Я бездействовал. Наконец, прослышав о создании Ульяновым новой организации, называемой РСДРП, решил вступить в нее. И присутствовал на первом съезде этой партии. Кроме меня, было еще, по-моему, восемь человек. Жизнь потекла в нормальном политическом русле. Завертелась и закружилась карусель интриганской борьбы.
Но пробиться в группу лидеров я так и не сумел, да и не очень сильно, наверное, желал, ибо считал, что надежнее всего быть во второй категории, в которой, скажу без хвастовства, я был в авторитете. Все меня уважали и любили.
Листопадов сделал очередную паузу, хлебнул воды и продолжил:
– После Октябрьской революции я как-то приуныл, поскольку достиг желаемого, и ощущал опустошенность. Чтобы развеяться, стал обращаться к экономическим вопросам, а в самом начале нэпа даже организовал коммандитное товарищество, извлекая прибыль. Жизнь стала интереснее. Потом я снова заскучал… Постепенное свертывание нэпа стало и моим свертыванием. Я сошел с политической арены – был вынужден это сделать, поскольку иначе…
Старик глубоко вздохнул. Лицо выражало состояние его души. Он был взволнован своими воспоминаниями.
Бендер почувствовал себя виновником этого состояния Листопадова.
– И вот теперь я нахожусь на свалке истории, – печально изрек Андрей Андреевич. – Обидно. А ведь я бы мог еще поработать… под руководством товарища Сталина.
Листопадов подошел к тумбочке и извлек из нее несколько книг классиков марксизма-ленинизма. Бендер с огромным интересом стал их листать.
Но через непродолжительное время великий комбинатор внезапно почувствовал невероятную усталость. Его веки отяжелели, глаза слипались. Когда же борьба со сном стала невозможной, Остап, пожелав спокойной ночи хозяину, уснул крепким глубоким сном. Через несколько минут изба наполнилась наполеоновским храпом великого комбинатора.
Утром Бендер принял предложение Андрея Андреевича погостить у него несколько дней. Такое решение командора было явным нарушением его графика, но он чувствовал настоятельную потребность получить дополнительное образование.
Целую неделю Остап читал политическую литературу, которой у Листопадова было предостаточно. Произведения Маркса, Энгельса и Ленина Бендеру нравились. Когда он чего-то не понимал, Андрей Андреевич растолковывал ему.
В частности, Листопадову пришлось разъяснять командору такие понятия, как «диктатура пролетариата», «троцкизм», «отзовисты», «ликвидаторы», «ренегаты»… Многие же другие термины Остап понимал и без разъяснений своего старшего товарища.
Неделя обучения пошла Бендеру на пользу. Он чувствовал себя намного умнее, соответственно и увереннее. Великий комбинатор уже и представить себе не мог, как бы он жил дальше без политики и вне политики. Желание борьбы, интриганства и обмана огромным потоком вселилось в его душу. Командор чувствовал свое новое возрождение и радовался этому. И когда Остап думал о политике и о себе в ней, у него учащался пульс.
Пришел день расставания. Андрей Андреевич был полон печали. Ему не хотелось отпускать гостя, но Бендер все уже решил, и уговорить его было невозможно. Жажда власти не давала ему покоя, терзала его, влекла на бой, а может, и на смерть. Да, Остап не знал, что ждет его в непроглядном будущем, но он считал, что иного пути у него нет. Великий комбинатор принял для себя важное решение: «Власть или смерть! Третьего не дано».
Остап присел на дорожку. Листопадов сел рядом.
– Как вы думаете, товарищ Бендер, удастся ли вам попасть к товарищу Сталину?
Задав этот вопрос, старик как-то стеснительно отвел глаза. Было видно, что он готовится о чем-то попросить командора.
– Конечно, – не подумав, ответил великий комбинатор, – а как же иначе. Не буду же я там, в Москве, общаться с политической мелочью. Бендер не любит летать низко.
Эти слова новоиспеченного политика и озаботили, и обрадовали Андрея Андреевича. Озабоченность его была вызвана тем, что в словах своего младшего товарища он почувствовал чрезмерную самоуверенность, соседствовавшую с детской легкомысленностью. Обрадовался же он потому, что мог озвучить заранее подготовленную просьбу.
– Не могли бы вы, товарищ Остап, – как-то тихо сказал старик, – исполнить мою просьбу. Я вот написал письмо, адресованное Иосифу Виссарионовичу, и хотел бы, чтобы вы лично передали его ему, коли вам действительно посчастливится увидеть Сталина.
Великий комбинатор немедленно согласился исполнить просьбу Андрея Андреевича и еще раз подтвердил свою уверенность в том, что встретится со Сталиным.
Листопадов извлек из чемодана, стоявшего под кроватью, серый бумажный конверт и протянул его Остапу.
– Прочтите письмо, – предложил старик.
В Бендере проснулось любопытство. Надо сказать, он всегда любил читать чужие записи и документы.
Достав письмо из конверта и бегло осмотрев его, великий комбинатор сразу понял, что оно было свежим – написано пару дней назад, то есть во время его пребывания в этом доме.
На удивление Остапа почерк у Андрея Андреевича был весьма ровный и красивый. Каждая буква выглядела как произведение искусства. В письме не было ни одной помарки.
Прочитав письмо, великий комбинатор еще раз убедился в том, что Листопадов – политик.
«Но он не великий политик, – думал командор. – Какой великий политик доверит такой важный документ, можно сказать, первому попавшемуся человеку?!»
Право, уважаемый читатель, я не знаю, можно ли вообще считать это письмо документом. Решение прими сам. А я лишь, пользуясь своим «служебным положением», приведу его полный текст.
«Отцу всех времен и народов товарищу И. В. Сталину
Многоуважаемый Иосиф Виссарионович! Пишет Вам большой ценитель и поклонник Вашей гениальности товарищ Листопадов Андрей Андреевич…
Сразу же хочу попросить у Вас прощения за то, что прочтение письма отнимет время, в течение которого Вы имели бы возможность решить несколько государственных дел.
Надо сказать, товарищ Сталин, что в своей жизни мне посчастливилось дважды говорить с Вами. Хотя эти встречи длились всего несколько минут, я с гордостью и честью вспоминаю их. Вы же, наверное, меня не помните, ибо я, говоря словами П. И. Чичикова (из Гоголя), «ничего не незначащий червь» и недостоин того, чтобы обо мне помнил такой политический титан, как Вы. Может показаться, что я злостный льстец, но это, поверьте мне, далеко не так. Просто я люблю называть вещи своими именами.
Я хотел бы подробно рассказать о себе.
С самого начала революционного движения в России я примкнул к наиболее передовой его части. Надо непременно отметить, что мне довольно-таки продолжительное время довелось работать с величайшим пролетарским революционером и мыслителем, продолжателем дела К. Маркса и Ф. Энгельса, основателем Советского государства, учителем и вождем трудящихся всего мира товарищем В. И. Лениным.
Уже в конце 1893 года я развернул в Петербурге работу по подготовке к созданию революционной марксистской партии, участвовал в организации рабочих кружков. А в апреле 1895 года вступил в первую социал-демократическую пролетарскую партию – Союз борьбы за освобождение рабочего класса.
Я был участником первого и второго съездов РСДРП, чем горжусь и по сей день.
Активно участвовал во всех трех русских революциях.
Я присутствовал на VII (апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б), где Вы, товарищ Сталин, выступили с блестящим докладом по национальному вопросу, после чего Вас избрали членом ЦК… Я голосовал за Вас.
Таким образом, я вел революционный образ жизни. Всегда считал, что решающим условием победы трудящихся над эксплуататорскими классами и условием успешного построения коммунизма является руководство марксистской партии, во главе которой стоит такой великий революционер, как Вы, товарищ Сталин, верный преемник товарища Ленина…