Иногда она спрашивала себя, зачем он ей нужен, но в глубине души знала ответ. Как бы она ни злилась и не расстраивалась из-за определенных качеств его характера, Джош очень умен и так красив, что замирало сердце: даже спустя шесть лет Хоуп таяла под взглядом его темно-синих глаз. Ну и что, ну и ладно, а Джош все равно ее любит. Когда несколько лет назад Хоуп попала в аварию, он примчался с работы и не отходил от нее двое суток. Когда ее отцу понадобилось направление к неврологу, его достал Джош, заслужив благодарность всей семьи. Он заботился о Хоуп, менял в ее машине масло и покрышки, а время от времени удивлял домашним ужином. На семейных обедах и в компании подруг Хоуп Джош помнил, кто чем живет, и обладал замечательной способностью создавать непринужденную атмосферу.
К тому же их объединяли общие интересы. Хоуп и Джош обожали ходить в походы, на концерты, любили одну и ту же музыку. За шесть лет они побывали в Нью-Йорке, Чикаго, Канкуне и на Багамах, и каждая из этих поездок укрепляла решение Хоуп быть с Джошем. Когда отношения развивались более-менее гладко, Хоуп казалось, что больше ей ничего и не нужно, но как только начинались конфликты, все становилось просто ужасным. Она подозревала, что просто привыкла и уже не может обойтись без периодических скандалов, но как это проверить, не знала. Жизнь с Джошем была невыносима, однако Хоуп не могла представить себе жизни без него.
Вдалеке Скотти увлеченно носился по песку, что-то вынюхивал и атаковал крачек, заставляя их отплывать подальше от берега. Вдруг он развернулся и помчался к дюне – зачем, Хоуп разглядеть не могла. По возвращении в коттедж пес, наверное, будет полдня отсыпаться. Ну и слава богу.
Она отпила еще кофе, расстраиваясь, что все так, а не иначе. У родителей брак сложился словно без усилий; старшие сестры соблюдают преемственность, у всех подруг ровные, успешные отношения, и только они с Джошем, как говорится, то целуются, то дерутся. Последнюю ссору даже вспоминать не хочется.
Возвращаясь мыслями к той размолвке, Хоуп думала, что виновата не меньше Джоша. Он устал на работе, она нервничала из-за… кстати, из-за того, как у них сложится будущее, но, вместо того чтобы находить утешение в обществе друг друга, они несколько месяцев копили взаимные претензии; в итоге произошел настоящий скандал. Хоуп даже не помнила, из-за чего они начали спорить; она заговорила о скорой свадьбе Эллен, и Джош вдруг замолчал. Он явно был чем-то расстроен, но когда Хоуп спросила, бросил, что все нормально.
Нормально.
Хоуп ненавидела это слово. Отвечать «нормально» – это способ заканчивать разговоры, а не начинать. Может, не стоило так настойчиво выспрашивать, но не успела Хоуп опомниться, как невинное упоминание о свадьбе подруги превратилось в ужасную ссору с криками и обидными словами. Джош в гневе выскочил за дверь, переночевал у брата, а на следующий день предложил Хоуп пожить порознь. Спустя пару дней он прислал сообщение, что на неделю уезжает в Лас-Вегас.
Это было почти месяц назад. Они несколько раз созванивались, но это мало помогало, к тому же Джош не звонил уже неделю. Хоуп с радостью перевела бы время назад и начала все сначала, но вместе с тем ей хотелось, чтобы Джошу было так же плохо, как ей, и чтобы он извинился. В том споре Джош реагировал чересчур бурно, с преувеличенной яростью: казалось, ему недостаточно воткнуть нож ей в сердце, нужно еще и жестоко его провернуть. Изменится ли он хоть когда-нибудь? А если нет, с чем останется Хоуп? Со своими тридцатью шестью годами и отсутствием мужа? Меньше всего на свете она хотела бы снова начинать поиски. Даже думать об этом было невыносимо. Ходить по барам и принимать ухаживания таких, как приятели Джоша? Вот уж нет, спасибо! Не может быть, чтобы шесть лет, отданные Джошу, оказались пустой тратой времени. Иногда он доводит ее до белого каления, но ведь в нем столько хорошего…
Хоуп допила кофе. Вдалеке вдоль кромки воды шел какой-то человек. Скотти пронесся мимо него, распугав стаю чаек. Хоуп хотелось позабыть обо всем, уйдя в созерцание океанской глади, мерцавшей золотом в утреннем свете. Океан был величественно спокоен – отец когда-то рассказывал, что такое спокойствие обманчиво и означает надвигающийся шторм, но Хоуп решила не говорить об этом Эллен, если та снова позвонит.
Хоуп провела рукой по волосам, заправив за ухо выбившиеся пряди. Полупрозрачные облачка на горизонте наверняка рассеются, когда солнце поднимется выше. День обещает быть прекрасным для бокала вина с сыром и крекерами, а то и устрицами на половинке раковины. Добавить еще свечи и страстный «ритм-энд-блюз»…
Почему в голову лезут такие мысли?
Со вздохом Хоуп снова посмотрела на океан, вспоминая, как в детстве часами играла в таких небольших волнах – каталась на буги-борде или подныривала под гребень волны, и вся масса воды проносилась над головой. Часто к купаниям присоединялся отец… От этого воспоминания ей снова стало грустно.
Вряд ли папа еще когда-нибудь войдет в океан.
Рассеянно глядя вдаль, Хоуп напомнила себе, что ей вообще грех жаловаться. Ей не приходится думать о том, где найти пищу или ночлег, она пьет чистую воду, не рискуя подхватить холеру или дизентерию, у нее есть одежда, образование и много чего еще.
Отец со своим надгробным словом опавшему листу не хотел бы, чтобы Хоуп терзалась из-за него, а Джош, скорее всего, вернется. Расставания у них не длились дольше полутора месяцев, и всякий раз Джош первым делал шаг к примирению. Хоуп исповедовала принцип «если любишь, отпусти; если любит, вернется». Здравый смысл подсказывал, что умолять кого-то остаться – почти то же самое, что умолять о любви, а Хоуп была достаточно умна, чтобы понимать – так не бывает.
Отвернувшись, она вновь побрела вдоль берега. Прикрыв глаза ладонью, Хоуп высматривала Скотти, но пса нигде не было. Она оглянулась, удивившись, как это он проскочил мимо, однако Скотти не оказалось и сзади – пляж был совершенно пуст. Хоуп забеспокоилась: на прогулках ей иногда приходилось по нескольку секунд искать питомца, но Скотти не из тех собак, которые убегают. Хоуп подумала, что он мог погнаться за птицами по мелководью, и его подхватила отступающая волна, но пес никогда не заходил далеко. Не растворился же он в воздухе, в самом деле!
И тут Хоуп увидела, как кто-то спускается по склону ближайшей дюны. Отца бы возмутило такое отношение к природе: дюны хрупкие, люди должны ходить по деревянным настилам, если им нужно на пляж, но… да и ладно. У нее есть заботы поважнее.
Осмотревшись, Хоуп вновь бросила взгляд на спускающегося человека. Он уже сбежал на берег, и она направилась ему навстречу, чтобы спросить, не видел ли он Скотти. Что еще предпринять, Хоуп не знала. Она рассеянно заметила, что незнакомец что-то несет (ноша сливалась с белой рубашкой), и только через несколько секунд поняла – на руках у него Скотти. Хоуп сразу прибавила шагу.
Незнакомец двигался почти с животной грацией. Он был одет в выцветшие джинсы и белую рубашку, расстегнутую до середины и не скрывающую мускулистую грудь – свидетельство активной жизни и физической работы. У него были темно-синие, как вечернее небо, глаза и черные волосы, начинавшие седеть на висках. Когда мужчина робко улыбнулся, Хоуп заметила ямочку у него на подбородке. Его лицо неожиданно показалось знакомым, и Хоуп вдруг посетило странное чувство, что они знают друг друга всю жизнь.
Сансет-Бич
Тру не догадывался, о чем думала Хоуп, идя ему навстречу, но отвернуться он не мог. Незнакомка была в выгоревших джинсах, босоножках и желтой блузке без рукавов с глубоким V-образным вырезом. С гладкой, слегка загорелой кожей и темно-рыжими волосами, обрамлявшими высокие скулы, она прямо-таки притягивала взгляд. Голубые глаза расширились, выдавая какое-то душевное движение – облегчение, благодарность, удивление? – когда она остановилась перед ним, затаив дыхание. Словно позабыв все слова, они стояли и смотрели друг на друга, пока Тру не кашлянул.