– Привет, – сказал колясочник.
Он, по обыкновению, сидел в потрёпанном инвалидном кресле. Как обычно, правым боком – иначе кресло в ванную не вмещалось. Его мир фактически не отличался от мира Захара. А вот судьба отличалась сильно.
В семь лет он с друзьями прыгал с гаража на гараж. Один из друзей толкнул, и он упал с двухметровой высоты. Спиной на оградку.
У Захара в жизни тоже был этот инцидент, только он при падении ударился ногой. Да, был синяк, но у детей они частенько бывают.
Двойнику поначалу обещали, что он сможет ходить, если будет стараться. Сколько мать ни билась, у сына ничего не получилось. Он так и не смог встать на ноги. Жизнь пошла под откос. Домашнее обучение, отсутствие друзей и общения со сверстниками. После школы никакого образования он, естественно, получить не смог. Как и работы. Мать тянула всё на себе, из-за этого жили в абсолютной нищете, что отчётливо видно по ванной комнате.
Старая облупившаяся краска, нанесённая при постройке дома. Стиральная машина «Сибирь», каким-то чудом до сих пор исправная. На полочке виднелись купальные принадлежности: поролоновая мочалка, хозяйственное мыло в советской мыльнице и дешёвый шампунь, которым и собаку мыть стыдно. Бритва, оставшаяся от папы. Чёрная, разборная, со сменными лезвиями. Когда-то дорогая, а теперь раритет. Захар вообще недоумевал, где мать инвалида покупает к ней лезвия?! И покупает ли?
Нищета, даже по взгляду на ванную комнату, невообразимая. Захар, если бы мог, обязательно помогал финансово. То же самое говорили и другие двойники. Но как помочь, когда через зеркало даже волос передать не получается?
– Привет, – вздохнул Захар.
Ему не нравилось общаться именно с этим двойником. Угнетала нищета, угнетала посредственность этого человека, угнетало отсутствие тем для бесед. Вероятно, это единственный двойник, с которым он бы предпочёл не общаться вовсе. Однако зеркало считало иначе и соединяло с ним достаточно часто. Инвалид входил в топ тех, с кем Захару приходилось общаться больше всего.
– Чего такая мина кислая? – двойник, как всегда, сидел правым боком к зеркалу и что-то делал руками на коленях.
Как-то он рассказал, что занимается хэндмейдом и хоть какие-то деньги этим зарабатывает. На них он, кстати, смог купить себе компьютер и теперь осваивал профессию копирайтера.
– Да есть вообще от чего, – сказал Захар. – Про убийство уже слышал?
– Слышал, – кивнул двойник. – Уже поползли панические слухи.
Захар несколько мгновений подождал, может собеседник ещё что-нибудь скажет, но тот мастерил что-то на коленях и молчал.
– Что думаешь по этому поводу? – поинтересовался он. – Как ни крути, а это касается нас всех?
– Да ну?! – произнёс инвалид. – С чего бы это касалось нас всех?
– Я ещё толком не знаю, но мне так кажется. Есть в этом убийстве что-то подозрительное… Да что я несу! – неожиданно вспылил Захар. – В этом убийстве всё подозрительно! Начиная с того, что это убийство во время разговора!
– Я ничего подозрительного не вижу, – отстранённо произнёс двойник.
Он поджал губы и что-то выкручивал за пределами видимости. Захар, конечно, мог привстать и посмотреть, чем занят собеседник, но его это не интересовало.
– Ты же знаешь, в каком он жил мире, – сказал инвалид. – Там много убивают. Ну, убили его. Печально. Не более.
– Печально. Не более, – как эхо повторил Захар. – Ты хоть понимаешь, что речь идёт о тебе! Какой-то тип вламывается в квартиру и убивает тебя во время разговора! Уже одно то, что это произошло во время разговора, то есть он открыл дверь и увидел зеркало! Работающее зеркало!
– И что? – косо глянул на собеседника двойник. – Ну, увидел. И что?
– Это кто-то, с кем мы все знакомы! – повысил голос Захар. – Не исключено, что он завтра придёт убивать тебя!
– Не придёт, – помотал головой двойник. – У меня, во-первых, нет знакомых. Никаких. Во-вторых, у меня брать в квартире нечего.
Захар шумно выдохнул. Конечно, в словах двойника имелось зерно истины, но он, кажется, многого попросту не понимал. Или не хотел понимать. У Захара так и просились на язык крепкие слова, характеризующие умственное развитие двойника.
– Послушай! Ты что, реально не понимаешь?! – поёрзал на стуле Захар. – Этот «кто-то» целенаправленно пришёл убить. Тебя, меня. Нас. Он знал куда и во сколько идти. Понимаешь? Он сумел войти в квартиру бесшумно! В твою квартиру! И он убил. Убил тебя, меня. Часовщик рассказал, что у него возникло стойкое чувство, что он знает этого человека. Значит, знаем его и мы! А если это так…
Захару пришла идея о том, что происходит, но он решил пока ею не делиться.
– У тебя богатая фантазия, – сказал инвалид. – А ещё ты всё слишком усложняешь. Вломился бандит, убил человека, а ты тут придумываешь…
– Я? Придумываю?! – ткнул себе в грудь Захар.
– Хорошо, не ты, – двойник искоса глянул на собеседника. – А Часовщик. От ужаса ему померещилось, что он знает убийцу. Вот и всё. А может и правда знает. Тут я тоже не вижу ничего запредельного. Мир Апокалиптичного сильно не походил на наши. Вполне вероятно, что этот человек есть у вас в окружении. Но в ваших мирах он примерный семьянин и хороший работник. А там его жизнь заставила пойти на такое… Если забыл, то Апокалиптичный рассказывал, что и сам пару раз магазины грабил. Такая у него жизнь была. Тут ничего не поделаешь.
– Ты так рассуждаешь, будто речь и не о тебе вовсе идёт, – сказал Захар.
– Не обо мне, – ответил инвалид. – Я жив. Сижу в кресле. Разговариваю с тобой. А то, что кого-то убили… Ты что мне предлагаешь? Бояться? Да я за свою жизнь набоялся больше, чем вы все вместе взятые! – с неожиданной злобой произнёс он.
Захар поджал губы. Внезапно он почувствовал необъяснимое чувство вины. Представил себя на месте собеседника. Как он всю жизнь, каждую ночь, смотрел на самого себя в сотнях миров и видел одну и ту же картину – при том падении с гаража пострадал лишь он. Остальные отделались испугом и синяком.
– Хорошо, – согласился Захар, чтобы не развивать тему. – А то, что убийца открыл дверь, а связь не прервалась, как ты объяснишь?
Двойник молчал, работая руками. Затем поднял деревянную куклу с конечностями на шарнирах. Поделка, конечно, ещё не окончена, но даже в таком виде казалась уродливой, даже пугающей. Инвалид покрутил её перед глазами. Руки и ноги куклы безвольно двигались. Двойник вернул её на колени, доделывать.
– Почему связь не прервалась? – сам у себя поинтересовался колясочник. – А вот не знаю! Но уверен, что это как-то легко объяснимо. Как говорится, чудес не бывает.
– Согласен, – кивнул Захар. – Не бывает. Совсем. Никогда. И мы сейчас с тобой не говорим. И вообще мы не один и тот же человек из параллельных миров. Чудес ведь не бывает.
– А ты смешной! Знаешь, как я тебя называю при общении с другими? – инвалид сразу ответил на свой вопрос. – Кипишной, – двойник искоса глянул на Захара и продолжил возиться с куклой. – Иногда Суетным! Так рьяно что-то пытаешься мне доказать и даже сам не знаешь что. Спорить с тобой одно удовольствие. Есть на что посмотреть!
– Я тебе клоун что ли?! – нахмурился Захар.
– Зачем так грубо и так шаблонно? – инвалид снова поднял куклу и покрутил перед глазами. – Я разве говорил, что ты клоун? Я сказал, что ты смешной, и мне интересно за тобой наблюдать.
– По-твоему…
– Только не надо у меня спрашивать: «По-твоему я обезьяна в клетке?».
Захар прикусил язык. В этом всё общение с двойниками. Иногда они прямо мысли читали, ведь и сами думали аналогично.
– Всё, давай, конец связи, – буркнул Захар, поворачиваясь к свече.
– Как хочешь, – пожал плечами двойник, по обыкновению даже не глянув на собеседника.
Захар дунул на свечу. Пламя покосилось, как дерево в ураган, а в следующий миг исчезло. Ванная ухнула в непроглядную тьму. Завоняло гарью и воском. На сетчатке глаза ещё плясал огонёк над стиральной машиной. Захар толкнул дверь и вышел в коридор. Взял стул. Колёсики стукнули о дверную коробку.