотеках.
Спустя время, Дауд познакомился со своим другом и, в будущем, предводителем, Халидом, и присягнул ему на верность. Уже вместе с ним, а так же еще двадцати девятью воинами, они начали путешествие по востоку. На одной из таких земель Дауд и повстречал Роксану…
Тохаристан
Темные глаза Дауда неотрывно смотрели на женщину, что была все еще у его ног. Она так и не решилась подняться на ноги, боясь. Чего же она боялась?
– Поднимись, женщина. Тебе предстоит ответить на мои вопросы, и я жду от тебя честности. Поверь, ложь я распознаю, даже если ты украсишь ее красивыми и сладкими речами, – голос мужчины прозвучал холодно, предостерегающе.
Роксана поежилась от ледяного взгляда Дауда. Она медленно, с трудом, поднялась на ноги, и качнулась, ощущая, как все поплыло у нее перед глазами. Невольно, Дауд подался вперед и поддержал ее за плечо, укрытое в шелке. Молодая женщина затрепетала от его прикосновения и опустила взор вниз. Воспоминания об их первой встречи ожили в ее сердце. Глаза Роксаны увлажнились.
Мужчина заметил это. Он, что, сделал ей больно своим прикосновением? Дауд еще сильнее нахмурился. Он окинул красавицу пронзительным, полным ледяной стужи, взглядом.
– Теперь – отвечай на вопрос, женщина. Саид – твой муж?
Она вновь затрепетала.
– Да, – раздался ее тихий голос. Но Дауд расслышал ее ответ, поэтому продолжил свой допрос:
– Ты знаешь этого мужчину? – он указал рукой в сторону лжепророка, который продолжал блаженно улыбаться и что-то бурчать себе под нос.
– Я увидела сегодня его впервые, – бросив на старца быстрый, холодный взгляд, ответила она.
– Лжешь! – завопил Саид. – Ты – одна из нас! Забыла о наших обрядах, Роксана?
В зале повисла тишина. Роксана вся сжалась от услышанного. Ее язык онемел, и не одна разумная мысль не шла в ее голову. Дауд посмотрел на покрасневшего Саида, затем перевел задумчивый взор на молодую женщину.
– Тебе есть что сказать? – вопросил он, обращаясь к Роксане.
– Лишь то, что я не собираюсь оставаться женой многобожника, ибо это – харам для мусульманки, – устремив взгляд прямо на Дауда, ответила молодая женщина. Мужчина чуть сощурил глаза, силясь понять, откуда у него появилось странное ощущение, будто он уже видел когда-то подобный взгляд.
Он кивнул головой, принимая ее ответ, затем продолжил:
– Почему же тогда мусульманка танцевала для столь отъявленного лжеца?
Ресницы Роксаны дрогнули, но глаз своих она не отвела. Когда женщина ответила, голос ее звучал печально:
– Потому что Саид заставил меня это сделать. Двух своих жен – он сберег. Меня же, ту, которая не пошла за ним, он решил таким образом унизить и наказать.
– Лгунья! – вскрикнули в один голос, Малика и Амира. – Змея проклятая и завистливая! Ты наговариваешь на нашего господина!
Обстановка накалялась, но Дауд сохранял спокойствие. Он был проницательным человеком, обладавшим невероятным чутьем. За годы, что воин пробыл в войске Халида, он многое успел видеть – и предательство, и коварство, и лживые клятвы, и лицемерие…
– Почему бы женщине не открыть лицо? Быть может, она уродлива? – крикнул кто-то из собравшихся.
Роксана вся напряглась. Затем, раздался ее голос:
– Я покажу свое лицо после того, как будет вынесено решение относительно моей участи.
Она не договорила – оставив слова, повисшими в воздухе. Молодая женщина не хотела открывать лицо по многим причинам: она не хотела быть искушением для собравшихся, она не хотела, чтобы Дауд выносил решение, уже зная, кто перед ним стоит. Нет, не время, и не место.
– Лживая змея! – выкрикнула Амира, окидывая Роксану презрительным взглядом. – Что, боишься, кому-нибудь понравиться из этих мужчин? Кому ты нужна – бесполезная, холодная и пустая!
Роксана дернулась от ее слов, словно получила пощечину. Но не заплакала. Подобные слова были не новы для нее. Она молчала. Стояла ровно, с идеально прямой спиной. Ей было страшно, но уже не столь сильно, потому что теперь молодая женщина была уверенна – Саид больше не сможет унизить ее более, чем в этот вечер.
Дауд шагнул к Роксане, окидывая ее задумчивым, лишенным каких-либо чувств, взором.
– Твоя самая большая мечта, женщина? Озвучь ее.
Она взмахнула ресницами, а затем ответила взволнованным, полным искренних чувств и стремлений голосом:
– Умереть с шахадой на устах, и быть в раю с теми, кого я люблю.
На миг, Дауд сомкнул веки. Их мечты были похожи.
– Невиновна, – вынес он свой вердикт оглушающее, громким голосом.
Раздался гул в зале, преимущественно, полный облегчения. Хотя бы одна женщина оказалась благочестивой! Но были и крики, проклятия и плач – это жены Саида изливали свою горечь и ненависть.