– О Боже, нет! – крикнула Маргарита. – Я не хочу! Я невиновна!
Тележка подкатилась к лестнице на эшафот. Палач и двое его помощников схватили Маргариту за руки, а слуга из Шатле развязал ее веревки.
– Иди в ад, сука! – заорала беззубая старуха. – К дьяволу, проклятая девка!
* * *
Каменные короли и пророки безмятежно взирали на Гревскую площадь. Крылатые маскароны, упыри и горгульи вытягивали морды, скалили зубы. Двадцать восемь предков Христа безмолвно следили за казнью Маргариты.
Вийон поднялся на галерею. Он был в центральной точке собора – в галерее королей, точно между тянущимися в небо башнями Богоматери. Перед ним лежал остров Сите, сидящий в Сене глубоко, как перегруженный корабль, ощетинившийся башнями пятнадцати церквей, островерхими крышами часовен и мещанских домов. Напротив виднелся ажурный шпиль Сен-Шапель, возведенный при Людовике Святом на королевской площади, – церкви, которая славилась реликвией Святого Креста и лапой грифона. Дальше, на правом берегу, башни Лувра, а вокруг них – разноцветная мозаика улиц и улочек, закоулков и бульваров. На севере поэту открывались широкие и кряжистые формы церкви Сен-Мартен-де-Шан с толстыми стенами и небольшими окошками, к которой, словно ласточкины гнезда, лепились часовни и часовенки. А на некотором расстоянии от нее – пики шпилей замка Тампль, некогда принадлежавшего тамплиерам. Дальше к западу виднелись величественные башни врат Святого Гонория, дворец Сен-Поль, дворец короля Сицилии, короля Наварры и герцога Бургундии…
Почти у городских стен Вийон увидал две башни огромного собора, похожего на собор Богоматери, того, чье название он несколько мгновений не мог вспомнить. За ним виднелись мельницы, а еще дальше простиралась цветная мозаика полей, огородов и лесов. У самого горизонта – стройные башни аббатства Сен-Жермен-де-Пре, а на севере – стены и шпили церкви и королевского некрополя Сен-Дени. Тут, на высоте, где свистел ветер, Вийон чувствовал себя вольной птицей, ласточкой, ныряющей в небесные бездны.
А внизу, почти у фундамента собора, на Гревской площади, перед ратушей, как раз вешали Маргариту Гарнье.
Нищий, ростовщик, шлюха, священник, богач, жак, рыцарь, мэтр-печатник. И в конце – Колетт. Отчего их убивали в таком порядке? Отчего столь разных людей? Ведь не у каждой жертвы было чем поживиться. И что такого делал преступник с убитыми, что у них чернели лица?
* * *
Маргарита уже не сопротивлялась. Палач поволок ее по лестнице, поставил босые ноги на шестую ступеньку. Невиновная убийца водила взглядом по толпе. Слезы у нее бежали ручьем. Намочили порванную рубаху…
Железная маска таращила на нее пустые отверстия для глаз…
Среди буйствующей толпы стоял печальный бледный мужчина. В руке его была черная железная маска. И смотрел он прямо на Маргариту.
– Это он, – застонала она. – Вон убийца.
Веревка обхватила ее шею и затянулась. Петр Крутиворот проверил петлю.
У мужчины было бледное лицо и холодные, безжалостные глаза. Он улыбался палачу.
* * *
– Где ты, сукин сын?! – завыл Вийон, присев за каменным подоконником. – Где тебя искать? Кто ты? Ну – кто? Нищий? Герцог? Рыцарь? Епископ?
Он остановил взгляд на каменных статуях библейских королей. Кто должен стать следующей жертвой? Он должен это узнать, если хочет сохранить голову на плечах.
Нищий, ростовщик, шлюха, священник, богач, жак, рыцарь, мэтр-печатник… Эти слова что-то ему напоминали. Что-то из собора, из алтаря. Что-то связанное с церковью. Может, оттого он, ведомый безошибочным (воровским?) инстинктом забрался аж сюда, в собор Богоматери? Он шел между статуями, украшающими арки, сидящими на тимпанах. Миновал святых Мартина и Иеронима, пророков, Мадонну в контрапункте, глядящую на свое Дитя. Встал перед очередным сложным барельефом. Поднял глаза. Высоко над его головой Христос восходил на небеса. А люди, малые фигурки ниже, шлюхи, нищие и жаки, фальшивые пророки и рыцари, изображенные в камне, не видели Господа, глядя на свои ежедневные занятия и развлечения.
Нищий, ростовщик, шлюха, священник, богач, жак, рыцарь, мэтр-печатник.
«Кто следующий? – думал Вийон. – Что кому на роду писано – то с тем и будет».
* * *
Петр Крутиворот выбил лестницу из-под Маргариты. Тело опало вниз, петля сжалась на шее. Последний взгляд умирающей поднимался вверх, на резную стену собора Богоматери, до самой галереи королей…
* * *
Невиновная убийца билась в петле. Вийон перевел взгляд на Аллегорию Вознесения. Лженищий молил о милосердии Скупца, жаждавшего овладеть Шлюхой, соблазнявшей Священника, который с презрением глядел на Жака. А Жак смеялся над Рыцарем, указующим на Вора, который как раз вытягивал кошель из кармана Дурака. Дурак таращился на Лжепророка, который писал письмо и не замечал… осужденной по навету Убийцы, взглядом указующей на Разбойника, который, в свою очередь, пытался дотянуться кинжалом до Архитектора. Архитектор был единственным, кто поднимал лицо к идущему в небо Христу и, стоя на коленях, тянул ввысь, к Нему, свою церковь.
Нищий, ростовщик, шлюха, священник, богач, жак, рыцарь, мэтр-печатник!
Его словно молния поразила. Вийон даже испугался, что это Господне откровение. Что теперь он почувствует желание уйти в монастырь и до конца своих дней останется монахом. И что больше не вкусит вина, не отправится по девкам, не займется воровством, не напишет поэм…
Аллегория Вознесения. Вот что было ключом к шифру! Расположение фигур на барельефе соответствовало порядку убийств!
Лженищий! Это был Кроше. Богач – Анри Вермили. Шлюха – старая потаскуха Гудула. Священник – Боссюэ, Дурак – Жакар, теперь это было понятно. Рыцарь – Франсуа де ля Моле, Жак – Эдуар де Ними… А в конце – Лжепророк, мэтр-печатник Лоран Леве. А потом… Невиновная Убийца, то есть Маргарита Гарнье…
Погоди-ка… Обвиненная по навету, она не была убита Дьяволом. Но ведь, отбери он у нее жизнь, она бы не оказалась невиновной жертвой! Но она погибла из-за него, потому что именно ей приписали поступки Дьявола с Мобер. Убийца должен был позволить, чтобы ее покарали несправедливо. Чтобы он мог прийти и сделать нечто ужасное с ее лицом. Нечто, что оставляло на лице черные пятна…
Вийон внимательно взглянул на барельеф. Тот выглядел новее галереи королей. Как видно, установили его тут недавно. Он поискал взглядом знак творца, но инициалы A. D. ничего ему не говорили. Наверняка это просто сокращение от Anno Domini[16].
Вийон обернулся и ухватился за поручень. Глянул вниз. Маргарита была неподвижна. Висела со сломанной шеей, а толпа выла и выкрикивала проклятия.
– Ты, Дьявол, – процедил поэт сквозь зубы. – Похоже, я тебя поймал!
Увенчание фасада
Пурпурные одеяния соскользнули к ее ногам. Она встала перед ним нагая, так что он мог рассмотреть каждую совершенную деталь ее божественного тела.
Потом на коже ее проявились сложные линии и узоры. Массив аркбутанов принимал на себя вес опорных арок, спланированных так, чтобы конструкцию можно было вознести еще на сто пятьдесят, двести, триста футов – и еще, еще выше. Он не мог сейчас рассчитать все точно – не мог даже вообразить. Просто смотрел и поглощал эти планы.
Суккуб улыбнулась. Раскрыла полные красные губы, а потом положила красивую руку ему на плечо.
Он не мог больше сопротивляться. Был не в силах. Прижал губы к ее совершенной груди. Почти не заметил, как они оказались в постели. Боялся, чувствовал, как сердце его стучит в груди. И все улыбался в глубине души, вспоминая поэта, который искал его следы и путь к нему. Все было уже распланировано.
Женщина сильно притянула его к себе, оплела руками и ногами.
В эту ночь он увидел все, что было необходимо для завершения шедевра.