От первого удара Джуд увернулась, даже не попытавшись его блокировать. Спрятавшись за дерево, избежала второго и третьего. Четвертый поверг ее на землю.
Закрыв глаза, она ждала смертельного удара.
– Можно забрать вещь, когда никто не видит. Но сохранить ее и отстоять, даже имея на своей стороне преимущество, – нелегкая задача, – смеясь, сказал Мадок. Джуд открыла глаза и увидела, что он протягивает ей руку. – Власть гораздо легче взять, чем удержать.
С груди как будто скатился тяжелый камень. В конце концов, это была всего лишь игра. Всего лишь еще один урок.
– Так нечестно, – пожаловалась Тарин.
Джуд ничего не сказала. В Фейриленде нечестно все. И она научилась не ждать справедливости и не обманывать себя ожиданиями.
Мадок поднял Джуд на ноги и положил тяжелую руку ей на плечо. Притянул к себе Тарин и заключил обеих девочек в объятия. От него пахло дымом и засохшей кровью, и Джуд поймала себя на том, что льнет к нему. Приятно, когда тебя обнимают. Даже если это делает чудовище.
Глава 1
Новый Верховный Король Фейриленда развалился на троне – корона беспечно сдвинута набок, накинутая на плечи длинная, кричаще алая мантия спадает до пола. На заостренном кончике уха сверкает серьга. Пальцы унизаны тяжелыми блестящими кольцами. Но прежде всего в глаза бросается безвольный, капризный, выражающий недовольство рот.
Из-за этого король выглядит полным ничтожеством, каковым и является на самом деле.
Я стою сбоку от него, на почетном месте сенешаля. Мое официальное положение – доверенный советник Верховного Короля Кардана, и мне приходится играть эту роль, а не свою истинную – серого кардинала, способного привести короля к повиновению, если ему вдруг вздумается мне перечить.
Обводя взглядом толпу, высматриваю шпиона из Двора теней. Перехваченное только что сообщение из Башни забвения, где заключен брат Кардана, несут сейчас мне, а не предполагаемому получателю.
И это только самая последняя проблема.
Прошло пять месяцев с тех пор, как я вынудила Кардана занять престол Эльфхейма в качестве моего марионеточного короля, пять месяцев, как я предала семью, а моя сестра забрала нашего братишку в мир смертных, подальше от короны, которую он мог бы надеть. И пять месяцев с того дня, когда я скрестила мечи с Мадоком.
Уже пять месяцев мне не удается поспать больше, чем несколько часов подряд.
Тогда это выглядело хорошей сделкой, сделкой в духе фейри: посадить на трон того, кто терпеть меня не может, чтобы отвести опасность от Оука. Я обманом вынудила Кардана дать обещание, что он будет служить мне год и один день, и просто опьянела от успешного исполнения собственного замысла. Тогда год и один день казались целой вечностью. Но теперь нужно придумать, как удержать его под моей властью – и уберечься от неприятностей – на бо́льший срок. Срок достаточный, чтобы дать Оуку шанс на то, чего лишили меня: детство.
Сегодня мне кажется, что год и один день – это вообще не время.
И хотя Кардан взошел на трон благодаря моим интригам и остается на нем благодаря моим махинациям, я невольно нервничаю, видя, как комфортно он чувствует себя на этом месте.
Правители фейри привязаны к стране. Они – источник ее жизненной силы, ее живое, бьющееся сердце в некоем мистическом, не до конца понятном смысле. Но Кардан определенно не таков. Его призвание – оставаться бездельником, а не заниматься реальными делами управления.
Обязанности его по большей части состоят в том, что он позволяет подданным лобызать свои унизанные кольцами руки и выслушивает ходатайства народа. Уверена, это то, что ему и нравится: знаки внимания, поклоны, расшаркивания. И, естественно, вино. Он то и дело требует, чтобы его инкрустированный кабошонами кубок наполнили бледно-зеленым ликером. У меня от одного только запаха кружится голова.
В минуту затишья Кардан смотрит на меня снизу вверх, вскинув черную бровь.
– Наслаждаешься?
– В меньшей степени, чем ты, – отвечаю я.
Как бы он ни третировал меня в школе, то чувство – чахнущий огонек оплывшей свечи по сравнению с обжигающей ненавистью, которую он испытывает ко мне сейчас. Губы кривятся в улыбке. В глазах загораются злобные огоньки.
– Посмотри на них всех, на своих подданных. Какая досада, что они не знают, кто правит ими на самом деле.
От этих слов у меня вспыхивает лицо. Кардан обладает даром – нанести оскорбление, замаскировав под комплимент; оно ранит тем больнее, чем сильнее искушение принять его за чистую монету.
На скольких празднествах я побывала, оставаясь незамеченной! Теперь меня видят все – озаренную пламенем свечей, в одном из трех почти одинаковых черных камзолов, которые я надеваю по вечерам, с мечом по имени Закат на боку. Они кружатся в танце, распевают свои песни, пьют золотистое вино, отгадывают загадки и сыплют проклятиями, а я смотрю на них с высоты королевского трона. Они прекрасны и ужасны, они могут презирать меня как смертную, насмехаться надо мной, но здесь, наверху, – я, а не они.
Наверно, это мало чем отличается от игры в прятки. Прятаться ведь можно и на виду у всех, на открытом месте. Но не могу отрицать, что испытываю удовольствие и даже получаю дозу наслаждения всякий раз, когда думаю о своей власти. Хотелось бы только, чтобы Кардан не догадывался об этом.
Где-то там, если присмотреться получше, моя сестричка-близняшка Тарин танцует с Локком, своим нареченным. С тем самым Локком, который, как мне думалось, может быть, любил меня. С тем самым Локком, которого, как мне думалось, и я могла бы полюбить. Хотя не хватает мне именно Тарин. В такие, как сегодня, вечера я часто представляю, как спрыгиваю с возвышения, иду к ней и пытаюсь объяснить свой выбор.
До ее свадьбы всего три недели, а мы до сих пор не поговорили.
Твержу себе, что она должна первая ко мне прийти. Она ведь обманула меня с Локком. До сих пор чувствую себя дурой, стоит только взглянуть на них двоих. Если не захочет извиняться, то пусть по крайней мере сделает вид, что извиняться не за что. Я бы даже это приняла. Но ни за что не подойду к ней первая. Не стану просить.
Она танцует, а я слежу за ней глазами.
Поисками Мадока я себя не утруждаю. Его любовь – часть той цены, которую мне пришлось заплатить за свое нынешнее положение.
Низенький высохший фейри с облаком серебряных волос на голове и в алом плаще преклоняет колени перед тронным возвышением и ждет, пока его признают. Манжеты расшиты каменьями, а у заколки в форме мотылька, которой застегнут плащ, трепещут крылья. Несмотря на подобострастную позу, взгляд у него алчный.
Рядом с ним два бледных фейри из народа холмов; у них длинные руки и ноги, а волосы развеваются за спиной, хотя ветра в зале нет. Пьяный или трезвый, но теперь Кардан – Верховный Король и должен выслушивать подданных, которые попросят его решить проблему, какой бы мелкой она ни была, и оказывать благодеяния. Не представляю, что кто-то решится вручить ему свою судьбу, но фейри полны причуд.
К счастью, я рядом и могу нашептывать ему советы, как и любой сенешаль. Разница в том, что меня ему приходится слушаться. А если в ответ Кардан шепнет какую-то гадость – что ж, по крайней мере он не произнесет ее в полный голос.
Конечно, встает вопрос, достойна ли я такой власти. «Не буду творить мерзости и злодеяния ради собственного развлечения, – твердо говорю себе. – Только если они оправданны».
– Ага, – говорит Кардан, наклоняясь с трона, так что корона сползает на брови. Он делает добрый глоток вина и с улыбкой смотрит вниз, на трех просителей. – Должно быть, дело весьма серьезно, раз вы решились предстать перед Верховным Королем.
– Ты, верно, обо мне предания слышал, – отвечает маленький фейри. – Я изготовил корону, что лежит на твоей голове. Меня зовут Гримсен Кузнец, и я провел много лет в изгнании вместе с Алдеркингом. Теперь его кости упокоились, и в Фейрфолде новый Алдеркинг, как и здесь новый Верховный Король.