Официантка обхаживала Яна, как назойливая женушка, и Эля отсчитывала четыре минуты: именно на столько обычно хватало его терпения. Когда они истекли, Ян не терпящим возражений голосом попросил девушку удалиться, та мгновенно побледнела и, расстроенно опустив плечи, ушла.
– И почему тебя еще не презирает половина женского населения города? – удивился Лем.
– Потому что у этих прилипчивых дур туго с чувством собственного достоинства.
– Ну а те, у кого с этим все в порядке?
– У таких выдрессированные провалы в памяти. Их самолюбие просто не воспринимает отказов, и поэтому мозг резко вычеркивает меня из событий дня.
– Удобно, – развеселился Лем, на что Янош только отмахнулся и потребовал отчета о походе к экстрасенсу.
Эля рассказала. Друг, не изменяя себе, раскритиковал от и до и на том успокоился.
Они частенько собирались в этом месте и даже столик по возможности выбирали один и тот же, поэтому можно было на секунду забыться и представить, что все как обычно, но ни у кого из троих это не получалось. Все темы неминуемо сходились в одной точке.
– А помнишь, когда он только появился, ты не знала, что и как нужно делать, и мы в три часа ночи искали в Интернете схему заворачивания ребенка в подгузник?
– Да уж, Ян нас еще обозвал бездарями, а утром привел свою маму, как эксперта со стажем по вопросу пеленок и распашонок, – вспоминая, улыбнулась Эля.
– Да вы только благодаря мне тогда не угробили ребенка, – насупился Янош. – А когда у него резались зубы, ты доказывал, что налицо все симптомы вирусной инфекции, и Эльку чуть до инфаркта не довел.
Во всех разговорах этого дня правила деланная веселость, и в беззаботном смехе парней сквозила фальшь: они лишь хотели на время отвлечь Элю. Янош пока не получил утешительных новостей из полиции и от частного детектива, а Лем, наметив пару встреч с экстрасенсами на завтра, пытался украдкой продумать список самых правильных в данной ситуации вопросов. И оба не сводили глаз с девушки, серые и карие глаза следили очень внимательно, стараясь уловить в поведении подруги малейшие поводы для беспокойства, и каждый сканировал ее по-своему. Ян скользил взглядом по желтым шароварам, красному расшитому топу и черным перчаткам без пальцев, анализируя, не переходит ли сегодня всякие границы даже такая привычная для Эли взбалмошность в выборе одежды и не связано ли это как-либо с ухудшением ее душевного состояния. Лем же предпочитал смотреть глубже: сегодня Эля старалась ни на секунду не выпускать Яна из поля зрения, а это значило только одно: ей было очень тяжело справляться с самой собой.
– Когда ты закончишь эскизы? – спросил Ян, воспринимая как должное повышенное внимание девушки. Только лишь ее ничем не прикрытое обожаниене раздражало его, в отличие от беспрерывного волочения других представительниц женского пола. – Я видел твои наброски. Это что-то вроде этажерки?
Эля оторвалась от созерцания любимого лица и сосредоточила внимание на вопросе.
– Ммм… нет, это стилизованный под современность идол, олицетворяющий плодородие. Не могу сейчас работать.
– Жизнь не закончилась, – начал Ян.
Подавленный взгляд стал ему ответом.
Но молодой человек не собирался смягчать смысл слов, он в принципе не умел делать плавнее острые углы:
– Рано или поздно его найдут, а за это время ты растеряешь всех и так немногочисленных клиентов.
– Переживу.
– Нет, не переживешь, пока его ищут, тебе надо чем-то занять свои мысли и руки. К тому же, несмотря на всю свою нелепость и нерентабельность, это дело доставляет тебе радость.
Лем в эту часть разговора не вмешивался, его мысли внезапно приняли неожиданный оборот и теперь витали слишком далеко. Он что-то усиленно искал в Интернете, казалось, еще немного – и его телефон заискрит от напряжения хозяина, затем кому-то звонил, задавал странные вопросы, долго вдумчиво слушал на них ответы и даже что-то записывал. Друзья не обращали особого внимания на его поведение: когда Лема осеняла очередная занимательная идея, он вел себя так, будто окружающий мир переставал существовать. И только когда парень сорвался со стула и устремился к выходу, Эля с Яношем прервали разговор. В дверях Лем обернулся и, подняв на прощанье руку, скрылся в неизвестном направлении.
Янош пренебрежительно хмыкнул. Поведение друга никогда не вписывалось в его понимание приличного.
На пути к Элиному дому Ян продолжил лекцию о том, как и почему подруге нужно себя вести. Она сняла сабо и, поджав под себя ноги, удобно устроилась на сиденье старенькой машины. Несмотря на отсутствие кондиционера и прочих благ современного автопрома, здесь она чувствовала себя комфортней, чем в броской иномарке Лема. Ян еще не заработал на хорошую машину и поэтому весьма агрессивно рассекал на подержанном российском «монстре» своей матери.
Молодой человек все говорил и говорил, азартно маневрируя на улицах большого города, и с каждым словом понимал, что его никто не слушает. Не то чтобы Эля его игнорировала, напротив, она, как всегда, смотрела с немыслимой теплотой и ловила каждое слово, но одновременно было видно, что смысл сказанного до нее не доходит.
– Тебе не кажется, что наш друг влюбился? – вдруг ни с того ни с сего завела она, как раз когда Ян исчерпал логические доводы и собирался завершить все жирным выводом. Ян отличался удивительной способностью оставаться всегда правым.
– Ему можно, он взрослый, – стиснул зубы молодой человек. Как он и подозревал, Эля не уловила ни единого слова. – Вот уже полчаса я пытаюсь втолковать, что тебе необходимо продолжать жить, как жила, а значит, заниматься делами.
– Наверное, она совершенно удивительная и необычная, – как ни в чем не бывало продолжила девушка. Но ее воображение никак не хотело подстраиваться под такое описание, выдавая нечто холодное, невыразительное и скованное, как кукла.
Ян стукнул по рулю.
– Значит так, ты в ускоренном режиме доделываешь заказ, а затем сразу принимаешься за следующий.
Он с детства был центровой фигурой в ее жизни и поэтому долго привыкал к появлению Эмиля; от того странного ощущения сродни извращенной ревности давно не осталось следа, но если Эля вдруг, глядя в упор, переставала его видеть и слышать, Ян выходил из себя.
– У меня пока нет заказов, – с трудом переключаясь, ответила она.
– Уже есть. Придумаешь моей матери подарок на… да просто так. То, что ей придется по душе, только не очень громоздкое и поменьше выкрутасов, пожалуйста.
– Ей не понравится, – вздохнула Эля. – Как и тебе, вы с ней так похожи.
– А ты сделай так, чтобы понравилось. В процессе и новые клиенты появятся. Лем вроде недавно обновлял твой сайт. Посоветую тебя парочке знакомых, – парень стиснул зубы сильнее.
Сделанные Элей безделушки вызывали в нем как минимум недоумение и как максимум отвращение, и советовать уродливые предметы интерьера он никому бы не стал, не будь на то крайней необходимости. Но сейчас девушка балансировала на очень шаткой поверхности, и он намеревался любыми способами не дать ей упасть, – более того, удержать в рамках своего «правильно».
– В конце концов, может, тебе удастся извлечь из этого хоть какой-нибудь стабильный доход.
– Нам с Эмилем хватает денег, – попробовала вставить слово Эля.
– Подумай о том, что будет, когда твои спонсоры… – он пренебрежительно скривился, – перестанут вам их присылать. Ничто не вечно под луной. Тебе нужно будет как-то обеспечивать себя и ребенка.
– Ира бы тебя похвалила за эту проповедь, – вымолвила Эля и тут же помрачнела. – Господи, представляю, что она обо мне думает, видя оттуда, что я не уберегла Эмиля.
На последнем слове ее голос дрогнул, и, когда Янош припарковался, слезы уже вовсю стекали по порозовевшим щекам. Планы молодого человека на вечер резко изменились, он не мог оставить ее в таком состоянии.