С быстротой молнии за незнакомцем мелькнула тень. Незнакомец резко и неприятно вскрикнул, а кинжал из его рук выпал и с мелодичным звоном покатился в сторону. Через секунду я потеряла сознание – от страха, усталости и неизвестности, зная только одно – я спасена.»
«Кажется, что это было только вчера, а ведь прошел уже месяц»: с удивлением подумал Ян, аккуратно свернув папирусы и положив их на место, на столик у окна. «Все же удивительно, как быстро Франческа освоила грамматику и литературу, чтобы через несколько недель уже такие опусы писать»: Ян покачал головой.
Сад был единственным местом, примирявшим Франческу с действительностью. Из того пространства, что ей было выделено для свободного перемещения, сад казался уголком свободы. Видимо, он был разбит очень талантливым архитектором, так как на определенно небольшом клочке земли можно было бродить часами, ныряя в искусственные гроты, выбираясь из них на другой стороне, и размышляя, был ты тут уже или нет. Над причудливыми мостиками склонялись кусты цветущей белоснежной сирени. На клумбах отцветали ирисы, обещая уступить место на их цветочной сцене набирающим цвет пионам.
Перед мысленным взглядом Франчески проплыли недели, которые она провела в доме Саиса, после того как ее спаситель, Ян, принес ее сюда, еле живую от пережитого ужаса.
Распластанное милое пушистое тельце, которое еще недавно было Франческой, или Чесси, как называла ее Лера, кинжал у горла, ощущение неизбежности гибели, полное непонимание происходящего. Мелькнувший тенью, быстро убегающий человек, воспоминания об этом голосе до сих пор вызывают у нее дрожь! Все это в прошлом, страшный сон. Но не страшнее ли тот сон, в котором она живет сейчас?
Лишиться своего тела, своей жизни. Кто она? Зачем она здесь? Вызывающая недоуменные взгляды Яна и Саиса. Кто? Бывшая кошка, недо-коточел, девочка по их меркам. Девочка лет четырнадцати, которую пришлось учить читать и писать, пользоваться столовыми приборами, одеваться, ходить на двух конечностях, и смотреть на себя в зеркало без содрогания.
«Кто я?»: голос Франчески прозвенел и угас в густой сине-зеленой листве сада.
Глава 2
«Кто я?»: стоя перед мольбертом с незаконченным сельским пейзажем, Лера резко опустила кисть в черную краску, и в углах картины поселилась тьма.
Всех посещают эти вопросы. Они задаются себе в тот момент, когда никто не слышит, и всегда остаются без ответа.
Лера Мураева задавала его себе возможно чаще других. И не только в философском смысле. Ее детство прошла в детском доме в Ярославской области. О том, кто ее родители не знал никто из сотрудников. Она была из тех детей, которых находят на пороге. «Подкидыш», низшая ступень в общественной иерархии.
Пухлый милый малыш превратился сначала в симпатичную девчонку, а потом в красивую девушку с длинными волнистыми светлыми волосами, очаровательными голубыми глазами и ладной подтянутой фигурой. Спокойная, доброжелательная девочка, дисциплинированная и послушная, она никогда не вызывала нареканий со стороны педагогов и воспитателей, но, странное дело, любовью их тоже не пользовалась. Какая-то невидимая стена отделяла ее от общества. Всем улыбаясь и никого не обижая, она жила сама с собой. Мальчики и девочки искали ее дружбы, но, натыкаясь на эту стену, постепенно теряли интерес. «Не от мира сего»: так можно было бы сформулировать мнение о Лере тех людей, которые окружали ее тогда.
Близких друзей у нее не было, и она от этого не страдала. Вернее, глупо было бы назвать «не страдала» то, о чем ты в общем-то и не задумываешься. Это был некий незыблемый факт. Ее одиночество – это ее сущность. Как небо над головой, как весна, наступающая каждый год.
Желание рисовать пришло к ней не сразу. Сначала это был один из способов на законных основаниях уединиться подальше ото всех с мольбертом. Потом затянуло. Несколько работ руководство отправило на городской конкурс, и их нашли интересными. Работы поехали в Москву, и неожиданно заняли первое место в довольно значимом конкурсе. В рамках программы поддержки способных детей из детских домов, Леру пригласили учиться в престижное художественное заведение, и даже выделили денежное пособие и социальное жилье.
Таким образом, в свои пятнадцать лет она оказалась в Москве. Одна, с неясными планами на будущее, и полностью свободная.
Впрочем, уже через месяц ее одиночество было прервано самым неожиданным образом.
Возвращаясь домой с учебы, на выходе из метро Лера обратила внимание на пожилую женщину с коробкой в руках. Из коробки торчала маленькая рыжая пушистая голова котенка.
Казалось, что две пары глаз, принадлежащие женщине и котенку, сканируют толпу, выискивая кого-то. Странным показалось наблюдательному взгляду художницы то, что эта самая толпа обтекала парочку, будто бы даже и не замечая их существования. Обычно около такого рода торговцев всегда стоит несколько интересующихся или сочувствующих людей, да хотя бы мамочек с детьми, стремящихся погладить пушистика. Ну хорошо, может звезды сложились так, что все сегодня очень спешат, но поворот головы и секунда внимания такому очаровательному созданию? Тем более, что оно сейчас издало совершенно умилительный писк.
В этот самый момент и случилось неожиданное. Женщина резко и быстро выбросила вперед руку, ухватив Леру за рукав куртки, и произнесла: «Девушка, возьмите котенка. С утра стою, никто не берет. Она чистокровная, персидская. Бесплатно отдам».
Уже подходя к дому, Лера обдумывала как это могло произойти, и не понимала. Как она могла взять котенка? Зачем?! Что он будет делать дома в ее долгое отсутствие? Да и не собиралась она никогда заводить животных. Что это было? Но в те короткие минуты, когда она приняла из рук женщины пушистый дрожащий комок, засунула его себе под куртку, буркнула «спасибо» и пошла домой, у нее не возникло ни тени сомнения насчет необходимости этого поступка. Может пойти вернуть?
Как будто почувствовав ее мысли, комок под курткой зашевелился. И оттуда показалась голова. Круглые янтарные глаза смотрели преданно и укоризненно. Отказать было невозможно….
Лера вздохнула, и, отложив кисти подошла к Чесси.
– Что же ты надумала болеть, подруга?
Весь последний месяц кошка чахла на глазах. Ветеринары разводили руками, делали уколы, которые не помогали. А последние несколько дней Чесси и вовсе смотрела на нее незнакомым взглядом.
Лера погладила кошку.
– Что с тобой происходит, малыш?
В мрачном настроении Лера осмотрела свою комнату. Взгляд упал на старый столик. Покупка, сделанная на Измайловском вернисаже с ее первой подработки, когда осенью она взяла двух учениц-дошколят. Столик был чистой прихотью, но, когда она его увидела, ей показалось, что это будет основой будущего дома. Своего дома, которого у нее никогда не было. Вещь не слишком громоздкая, можно перевозить с собой. При этом на редкость добротная, с историей. Уж это ее взгляд мог различить под слоем вековой пыли и грязи, покрывавшей стол. Вообще, с вещами «с историей» у Леры были свои отношения, о которых она старалась не распространяться. Она их чувствовала. Вслух это сказать было бы неправильно – обязательно прослывешь сумасшедшей. Но была одна история, убедившая ее в собственной правоте.
Когда ей было двенадцать, директриса детского дома отрядила команду своих подопечных в помощь местному краеведческому музею. Разобрать чердак, на который уже лет двадцать складывалось все ненужное и непригодное.
День тогда начался абсолютно привычно. Под серый моросящий осенний дождик детей загрузили в казенный автобус, и повезли на место.