Во всём этом и заключается основа многоликости русской культуры, нестандартности её форм и образов. В ней понимается ценность многогранности, ограниченность и невыразительность шаблонов. Вспомним Храм Василия Блаженного с его буйством красок, асимметрией образов, неповторимостью куполов. Это и есть символ самой России, могучей и нестандартной, ни на кого не похожей. Что и восхищает, и раздражает в нас превыше всего. Поистине, «Умом Россию не понять. Аршином общим не измерить…» (Ф. Тютчев).
При этом русские не просто перенимают чужое, но во всё стараются внести что-то своё, собственное. Так, православная религия греческого толка, пришедшая на русские просторы в конце Х века, преобразилась в русский толк, до сих пор сохраняющий элементы язычества. Демонстрируя, таким образом, преемственность религий, почитание своей истории, предков и оберегая ярко выраженные национальные черты. Сохранила присущую русскому духу тягу к взаимодополнению, к уважению других мнений и верований.
Так, одновременно с верой в Христа русские продолжали верить в Деда Мороза, Снегурочку, в домового, в ведьм и чертей, в духа домашнего очага чура, в кикимор, русалок, в лешего и водяного, почитали души предков навы, уважали покровительствующих влюблённым Леля и Ладу. Наряду с христианскими молитвами колядовали, обращались к Богу не только в храмах, но и у рек, в рощах и в дубравах. Языческий Перун-громовержец у них без труда преобразился в православного Илью-пророка; богиня материнства Роженица – в Богородицу; вместо покровителя стад Волоса стали чтить святого Власия. Ночь Карачуна, самую длинную в году, заменили примерно в то же время празднуемым Рождеством, ночь языческого Ивана Купала преобразовали в ночь Иоанна Крестителя. В христианском пантеоне языческую богиню Мокошь заместила святая великомученица Параскева.
Христианское откровение о Пресвятой Троице – о Боге едином в сущности и троичном в лицах, легко принялось русскими, поскольку ему предшествовали языческие боги Сварог, подобный «Богу-отцу», Даждьбог – как «Бог-сын» и Семаргл, как «Бог святого духа». Но все они оказались обогащёнными христианским духом, стали и масштабнее, и возвышеннее. Дохристианские былинные богатыри Святогор, Микита Селянинович, Вольга и другие пользуются неизменным уважением. А иначе и быть не могло, поскольку вера – это не одежда, чтобы её можно было в одночасье поменять всю, целиком. Поистине, «Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений» (К. А. Аксаков).
В самом деле, сохранение уважения к старым Богам являлось неслучайным. Они персонифицировались с предками достойной жизни и благородства, следящими за поведением своих потомков и защищающими их. Поэтому славянские Боги были грозны, но добры и справедливы, среди них не было места дьяволу. Носителями добра считались Боги, а зла – сам человек с его жадностью и ограниченностью. В отличие от западной обрядности, Боги воспринимались такой же реальностью, как хлеб и вода. Их мир был простым, но величавым, естественным образом встроенным в Природу, в быт людей и в окружающую действительность. Он воспитывал стремление к правде, к чистоте и праведности.
Боги карали за стяжательство, аморальность и беззаконие. Так, русские обожествляли Мать-сыру-землю, Царь-огонь и Царицу-воду, которые наказывали за злые деяния и воздавали за добрые. «В детском лепете языческого мышления постоянно и неизменно слышится тот же вещий голос: я хочу всё знать, всё видеть, везде существовать» (И. Е. Забелин).
Действительно, славянская «вера из многих языческих есть чистейшая» (Г. А. Глинка «Древняя религия славян»). В основе своей она представляла «обожествление стихий» (И. Н. Снигирёв). Более того, «Язычники породили душу со стихиями» (Ф. И. Буслаев). Эта вера в большей части своей не противоречила главным канонам Христианства, в результате чего они сравнительно легко и всем сердцем были приняты простым и бесхитростным народом. И наполненные христианской благодатью, стали восприниматься русичами как истины единственно верные и вечные, достойные любви, защиты и преклонения.
Понятно, что никакой самой изощрённой пропагандой или жестокостью нельзя было добиться этого, если бы предшествующие верования не подготовили для Христианства благодатную почву. Если бы его религиозные догматы не соответствовали народным помыслам.
В результате описанных процессов в основу русского понятия о добре, справедливости и нравственности заложены фундаментальные положения Православной религии. В них исключены такие уродливые преувеличения, как патриотический фетишизм или пренебрежение к другим народностям и культурам. Понимается, что нельзя отделять Бога от воплощения его Правды, как невозможно воспринимать Солнце без его животворящих лучей. «Стой за Правду горой, и Бог будет с тобой!» (русская пословица).
Воспитывается убеждение, что только тот национализм достоин уважения, который не направлен против других людей, не идёт вразрез с основными канонами христианского правосознания. Что религия призвана служить связующим звеном между различными национальными цивилизациями, способствовать взаимному духовному обогащению и воссозданию Божьего мира, т.е. зарождению общечеловеческого братства между народами, а не служить источником их раздора и стяжательства.
В связи с изложенным неслучайно люди называют свои страны по-разному: Прекрасная Франция, Свободная Америка, Могучая Германия, Поднебесная империя Китай, Страна Восходящего Солнца – Япония. А у нас – Святая Русь. И вовсе не потому, что в ней живут сплошные праведники, а оттого, что не внешние приличия, а стремление к сердечной чистоте и к внутреннему совершенству считается в ней главным содержанием жизни. Таким образом, Русь видится не как отдельное государство, географически, этнически, территориально, а как духовный мир возвышенности.
С другой стороны, «В начале было слово…» (Библия), т.е. слово является и альфой, и омегой всякого знания, дела и вещи. Действительно, «Самая большая ценность народа – его язык, язык, на котором он пишет, говорит, думает. Думает!» (Д. С. Лихачёв). А русский язык по глубине и выразительности не имеет себе равных. В нём присутствует неповторимое число синонимов как следствие того, что национальной традицией является не победа одного мнения, суждения или слова над другими, а их образность, взаимная уживчивость и дополнение. В других языках соблюдается экономия звуков и словосочетаний, нередко применяются многозначные символы, имеют место жёсткие правила построения фраз. А в русском языке – всё иное, всего в избытке. Совершенная свобода от каких-либо ограничений!
В самом деле, природное богатство, нестандартность русской натуры нашли полное отображение в его языке. Всё тоже буйство образов, богатство красок, неповторимость ударений, оттенков, широта нюансов и мелодичность звуков. Глубочайший смысл, сакральное мировидение и миропонимание, философия и чувственность, содержательность и образность с избытком присутствуют в нём. «Русская речь вольна – как хочу, так и расставлю слова, и слова обязаны быть легче пуха: мысль станет уродом, если словатяжелы, если на речь надето заранее изготовленное ярмо непреложного закона» (Вал. Иванов). С помощью такого языка выражает русский свои думы, чувства, мечты. Думает! И глубина, выразительность, раскованность языка не может не сказаться на отображаемых им понятиях, на образах, мыслях и приёмах труда. В этой связи правители стран Прибалтики, Украины и других постсоветских стран, запрещающие изучение русского языка, оказывают своим народам дурную услугу.