Быстрым шагом дошёл до трассы, тормознул грузовик и через десять минут езды вылез из кабины и шёл через кукурузное поле к окраине соседнего села. Дом, про который мне рассказала Клавдия, увидел издалека. Наверняка и за мной наблюдали давно, потому что Афанасия там не обнаружил, а ко мне подошли три здоровых и угрюмых мужика.
– Здравствуйте, – поздоровался с ними, несколько насторожившись от явной недружелюбности, веявших от них.
– Здорово…, – мужики были явно молчунами и, неприветливо ответив на моё приветствие, многозначительно молчали.
– Я ищу здесь Афанасия Чутак. Вы не видели его здесь?
– А ты кто такой? – Задал вопрос явно самый старший из них.
– Я его командир и приехал забрать его обратно в часть. – Скрывать и юлить не собирался и в свою очередь задал встречный вопрос. – А вы сами кто будете.
Мужики переглянулись и почти одновременно достали из нагрудных карманов милицейские корочки и махнули ими передо мной.
– Аааа… ну понятно. Вы оперативники, которые приданы мне в помощь вашим начальником милиции. Гляди-ка, а я думал ваш начальник меня банально обманул.
– Ага, – чуть веселее кивнули мужики головами и, ухмыляясь, снова переглянулись, потом раскрыли удостоверения и по очереди сунули их мне.
– Старший сержант Чутак Богдан, сержант Чутак Василий и лейтенант Чутак Владлен....
– Чёрт… – я слегка растерялся и мысленно руганулся над своей недогадливостью. – У него же трое старших братьев. Как я мог забыть? Однако ж, начальнику милиции Браво… Браво… Ну надо ж как изящно и коварно он крутанул эту ситуацию с задержанием сержанта.
– Ну что, командир – Всё ещё хочешь его арестовать и увезти? – Ехидно спросил лейтенант Чутак.
– Я что на идиота похож? Теперь понятно, что этого я сделать не смогу. Но тогда хочу увидеть его и поговорить с ним. Во-первых, я как его командир хочу знать причину его ухода. Во-вторых – пусть он сам скажет мне – Будет он возвращаться со мной или не будет?
Разговор проходил во дворе почти законченного приличного каменного дома, на солнцепёке в довольно напряжённой обстановке. Их было трое и они контролировали ситуацию, а я один и как и куда повернётся разговор, зависело только от меня. Конечно, можно было развернуться и просто уйти и вечером уже лететь обратно в Свердловск. А как быть с командировочными? Девяносто рублей? Ну, не заплатят – ну не такая большая потеря. Хотя, думаю, сумею наверно их из финчасти выцапать. И это был самый простой выход, но не для меня. Во мне активно протестовала моя командирская сущность, задетое самолюбие, вся многолетняя служба в войсках и раз сюда приехал за хрен знает сколько вёрст, то должен это дело провернуть по максимуму. Либо я его должен уговорить, либо пойти другим путём, но лететь отсюда с чистой совестью и выполненным заданием. То, что братья не дадут мне его отсюда увезти силой – это было понятно и дураку. Но судя по их виду – мужики нормальные и с ними можно обсудить все возможные варианты.
– А зачем тебе с ним разговаривать? – Заговорил старший сержант Чутак, – мы тебе всё сами расскажем. Над ним там издевались и в последний день он был капитально избит именно за то, что он молдаванин. Раз ты его командир, то вот нам, старшим братьям и объясни – Как это так могло у тебя получиться, что твоего подчинённого мытарят по такому поводу?
– А тут и объяснять нечего. В противотанковой батарее кадра… Наверно, знаете что это такое? Служили я и он. И больше никого. Некому там над ним издеваться, тем более бить его. Солдаты с других подразделений просто к нему не полезут, зная о том, что потом они будут иметь дело со мной. Так что Афанасий врёт. И за пятнадцать минут до того, как он ушёл из части, я с ним разговаривал. Настроение у него было нормальное и никаких синяков или следов драки у него не было. Он что с синяками сюда приехал?
Братья переглянулись.
– Да нет, но он говорит, что его били…
– Хорошо. Всё-таки я хочу с ним поговорить. Где он?
Все трое были явно в неуверенности: приехавший офицер не испугался и не смотался от них, а сам перешёл в наступление, требуя разговора с подчинённым. Видя их колебания, я додавил.
– Ну что вы, мужики? Вас трое, таких здоровяков… Вы что, думаете я при вас начну ему руки крутить? Или вы считаете, что среди кукурузного поля у меня спрятан взвод солдат с БТРами и когда Афанасий выйдет, то сразу его повяжем? Я один и хочу с ним поговорить. Давайте его сюда.
Мужики опять переглянулись и старший из них Владлен повернулся в сторону ближней кукурузы: – Афанасий, Афанасий…, иди сюда.
Высокие, зелёные стебли кукурузы закачались и оттуда неуклюже вылез смущённый Афанасий.
Неуверенным шагом подошёл к нам, остановился, еле слышно прошептал «Здрасте» и упёрся виноватым взглядом в пыль.
– Ни фига себе. Что, за две недели разучился здороваться? Ну-ка… как положено…… – рявкнул командирским голосом.
Чутак поднял голову и удивлённо уставился на меня, потом перевёл вопрошающий взгляд на братьев, который тоже изумлённо смотрели на меня, оценивая степень моей борзоты. Но молчали. Поэтому Афанасий принял строевую стойку и более внятно доложился: – Здравия желаю, товарищ капитан.
– Ну, вот другое дело. Здорово, – произнёс я уже нормальным человеческим тоном и поздоровался за руку с сержантом.
– Когда добрался сюда?
– Дней семь тому назад приехал сюда.
– Тут мне разные страшилки про твою службу братья твои рассказывают. Так я тоже хочу про них послушать. А то ты, когда сбежал с полка, мне пришлось целое расследование проводить и как оказывается, никто тебя не бил и не трогал. Так вот мне хотелось бы настоящую причину узнать. Только ты глаза не прячь, смотри на меня и чётко доложи.
Пока Афанасий собирался с мыслями, по моему предложению мы перешли в тень дома, где удобно расположились на небольшом штабеле половых досок и тут Афанасий выложил всю правду-матку. Конечно, никто его не бил, никто не тыкал в нос ему его национальность. Просто ещё в учебке ему пришло письмо от друга, который тоже сбежал из армии домой и звал это же сделать и товарища – Мол, ничего ему не смогли сделать и Афанасию ничего не будет. Вот он и дрызнул с полка.
– Даааа…, – я только и развёл руки в стороны, выслушав сержанта, – это что тут получается. Ты приезжаешь сюда. Всем рассказываешь, как тебя били русские, потому что ты молдаванин. И издевались над тобой по той же причине. Льёшь воду на мельницу ярым националистам, нездорово своим враньём, возбуждаешь местное население против русских. Об этом знает чуть не весь район и когда твой командир, нормальный офицер, к которому ты претензий не имеешь, как ты тут только что говорил, приходит в местную милицию за помощью и меня там чуть не грохнули из-за твоего вранья. Хорошо вовремя начальник милиции пришёл. И тот же начальник милиции, чтобы как-то отомстить советскому офицеру за издевательства над сержантом Чутак, даёт ему в помощь трёх братьев бегунца, зная, что за брата они кому угодно голову оторвут. Ты хоть понимаешь, что из-за твоего вранья, я как минимум был бы хорошо избит, с повреждением здоровья или же оказался без вести пропавшим. А проще убит и где-нибудь, как собака, зарыт? И то, что из-за тебя твои братья могли взять грех на душу? Ты это понимаешь? Чё глазёнки в сторону отводишь? Подыми голову и смотри мне в глаза…, – Всё это я говорил требовательно, в повышенном тоне, настойчиво вбивая в подсознание его личную виновность и за враньё и за то, что командир приехал хер знает откуда, ломая его волю к сопротивлению. И если бы здесь не было его братьев, можно было спокойно его брать за ручку и ехать в аэропорт. Даже бы не рыпнулся.
– Да… понимаю… Простите меня, товарищ капитан, – совсем как нашкодивший маленький мальчик протянул Афанасий.