Растерянная, деморализованная, поверженная в прах Аэлита даже не могла указать на предполагаемых отцов. Они, как пчёлы, вволю и всласть повозились в её цветке. Утолив голод, взмывали и уносились прочь, сытенько втягивая похотливый хоботок и потирая перепачканные в нектаре лапки. Перепадало и мухам, и бабочкам, и комарам… Разве помнит прекрасный, щедрый, неразборчивый цветок всех полакомившихся его соком насекомых? Слава богу, хоть венеру не подхватила.
В полной задумчивости («в прострации», – говорила она) Аэлита проходила всю беременность. Она как бы прислушивалась к происходящим в ней странным процессам. И даже в момент потуг сосредоточенно, с мучительным выражением супила брови: дескать, как же это меня угораздило?!
Встречали её из роддома с большой помпой, с цветами и тортами, Люда и я с мужем. Так как мамаша и после родов всё ходила и недоумевала, маленький Серёжка оказался совершено заброшен. И запаршивел бы, и захирел, если бы мы не сделали его сыном полка.
Со временем Аэлита оправилась от удара, нанесённого ей коварной судьбой. Даже стала кое-как принимать участие в воспитании сына. С божьей и нашей помощью дотянули до школы.
Помню, оба не любили и старались оттянуть до последнего процесс проверки домашних заданий. Я не раз была свидетельницей оного. От тетрадки к тетрадке мамаша закипала как чайник, брызгала кипящей слюной, заводилась, лицо сердито краснело. Тут тройка, там нет домашней работы. А соединения, а помарки, а загнутые уголки и дурацкие рисуночки на полях?!
Дело заканчивалось тем, что Аэлита швыряла и даже рвала пополам тетрадь, и орала как ненормальная.
Класса с четвертого, к обоюдному облегчению, сын был отпущен с готовкой уроков в свободное плавание. И лишь в восьмом классе, по просьбе классной («Пожалейте со своим сыном учителей, почерк как курица лапой»), Аэлита заглянула в тетрадь. Лучше бы не заглядывала – домашкой там и не пахло.
Зато следовали откровения о какой- то Соньке в новых джинсах. Джинсам, исходя из повествования, очень даже было что туго обтянуть. Сын остался с этой Сонькой, скорее всего, прошедшей огонь, воду и медные трубы, наедине (боже мой, когда, где, у кого?!). Описывалось, как она, точно в сладкой пытке, нестерпимо долго снимала через голову майку… Потом, заломив руки и как- то особенно очаровательно вывернув их в локтях, расстёгивала лифчик…
В конце сын сетовал, что ничего с этой Сонькой не выгорело. Пока она напряжённо хихикала, а он тщетно пытался расстегнуть её и свои джинсы (эти современные пояса целомудрия), его рабочий инструмент повёл себя некорректно по отношению к даме. Сонька зло сказала: «Импотент», – и ушла, задёргивая на ходу «молнию».
Аэлита ещё долго, похолодев, соляным столбом стояла с тетрадкой в руках. Не знала, что ей делать теперь, как жить дальше, как им смотреть друг другу в глаза? Встретить его в этой вот окаменелой, горестной позе? Или сделать вид, что ничего не произошло?
Но Серёжка ведь сразу поймёт, поймает её за отталкивающие руки, заставит говорить правду. Ворчливо, скажет: «Ну что опять у нас приключилось? Я же вижу, ты сама не своя».
В Аэлите боролись два человека. Здравый и рассудительный убеждал: «Вспомни толстовскую Долли: как она пришла в отчаяние, застав маленьких детей, занимающихся в малиннике гадким. Ей тоже казалось, что всё померкло, пропало, что испорченных детей, маленьких рецидивистов, уже не исправишь.
На самом же деле это обычное взросление и познание своего и чужого тела».
За ужином (время и место их выяснения отношений и примирений) она кротко заметила:
– Я так и не поняла. Так как у вас развивались дальнейшие отношения с Софией?
На этом её самообладание закончилось, несмотря на всю предварительную педагогическую медитацию. С её стороны были крики, безобразие, слезы. Вечером помирились. Когда смотрели телевизор, он спросил: «Мам, а как ты, такая красивая, живёшь столько лет одна?».
Аэлита, забывшись, доверчиво начала было изливать душу… Но тут же спохватилась и несколько раз не больно подавила костлявым кулачком его лоб:
– Ах ты поросёнок, разве можно маму об этом спрашивать?!
***
Примерно в это время нас раскидала разлучница-перестройка. Ах, война, что ты, подлая, сделала. Люда уехала мыть задницы старухам в Германию. Мы с мужем подались на Камчатку за северными – и профукали последнее. Государство стряхнуло Аэлиту вместе с её НИИ с лица земли. А Сбербанк стряхнул все наши многолетние накопления в свои забугорные закрома.
Зато у Аэлиты был Серёжка.
О его дальнейшей судьбе жадно расспрашивали сейчас, при встрече.
Сергею стукнуло тридцать – а он и не заморачивался насчёт женитьбы. Айтишник на удалённой работе, заработал на отдельное жильё, завёл кота.
Вы заметили, сколько в последнее время появилось анекдотов про вредных обожаемых котов? Подразумевается, что их хозяева – одинокие молодые люди. И не просто холостяки – а злокачественные домоседы. Они добровольно заточают себя в четырёх стенах, впрочем, ничуть от этого затворничества не комплексуя.
Что вы: какие поездки, путешествия, какой мир – на кого оставишь кота? Переход с кружкой кофе из кухни в комнату – вот их путешествие. Компьютер – вот их мир.
Через соцсети Сергей и познакомился с юной чиновницей Кариной. На аватарке и в общении в чате она выглядела ангелом.
Первый скандал разразился на свадьбе. «Горько!» – взревели гости. Молодые поцеловались. Серёжкин рот и даже зубы приняли на себя половину пудры, густо-пунцовой французской помады и липких блёсток, по всем правилам наложенных в три слоя на уста невесты.
Серёжка повозил, покусал губы, пытаясь избавиться от стойкой косметики. Затем, отвернувшись, незаметно утёр их. Это увидела зоркая Кариночка и закатила истерику:
– Он меня не любит! Он мной брезгует! Он утёрся после меня! Я никогда этого не прощу!
Слёзы, визг. Бокалы, букеты, тарелки с салатом, куски торта, летящие в голову жениха. Последняя вишенка: сорванная фата, подхваченные юбки и побег со свадьбы.
Хорошо, мы с Людой замяли инцидент. Объяснили оторопелым гостям, что всё было так и задумано. Шутливая импровизация «Похищение невесты». Квест «Ищем беглянку». Торт в морду – вообще классика жанра.
Бурный свадебный сценарий растянулся на медовый месяц и выплеснулся далеко за его пределы. Кариночка искусно пользовалась давним женским способом: «хочу дам – хочу не дам» и «содержание мужа на голодном пайке». Способ этот работает только в отношении порядочных мужчин. Непорядочные: «Ах, так?» – начинают восполнять недостаток секса на стороне.
С кем прокатит, а с кем нет – ангельские стервочки, вроде Карины, унюхивают мгновенно. Глубоко порядочный Серёжка ходил осунувшийся, с лихорадочным блеском в глазах и ел жёнушку глазами.
По взмаху приклеенных Карининых ресниц готов был исполнить любое её желание. По её приказу «оторвал зад от дивана» и устроился в логистическую компанию. Затем из дома вылетел кот: хорошо хоть, не на улицу, а к Аэлите. Кстати, приходы свекровушки в гости тоже не приветствовались.
Серёжка из гордости никому о домашних баталиях не рассказывал. Зато глупая Карина свистела налево и направо о том, что крутит мужем-слизняком как хочет, и вытирает об него свои лабутены.
Аэлита, с нашей помощью, пыталась приструнить Карину – по-нашему, по-простому, по-бабски. Но хитрюга тут же нажаловалась Серёжке. И он – откуда взялось – твёрдо сказал:
– Вот что, мама. Вот что, тётушки. Я вас всех помню и люблю. Но это мой дом, моя семья, мои границы. Убедительная просьба их не нарушать и в нашу с Кариной территорию не вторгаться.
– Жизнь всё расставит по своим местам, – решил наш женсовет.