Так, что дальше? Мусорную яму надо будет сделать. Непищевой мусор будем стараться выносить из Долины, а то быстро тут загадим все. Хоронить его будем в Предбаннике или где-то еще подальше. Да и пищевой, может быть, тоже. Надо подумать.
Да, и пока что поодиночке стараться не ходить. И кто-то всегда чтоб был в лагере. Осторожность пока не помешает…
– А можно хотя бы пописать сходить поодиночке, гражданин начальник? – съехидничал Крис. – Ну, что ты, Высокий, так смотришь, правда? Я, что, теперь и слова не могу сказать, да? Я вообще молчал всю дорогу.
Все засмеялись: Крис молчал всю дорогу – отличная шутка!
* * *
А вечером у костра все вперебой делились впечатлениями.
– Запахи везде – это с ума сойти!
– А это вот что за цветок, Ледок? Лесной, а ты знаешь?
– А я нашел вишню! Правда, кисловата еще.
– Для мусорной ямы место вроде есть, туда вот метрах в ста.
– А на том берегу какие-то, вроде как, зайцы днем бегали. А может, и барсуки, не разобрал.
– Ну да, конечно, они же практически неотличимы!
– Мы с Лесником присмотрели место для переправы. Завтра попробуем. Вот, думаю, что еще нам надо сверху взять из снаряжения, – говорил Высокий.
– А мы вон там видели кедр.
– Не может быть! Здесь – сибирский кедр?
– Точно! Ледокол его чуть не завалил лбом. Но кедр в последний момент увернулся!
Ледокол добродушно отбивался от дружеских подколок:
– Да ну вас, трепачи!
* * *
– Тут вообще такой, можно сказать, зоопарк для растений.
– Флоропарк.
– А птицы!
– Да, как здорово здесь птицы поют!
– Ага, особенно дятлы.
– А, кстати, знаете, что у дятлов стук – это их телеграф такой?
– Да, это они передают друг другу, что приплыл Ледокол, а это значит, что всем – крышка!
Тут Ледокол встал и медленно, с расстановкой произнес:
– Некоторые, – выдержав тяжелую паузу, он обвел всех суровым взглядом, – ошибочно полагают, что мое терпение беспредельно.
На несколько секунд стало тихо. Потом был взрыв восторга:
– Ледокоша, это гениально!
– Вот это сказал, так сказал!
– Высечь на мраморе – на века!
– Шекспир отдыхает!
– Это будет посильнее, чем «Фауст»!
– Чем «Илиада»!
– Чем «Колобок»!
Ледокол не выдержал и сам засмеялся:
– Да идите вы, звездоболы хреновы!
* * *
– Вот что здесь радует – никаких следов человека.
– В этой ситуации – радует.
– Вообще, какое-то радостное место.
Так шумели они целый вечер, делясь впечатлениями, смеясь, перебивая друг друга, как мальчишки. Высокий же все это время делал записи в дневнике.
* * *
Из дневника Высокого
«…июля. Это был наш первый полный день в Долине. Пока все нормально, тьфу-тьфу. Похоже, тут много необычных растений. Вся листва какая-то пышная, сочная. Настроение у народа приподнятое, как будто все под хмельком. Воздух пьянит. Действительно, радостное место!»
* * *
Потом он велел Крису и Леснику рано утром идти обратно в базовый лагерь База-0 в Предбаннике. Надо было проверить, реально ли обернуться за один день туда и сюда, узнать у Маркони о движении Саныча с основной группой, и притащить сверху побольше крючьев и веревок для переправы.
– Крис, хронометрируйте весь путь. После пятнадцати назад выходить нельзя, а то придется спускаться в темноте. Тогда вернетесь послезавтра. Лесник сменит Гарринчу. Лес, ну, не дуйся ты, потом и тебя сменят. Ну, кто-то же должен быть в Базе-0.
– Ну, а теперь, – продолжал Высокий, – смертельный номер. Повторять запрещаю.
И он легонько чиркнул себя острым лезвием ножа по тыльной стороне запястья. Сразу же неровной полосой выступила кровь.
– Ты что, охренел?
– Спокойно. Вот перекись, бинт. Кристо, перевяжи, давай. Завтра посмотрим. Крис, я сказал, не вздумай повторять!
Но Крис и не стал повторять, а, взяв головню из костра, прижег тыльную сторону ладони.
– Да вы что, парни, ё…улись тут все?
– Это просто эксперимент, мы ведь ради этого и пришли.
Вот и Саныч
КСС. За следующие несколько дней была налажена переправа через Живинку, выкопаны ямы для мусора и туалетов, поставлены жилые и технические палатки, сложены очаги, повешены тенты для кухни и столовой, и сделано еще многое другое.
* * *
Через три дня подошли Саныч с основной группой. Туда же, в Предбанник, вышли Высокий, Крис, Ледокол. Много тут было всякой суматохи, рассказов, упаковки, перевязки и перекладки грузов. Особенно много проблем было с мобильной лабораторией, которую надо было аккуратно распределить по рюкзакам. Больше распоряжался Высокий, а Саныч много внимания уделял Ежику, который неважно себя чувствовал из-за акклиматизации и высоты.
Вновь пришедших, альпинистов и специалистов, провожали в Долину группами по три-четыре человека люди из группы Высокого. Особо внимательно сопровождали и в Козленке, и вниз, в Долину, Ежика, в спецрюкзаке Саныча, под конвоем трех человек. Эльвира шла позади мужа, все время подбадривая сына.
– Смотри, малыш, этот путь нам показал один маленький козленок. Папа и Высокий его видели. У него болела ножка, но он ее вылечил.
– Мам, а почему темно? Я боюсь!
– Не бойся, малыш, мама и папа с тобой. Мы идем в одно чудное место. Будем собирать землянику.
Но Ежик боялся необычной темноты и все время плакал. Однако когда вышли в Долину, он перестал плакать и с интересом стал озираться вокруг.
– Смотри, малыш, смотри, зайчик побежал!
– Зайка! Мама, зайка!
Когда спустились, очень уставший ребенок тут же заснул. Палатка для него и Эльвиры была уже готова, и она тут же унесла Ежика в нее.
– Так, народ, – выступил Саныч, – распределяйтесь по палаткам и устраивайтесь. Завтра же все химики, ботаники и прочие наукообразные начинают свою работу. Времени терять нельзя. А альпинисты завтра обустраивают лагерь. Перебазироваться не будем.
* * *
Поздно вечером у костра, когда большинство уже спало, остались лишь несколько человек.
– Саныч, смотри на запястье! – Высокий протянул руку.
И что такого в твоем запястье?
– Не видишь?
– Ну, не вижу, и что?
– Вот эта узенькая полоска?
– Ну, полоска, еле видна, и что? Слушай, хорош уже тут ребусы мне…
– Это же прекрасно, что ты ничего не видишь! Помнишь Ледоколову царапину? Так вот, четыре дня назад я резанул здесь ножом. А теперь уже ничего нет. У меня давно похожий же шрам был, так он пять лет уходил.
– Ага! А ты еще по шее полоснуть не пробовал?
– Дуралей! – засмеялся Высокий. – Кстати, а где Крис? Кристо, как твой ожог?
Подошел Крис, размотал бинт.
– Во, глядите! Чисто розовая кожа!
– Ладно, но обязательно оба покажете потом доктору.
Некоторое время все молчали, только потрескивание веток в костре нарушало тишину.
* * *
– Братцы, у меня к вам одна необычная просьба, – начал Высокий каким-то странным голосом. – Пять минут все сидим и слушаем молча, а потом все независимо скажем, что слышали. Пожалуйста, без вопросов. Просто тишина.
Молчание продолжалось несколько минут.
– Ну, что, парни?
– Можете надо мной сколько угодно смеяться, – неуверенно произнес Ледокол, – но мне два раза послышался, ну… как будто бы… детский смех, откуда-то издалека.
– А мне тоже, только один раз, а еще звон колокольчиков, – сказал Крис.
– С ума можно сойти, – добавил Саныч, – я точно слышал далекий детский смех. Нескольких детей. Как будто где-то далеко детский сад гуляет. С ума сойти…
– Вот, а я это уже третий раз слышу здесь. Вот, говорят, можно вечно слушать журчание ручья, шум прибоя, еще там что-то. А по мне, так можно вечно слушать шум детских голосов на площадке детсада, – продолжил Высокий.
– А вот что это, коллективная галлюцинация?
– Нет, брат, нет, – решительно произнес Саныч. – Это не галлюцинация.
– А что?
– Это – Долина.
– Да, ты прав, – сказал Высокий после паузы, – это Долина. Ее голос. И, мне кажется, она нам рада.
– Парни, а вы тут все не чокнулись разом? Вы же инженеры, физики, так вашу мать! – удивленно сказал Крис. – И вы говорите о ней так, как будто она вправду, как… какое-то живое существо!
– А вдруг и вправду? Мы же еще далеко не все понимаем в природе, – сказал Саныч.
– Еще не все понимаем? Ну ты даешь, брат! – воскликнул Высокий. – Скажи лучше – очень мало, что понимаем. А вдруг это действительно какой-то иной тип живых существ? Громадный кусок ландшафта со всем, что там растет и живет, с травой, деревьями, живностью, почвой, воздухом, почему-то обладающий чем-то вроде разума. Вот кто, например, знает, что там скрывается в пещерах внутри окрестных хребтов? А? И, кстати, ведь были такие гипотезы, что вся планета Земля – живая, не помню, у кого.