На крыльце «Милбэнк-хаус» они крепко обнялись.
Чиро хотел поцеловать Энцу на прощание, но она поцеловала его первой, в щеку. Той ночью Энца молилась за него, но тоски в ее молитвах больше не было.
Шляпная коробка
Una Cappelliera
Камбре, Франция
Надеюсь, это письмо дойдет до тебя, ведь оно единственное, которое я написал с фронта. Ты лучше всех знаешь, как мне трудно описывать мир словами, но я попытаюсь. С самого начала службы дни тянулись в полной неопределенности, так что я не мог их описать. Мы отплыли в Англию 1 июля, на корабле ВВС США «Олимпик». На борту нас было около двух тысяч, хотя точно никто не считал. Я оказался в полку генерала Финна Тейлора по прозвищу Десант. Его дочь, Нэнси Финн Уэбстер, обеспечила каждого новобранца парой носков. Мы получили их, ступив на корабль. Я тут же вспомнил сестру Доминику, которая часами стучала спицами, чтобы связать нам носки и свитера.
Целыми днями нас муштровали на палубе. Приплыв в Англию, мы тут же на пароме отправились во Францию. Высадившись на побережье, прошагали десятки миль, то и дело разбивая лагерь и роя окопы, а когда не рыли, то прыгали в те, что вырыли другие солдаты до нас. Нельзя не задаться вопросом: что стало с этими людьми?
Мне посчастливилось завести хороших друзей. Хуан Торрес вырос в Коста-Рике, но живет в Нью-Йорке, на Сто шестнадцатой улице. Ему тридцать два, у него жена и шестеро детей, и он предан Матери Божьей Гваделупской. Когда я сказал ему, что мой брат – священник, он упал на одно колено и поцеловал мне руку. Так что, пожалуйста, помяни его в своих молитвах.
Не могу поверить в то, что наблюдаю здесь. Мы столько же времени хороним мертвых, сколько воюем с врагом. Прибыв на поле сражения, мы не видим земли – вся она покрыта трупами. Мудрые солдаты ожесточаются сердцем, но я этому не научился. И не думаю, что смогу, брат.
Земля истерзана, леса обгорели, а реки так переполнены пеплом с полей сражений, что вода загустела и еле-еле течет. Иногда мы натыкаемся на голубое озерцо или нетронутый уголок леса, и тогда я вижу, что Франция когда-то была прекрасна. Но теперь, увы, нет.
Нам сказали, что наш полк накрыло горчичным газом. Я дремал в окопе, сидя на собственной каске (лучше, чем в грязи!), и думал, что мы снова в монастыре, а сестра Тереза приготовила хлеб с айоли. Но запах чеснока оказался ядом. Командир сказал нам, что нас задело только краешком, но солдаты думают по-другому. Я еще на себе ничего не ощутил, и это хорошо. Я курю не слишком много, поэтому еще могу чувствовать свои легкие.
Надеюсь увидеться с тобой в Риме весной, когда ты будешь произносить последние обеты. Думаю о тебе каждый день и шлю тебе свою любовь.
Чиро считал, что у солдата есть два способа выжить на войне. И в его полку были примеры того и другого.
Рядовой Джозеф де Диа ружье держал наизготовку, шлем носил ровно, смотрел всегда вперед, один его взгляд мог устрашить врага. Его должны были спасти сноровка и порядок.
А вот майор Дуглас Лейбахер. Он патрулировал окопы, как простой рядовой, и вызывал дружный смех у солдат, разговаривая с ними холодными французскими ночами. Майор Лейбахер, укрепляя дух бойцов, помогал им выиграть войну. Его спасала ясная цель.
Чиро был хорошим солдатом – он подчинялся приказам, был всегда начеку, выполнял любое задание, – но с подозрением относился к политике, стоявшей за тактическими решениями. Людей часто перебрасывали с места на место без предварительной подготовки, и казалось, что за этим нет никакого плана. Чиро всегда ожидал худшего, составляя свой собственный план, потому что не доверял начальству.
Хотя Чиро хорошо представлял, на какие жертвы идет вместе с другими, но редко задумывался о смерти, несмотря на то что пули падали вокруг дождем. Для каждого солдата в конце концов наступает момент выбора – как именно встретить свой рок.