Поверьте, это правда.
Я изобразил широкую улыбку:
– Постарайтесь выглядеть непринужденно. Так, а где же девочки?
Я подошел к кружившейся карусельке. С собой я любовно, как мог бы подумать кто-то, прихватил два пакетика леденцов, однако теперь их надлежало оставить в кармане. Я спросил:
– Когда у вас день рождения? Хочу вам кое-что подарить. Та к когда же?
– Он уж сто лет как прошел, – ответила Полетт.
– А я знаю, как назову моих детей, – сказала Сибил. – У меня родятся близнецы Мэри и Магда. И еще мальчик – Август.
– Очень хорошие имена.
Я на несколько шагов отступил от карусели и почувствовал, что Ханна подошла поближе ко мне.
– Вы замечаете, фрау Долль, как одно время года сменяется другим? Ах эта тревожная пикантность позднего сентября! Я готов поклясться, что за нами следят.
Она изобразила радость:
– Следят? И не только мамаши? Ладно. Что вы можете сказать мне, герр Томсен?
– До ужаса неприятно сообщать вам дурные новости, – сказал я, натужно изображая веселость. – Однако Богдана Жозека больше нет.
Я ожидал, что она дрогнет, однако на деле это больше походило на прыжок, на судорогу, устремленную вверх и вовне, да еще ладонь ее взлетела к губам. Впрочем, она сразу опомнилась, встряхнула волосами и, повысив голос, сказала:
– Полетт, дорогая, не так быстро!
– Но для чего же еще нужна карусель! Это в ней самое главное!
– Потише!..Значит, его не отправили в Штуттгоф? – спросила она, улыбаясь.
– Боюсь, его отправили в никуда, – ответил, улыбаясь, я.
Мы так и продолжали улыбаться, пока я пересказывал ей услышанное мной от Бориса Эльца: неприятное происшествие с садовым инструментом, неизбежный приказ Прюферу, отправка карательной команды в барак. Про газ я ничего говорить не стал, она и сама все знала.
– А черепаха?
– Прощальный жест Богдана. По-видимому. Такова, по сути дела, версия вашего мужа. За некоторыми исключениями.
– Вы в это верите? Что Богдан мог?..
Я чопорно пожал плечами:
– Смертный страх порождает странные поступки.
– Вы верите хоть во что-то из этой истории?
– Ну вы же понимаете ход их мыслей, не правда ли? Нужно было, чтобы никто ничего не узнал. Заключенный не может так поступить с Комендантом и остаться в живых.
– Поступить как?
– Ну, ударить его – даже случайно. Богдан же подбил ему оба глаза.
– Богдан ничего не подбивал. – Безрадостная улыбка Ханны изменилась: расширилась и застыла. – Глаза ему подбила я.
– Вам что больше нравится? – крикнула из далекой от нас песочницы Сибил. – Знать все или не знать ничего?
– Не знать ничего, – завопил я. – Тогда можно все выяснить самому, а это забавно.
У Богдана имелся pikkolo – так назвала его Ханна. Словечко двусмысленное. В отличие от piepl, обозначающего катамита, тут уж не ошибешься, pikkolo нередко был просто юным товарищем, подопечным, о котором заботился заключенный постарше. В данном случае подопечным стал пятнадцатилетний немецкий еврей по имени Дов Кон. Дов появлялся иногда в саду Долля (я видел его там в день моего первого визита). Ханна сказала, что Богдан и Дов были «очень близки»… Как и «Буна-Верке», Кат-Зет III все еще достраивался, пока в нем размещалась лишь колония строителей. Регистратор Отдела рабочей силы сказал мне, что искать Дова следует в Блоке 4(vi).
К этому времени я – отчасти посредством индукции – составил наиболее правдоподобную последовательность событий.