Затем Олега Федоровича, как это часто бывает, срочно вызвали на работу, и в следующий раз они встретились аж через два года. Работа есть работа. При этой встрече, (а Олег уже знал, что его друг все же решил ничего не менять), Дмитрий только и сказал: «Ну, что, братец, подрезал мне крылья, да?» А затем с горечью продолжил: «Знаешь, а ты оказался прав, все получилось почти так, как ты мне обрисовал. Я был у неё, а там – другой, тоже друг. Так что спасибо, образумил вовремя. И все же жалко».
– Да ладно тебе, все хорошо. Ведь так?
– Похоже, что так. На этом их разговор на эту тему и был закончен.
Вот они уже подходят к поворотной паре буев. А теплоход «Омега» доложил, что через пятнадцать минут будут поворачивать у девятнадцатого буя, будут ложиться на Еникальское колено. «Вот на этом участке мы и будем расходиться», – просчитал Олег Федорович, его теплоход также заправился на Еникальское колено.
А когда у него случился серьезный сбой в работе, были предъявлены большие претензии по состоянию привезенного груза, многие его друзья с сожалением разводили руки. Ну, что тут сделаешь, никто из нас не застрахован от ошибок, рассуждали тогда друзья и товарищи. И только Димка тогда сказал: «Олег, ты знаешь, а я не верю, что с тобой могла случиться такая оплошность. Я думаю, что тебя просто подставили». Зачем он тогда так сказал: правда, что не поверил, или сказал, чтоб подбодрить, поддержать. И главное было тогда, что человек сказал доброе слово. Он давно, еще со студенческих времен отмечал удивительную черту характера Дмитрия – его доброту, он никогда не слышал от него плохого слова в адрес кого-либо. Молодец.
Вот он идет. Силуэт встречного теплохода отчетливо просматривался в канале. Олег Федорович взял переговорную трубку судовой радиостанции, начал вызывать встречное судно: «Теплоход «Омега», расходимся левыми бортами», затем добавил: «Дмитрий, добрый день, рад тебя слышать. Это Олег Рудаков». Затем они перешли на другой канал. Выяснилось, что Дмитрий следует с Туниса за очередной партией зерна, а Олег с металлом на Италию. По разговору чувствовалось, что друзья искренне были рады представившейся возможности пообщаться. Но недолго – суда следуют в узкости, они быстро приближались к месту расхождения. Олег вышел на крыло мостика и увидел, что на подходящем теплоходе, на крыле мостика также появилась фигура, это был Дмитрий. Они помахали в приветствии друг другу руками. Суда на полном ходу проскочили мимо друг друга. В шуме ветра Олег не понял, что ему прокричал его друг. По УКВ-радиостанции он не стал уточнять, так как его теплоходу в канале предстояло разойтись с очередным встречным судном.
Олег Федорович, находясь на мостике, оглянулся назад. В кормовом иллюминаторе мостика хорошо просматривалась корма уходящего теплохода. Эта встреча уже была в прошлом, она принадлежала истории их долгой дружбы.
Чурин Михаил Юрьевич
В 1979 году закончил судоводительский факультет ГИИВТа (ныне Волжский государственный университет водного транспорта) по специальность «морское судовождение». После службы в армии пришел в Беломорско-Онежское пароходство. Преподавал на кафедре судовождения и безопасности судоходства ГИИВТа. В 1991 году пришел в Волжское пароходство на суда загранплавания, а еще через год получил диплом капитана дальнего плавания. Через десять лет перешел в частную компанию, где трудился семь лет капитаном на одном и том же судне под флагом Мальты. В настоящее время работает в Нижнем Новгороде деканом факультета судовождения, защитил кандидатскую работу, получил ученое звание доцента.
https://www.litres.ru/mihail-churin/
Сергей Опанасенко
Матрос и птицы
Довелось мне как-то работать на одном судне. Этот огромный сухогруз ходил из Европы в Америку, и обратно – из Америки в Европу. Две недели в океане, пара дней в порту и снова в путь.
Так получилось, что маршрут судна через океан совпадал с маршрутом миграции перелётных птичек. Частенько большие стаи маленьких птиц, похожих на мелких воробьев, прилетали и временно селились у нас на судне. Они как-то почуяли, что незачем тратить силы на трудный перелёт через океан, когда можно переплыть его на пароходе.
Мелкие пёстрые птички любили сидеть на корме. Задорно чирикая, они кружились в воздухе, порхали над волнами и опять садились на корму. На ночь птички располагались спать на мачтах и реях парохода. В штормовую погоду прятались в щелях между грузов.
Эти бодрые, беспокойные, подвижные птахи и в самую плохую погоду не теряли своей бодрости и даже терпя решительную нужду, выглядели весёлыми.
Главной проблемой для них было отсутствие пресной воды. Нам было жалко этих мелких, но отважных птах, и мы ставили для них на палубу возле курилки тазик с пресной водой. Выходя на перекур, моряки выливали в тазик ведро воды. Сначала птички нас боялись, но потом привыкали, и безбоязненно слетались попить воды, а моряки, покуривая, развлекались созерцанием весёлой птичьей возни на водопое.
Иногда следом за мелкими птичками на судно заявлялись и птицы побольше – то ли ястребы, то ли орлы. Эти хищники обычно сидели на мачтах или медленно кружилась вокруг судна, периодически в стремительном пике бросаясь на своих мелких жертв. В стане перелётной мелочи начиналась невообразимая паника. Облако из сотен птиц срывалось с насиженных мест и начинало носиться вокруг судна. Однако вскоре паника затихала и все успокаивалось… до следующей атаки. Впрочем, хищники обычно съедали всего несколько птах и, утолив голод, равнодушно удалялись по своим делам.
Мы в общем-то равнодушно смотрели на эту охоту: Что поделать – наглядная демонстрация "закона джунглей". Но был у нас один матрос – Вася, который был большим любителем подкармливать мелочь. Его очень огорчало, что его откормленных хлебными крошками любимцев съедают прямо у него на глазах, и он объявил хищникам войну.
Вначале он пытался поймать ястребов с помощью куска сетки. Матрос осторожно залезал на мачту по скобтрапу на высоту и пытался метнуть сетку. Но достать ястребов было непросто. Стоило только к ним приблизиться, как они сразу перелетали на другую мачту. Налазившись по мачтам до дрожи в руках, Вася отказался от идеи сеток. Он пытался сманить их вниз с помощью угощений, но хищники предпочитали свежатину. Промаявшись без результата несколько дней, наш Птицелов (по-другому наши ехидные моряки его уже не называли), решил сделать пневматическое ружье.
Вася взял длинный кусок трубы, прикрутил с одной стороны шаровой клапан и подсоединил шланг со сжатым воздухом. Охотник заряжал "ружьё" подходящего размера шариком от старого, шарикоподшипника, и прицелившись, резко открывал клапан. Стреляло его оружие сильно, но не точно. Попасть единичной "пулей" в далекую цель не получалось. Тогда Вася зарядил сразу все оставшиеся шарики и шарахнул "дробью". Как говорится – дуракам везёт! Его выстрел разнёс вдребезги прожектор освещения и перебил два кабеля, устроив короткое замыкание с фейерверком искр. Но одна дробина все-таки попала в птицу. Пронзительно крича, ястреб свалился с мачты на палубу. Схватив топорик, матрос побежал добивать врага.
Большая птица лежала на палубе, распростав крылья. Под раненым крылом растекалась алая лужица. Издавая жалобные звуки, она смотрела как к ней приближается огромный человек с топором. Матрос подошел к птице, занес для удара руку… и бессильно опустил топор.
– Что я наделал! – Вася упал на колени и протянул к ястребу руки. В его глазах стояли слезы. Ястреб изогнулся и клюнул человека как смог.