Пошла прямо, повернула направо. Каменные изваяния-слуги в смешных седых париках открыли передо мной двустворчатые двери. Я поправила косички, переложив их на грудь, чтобы было видно нарядные банты, и улыбнулась. Как говорила матушка-настоятельница, улыбка – лучший способ подружиться и произвести хорошее впечатление.
– Спасибо, – кивнула я, когда передо мной раскрыли двери. Какие молодцы! Видят, что с подносом и неудобно самой открывать.
Прошла внутрь. Участницы действительно все были в сборе и с моим появлением, как одна замолчали. Я моментально приковала к себе внимание, словно являлась диковинным цветком посреди поля лебеды. Быстренько сосчитала – двенадцать. Тринадцатый стул пустует, видимо, мой. Пришло осознание, что те, кого я встречала по дороге в столовую, вовсе не участницы. Заметила, что две других девушки, в одежде, как у меня, прислуживают за обедом, а все участницы разодеты, словно фарфоровые куклы, в шикарные длинные платья, сверкающие камнями и вышивкой.
– Привет, девчонки. Кому поближе поставить? – решила проявить дружелюбие, но в ответ получила сдавленный смех. Некоторые удивленно перешептывались, а две блондинки веселились больше остальных. Я застыла не хуже слуг при дверях, не зная, что мне делать и почему все смеются. Даже принц, который сидел во главе стола, едва сдерживал улыбку.
– Вы что творите, фрэйни? – раздался за спиной спокойный и негромкий голос адаптанта.
– А что?
– Во-первых, поставьте поднос, а во-вторых, почему на вас форма прислуги? – сказано это было шепотом, никто не мог услышать, но, судя по всему, расстройство на моем лице привело присутствующих дам в полный восторг и с безобидных смешков они перешли на открытый хохот. Посмеивался даже принц, хоть и прятал свой смех в кулак.
На глаза набежали слезы. Выходит, меня просто обманули? Посмеялись? Я окинула присутствующих непонимающим растерянным взглядом. Ведь мне просто хотелось подружиться. Что я им сделала? За что они так со мной?
– Еще и чулки на голову натянула! – громко заметила одна из блондинок и разразилась очередная волна хохота.
– Вы же сами… передали… на кровати лежала одежда от вас, и, чтобы… – я размазала свободной рукой скатившиеся по щеке слезы и, понимая, что адаптант вовсе ни при чем, не в силах больше выдержать позора, поставила поднос на тумбочку возле стены, развернулась и бросилась бежать, куда глаза глядят.
Бежала интуитивно, хотя казалось, что отовсюду доносится злорадный смех, везде мерещились оскалы разодетых дам, бросающих мне в лицо обиды. Почувствовав дыхание свежего вечернего воздуха, выбежала на улицу. Дорога уводила в дворцовый парк. Я бежала, пока не запыхалась. Прижавшись спиной к грабу, размазывала по щекам слезы и громко всхлипывала. Дура. Какая же я идиотка! Хотела подружиться, а девочки оказались настоящими змеями! И ведь я же знала, что не гожусь для дворца. Ну, какая из меня рейна? Никакая. Сразу видно. Нет, дала над собой поиздеваться. Как только увижу принца, потребую вернуть меня назад, и плевать на слова адаптанта, что меня казнят. Не казнят! Поймать себя не дам.
Рыдая, я сорвала с себя бантики, по нелепой случайности оказавшиеся чулками и бросила в траву.
– Фрэйни Савойи, вернитесь! В парке вечером небезопасно!
Охрану за мной отправили. Плевать. Мне надо побыть одной и поплакать вволю. Я снова побежала и, заметив охранника, идущего наперерез, резко рванула вправо, запнулась и с громким визгом упала в какую-то яму, которая и не ямой вовсе оказалась, а глубоким лазом. Я катилась кубарем все ниже и ниже, пока не стукнулась лбом обо что-то твердое и не остановилась.
Темно, пахло сыростью и плесенью, откуда-то веяло прохладой.
– Кто здесь? – раздался глубокий, нечеловеческий голос и в кромешной тьме промелькнул сверкающий огромный глаз, размером с мою голову. Я подпрыгнула, не то от страха, не то от неожиданности.
– Ма-ма, – только и смогла протянуть, отползая подальше от глаза.
– Чья мама? – уточнил голос, а глаз приблизился.
– Мама! – громче повторила, пытаясь рукой нащупать что-нибудь, чем можно защититься. Палку, камень, на худой конец.
– Это я уже понял. Но так и не понял, чья…
Голос сник. Грустный такой. И глаз при спокойном рассмотрении не вызывал опасений за свою жизнь. Глаз исчез, но тут же появился другой. И тут меня осенило, что это не летающее одноглазое чудище, это же…
– Дракон! – воскликнула я восхищенно. В подтверждение моих слов дракон плюнул огнем. Не в меня, слава богине, но обдало жаром, будь здоров, аж подмышки вспотели. – Ух ты! Здорово-то как! А вы, правда, дракон? Не сфуйфер, не крюгер или кто там еще?
– Правда, дракон, – подтвердил присутствующий и снова плюнул огнем.
На этот раз образовалась небольшая сфера, которая осветила округлую пещерку и моего собеседника. Он был прекрасен! Даже лучше, чем на ярких картинках в книгах. Изумрудно-фиолетовая голова, на загривке усыпана бугорками-наростами в два ряда, изумрудное тело, крылья, на конце покрытые золотыми чешуйками и фиолетовое брюшко, развалившееся на камнях.
– О-фо-на-реть! – еще раз восхитилась я. – А можно вас погладить, фрэйн дракон?
– Фрэйн дракон? – изумился тот, приподняв брови и пробуя на вкус обращение. – Фрэйн дракон…
– А как вас называть?
– А ты бы как хотела?
– Ну… допустим, Малахит! Вы такой же красивый и редкий! И я книжку читала про дракона Малахита.
– Я красивый? – снова удивился дракон.
Я кивнула, протягивая руку к его морде. В затяжном прыжке, я едва бы и до подбородка его достала, но Малахит нагнулся, позволяя провести ладошкой по его мордочке. Затаив дыхание, осторожно погладила чешуйки и, не веря собственным ощущениям, погладила повторно, после чего задорно рассмеялась. Да так, что смех эхом раскатился по пещере, создавая впечатление, словно здесь смеется толпа троллей.
Дракон в страхе отпрянул и округлил глаза. Закрыв рот ладошкой, я внимательно на него посмотрела. Испугался, меня? Обычного человека?
– Простите, Малахит. Почему-то во дворце все пугаются моего смеха. Меня зовут Долорес. Для друзей – Ди.
– А мы – друзья?
– Давайте будем! А то вы грустный такой, аж сердце щемит от тоски. Неужели принц с вами совсем не разговаривает?
– Почти не разговаривает, – подтвердил Малахит и из его ноздрей вышел пар.
– А почему?
– Времени у него нет. Нападения, покушения, странные магические болезни, попытка разрядить артефакт. Сложно ему без жены. Прячут меня…
– От кого?
– От магических болезней и врагов королевства. Я ведь последний дракон Ла Эль Дероси.
– Грустно, – я поднялась на ноги и отряхнулась. Ну вот, на коленке теперь кровавая ссадина. – Грустно быть последним драконом. И у вас никогда не будет возлюбленной драконихи?
Дракон внимательно на меня посмотрел, а потом рассмеялся.
– Ну, ты даешь, девица. А зачем мне дракониха?
– Ну, как зачем? Чтобы любила, семья чтобы была. Да и драконят ведь не ветром надувает! – я рассмеялась и поиграла бровями, намекая на то, что знаю, откуда драконы берутся. Не тут-то было.
– Я могу сам родить дракона, – серьезно заявил Малахит.
– Как сам? – я разве что обратно на пятую точку не свалилась. – Без драконихи? Сам? Как такое возможно?
– Мы, драконы, когда полюбим, можем зачать внутри себя новую жизнь. От этой любви, – грустно протянул он и сложил морду на передние лапы.
Я подошла ближе и обняла обеими руками Малахита за клыкастую пасть. Смогла обнять лишь правую ноздрю, но честно старалась его приободрить:
– Ну, не грустите. Вы когда-нибудь обязательно полюбите!
– Надеюсь… – с надеждой протянул он.
– Да точно! Я вот вас уже люблю. Вы такой большой, красивый и… грустный. Давайте во что-нибудь сыграем? У вас есть… карты, например?
– Карты? – задумался он. – Сейчас что-нибудь поищем. В моей сокровищнице куча всякого хлама.
И он поднялся на лапы. Ого! Я и не заметила, какая пещера изнутри высокая. Неужели я провалилась на такую глубину? Малахит удивительно ловко при своей-то комплекции, юркнул в лаз и оставил меня один на один с огромным огненным шаром.