Тщательно уложенные волосы, тронутые загаром скулы, блёстки возле глаз, клубничного цвета помада… Блондинка была полностью готова к работе и уже начинала легко флиртовать с мужской половиной зала, игриво шевеля губами цветную трубочку, которую получила вместе со стаканом ананасового сока. Однако выбор у неё был невелик. Четверо туристов составляли пары, а двое дальнобойщиков, оказавшихся румынами, так увлеклись разговором, столь эмоционально обсуждали какое-то свежее происшествие, что не обратили внимания даже на официанта, забравшего у них из подноса тарелки, переполненные костями и скомканными салфетками. Таким образом, всё внимание блондинки постепенно перешло на Андраса, который недолго прикидывался застенчивым иноземцем и глазами указал женщине на место за своим столиком. Блондинка слегка улыбнулась, неспешно поднялась, намеренно тронув себя за левую грудь, как будто поправляя её в бюстгальтере, и села со своим соком напротив Андраса, уже приступившего к салату и отбивной.
– Ничего, что я с набитым ртом?
– Не, нормально. Меня Лана зовут, – нескладно произнесла блондинка на английском.
– Можешь говорить на русском, Лана.
– О, спасибо… Откуда ты знаешь русский?
– Отец был советским инженером.
– Круто! А я с Харькова… Пока вот здесь работаю.
– И как работается?
– Нормально. А как тебя зовут?
– Андрас.
– Очень красивое имя… Отдыхать едешь или по работе?
– Сколько ты берёшь за час?
– Ну… Вообще-то сто баксов, но могу скинуть, если понравишься.
– Тогда сними нам номер и купи шампанского. Я скоро вернусь.
Андрас оплатил обед и вышел на улицу. Дорога уже подсохла, придорожный гравий вновь посветлел, а на небе не осталось и признака былой непогоды. Он позвонил Ярославу, долго с ним говорил, смеялся и курил сигарету за сигаретой. Потом несколько минут стоял со скрещенными на груди руками, прислонившись к ещё тёплому байку. Над ним, в промытой дождём небесной глубине, множил круги и гикал большой сарыч, на мгновенье показавшийся Андрасу древним турулом, что указывал путь одну из своих гордых и страстных детей. Как будто вспомнив про что-то важное, Андрас быстро завёл байк и буквально вылетел на трассу. До L. ему оставалось ехать не более полутора часов.
5.
С Илоной, своей будущей женой, Андрас встретился на фестивале рок-музыки, который ежегодно проводился и проводится доныне в столице Венгрии. Ему было двадцать семь, ей – двадцать три с половиной. Оба изрядно напились и накурились, а потому сами не поняли, как очутились в одной палатке и проспали в обнимку до обеда следующего дня. Пробудившись, они стали отшучиваться, пытались не придавать своей случайной близости значения, играли в тусовочный инфантилизм, однако весь остаток судьбоносного дня провели вместе. Андрас легко влился в компанию друзей Илоны и не упускал случая обратить на себя её внимание. С Илоной он чувствовал себя увереннее и свободней. Он заметил, что она часто глядит на него влажными от радости глазами, что приветливо откликается на каждую его реплику. Под конец фестиваля он уже твёрдо знал, что любит Илону и обязательно предложит ей встречаться. А Илона, как несложно догадаться, именно этого и ждала от харизматичного парня с чёрными кудрями.
В отличие от других женщин, с которыми у Андраса случались отношения, Илона хранила в себе какую-то тайну. Глаза её были красивы своей глубиной и той лёгкой нотой грусти, что присуща одиноким мечтательницам или сердобольным скромницам. Андрас сразу понял, что эта женщина будет ему верна, поддержит в любой ситуации, не станет спрашивать лишнего… Они встречались ещё два года, прежде чем решили стать мужем и женой. Вскоре после этого Илона забеременела и Андрас – ещё не до конца забывший Камиллу, свою прежнюю вольную жизнь и планы, которые он строил в блаженном одиночестве – понял, что ему придётся играть роль семейного человека, тщательно скрывая от жены и общества человека бунтующего.
Илона, впрочем, сразу поняла характер Андраса, но делала вид, что его мысли, его непростая внутренняя жизнь остаются для неё тайной. Большего всего её настораживала привычка мужа принимать скороспелые решения и одним махом разрывать давние связи. Если проект ему не нравился, если заказчики относились к нему без должного уважения, то он мог просто-напросто хлопнуть дверью, даже не подумав о последствиях своего решения для семейного бюджета. Илона видела, что Андрас хочет стать настоящим авторитетом в своей области, но критический склад ума и страстный темперамент то притягивали к нему людей, то резко отталкивали их, а потому он никак не мог занять устойчивого положения. Зная всё это о муже, Илона решила играть в их семейном союзе роль гасителя опасных импульсов.
Андрас искренне полюбил Илону, ценил её скромность и преданность заботам семьи, но отсутствие в ней всякого интереса к искусству и её холодноватый ум юриста часто портили ему настроение и заставляли тайно восхищаться женщинами артистического склада. То окружение, которое он имел до встречи с Илоной, сплошь состояло из журналистов, писателей, художников, музыкантов… Но стоило Андрасу жениться и стать отцом, как прежние его связи начали слабнуть, круг богемных друзей распался, а любовные похождения сделались такой редкостью, что за каждое из них он горячо благодарил Эрота, Диониса, Приапа и всех прочих божеств, потворствующих свободной любви.
Если бы за день до свадьбы Андрасу Балле, архитектору и путешественнику, кто-нибудь достаточно авторитетный сказал, что жизнь его превратиться в буржуазную идиллию со всеми вытекающими отсюда последствиями, то он, быть может, просто сел бы на свой байк и помчался из родного Будапешта куда глаза глядят. Но ни уговоры друзей, ни бунтарский характер, ни пресловутая интуиция не спасли его от решения стать мужем и отцом детей юриста Илоны Петер.
С этими непростыми мыслями Андрас, сам не заметив как, очутился на улицах L.
6.
Жизнь в L. походила на течение горной реки. Шумная, быстрая, непредсказуемая, она заставляла любого, ступившего в неё, стать частью того же неистового ритма, забыть спокойствие и отдаться воле потока. Казалось, что люди здесь всё время куда-то опаздывают, постоянно озабочены чем-то страшно для них важным, а потому не видят перед собой ничего, кроме таинственной цели, которой они через боль и тревогу стремятся достичь. Все мужчины и женщины в возрасте были здесь упакованы в широкие тёмные одежды, то ли скрывавшие их природную полноту, то ли хранившие непроизносимые тайны их беспокойных душ. Молодые женщины L. позволяли себе одеваться куда более свободно, до крайности заголяя стройные ноги, распуская по плечам на редкость пышные (часто окрашенные в рыжий цвет) волосы и нанося вызывающе плотный слой помады на чуть приоткрытые, словно в ожидании поцелуя, губы. И только переселенцы из других городов да бесчисленные туристы – эти праздные кочевники эпохи потребления, стекавшиеся в L. со всех концов глобального мира – одевались крайне пёстро, вели себя развязно и фотографировали всё, что попадалось на их жадные до впечатлений глаза.
Ярослав встретил Андраса на летней террасе одного из кафе в центре L. Он выглядел уставшим, но, обняв своего венгерского приятеля, сразу повеселел и стал рассказывать ему последние новости театральной жизни. Хорошо выпив и выкурив кальян, друзья отправились бесцельно гулять по старому центру города, оставив байк Андраса на платной парковке. Заходили в сувенирные лавки, книжные магазины, частные картинные галереи… Ярослав всюду встречал своих знакомых, сорил шутками и внимательно осматривал каждую «сладкую попку», что попадала в поле его охмелевшего зрения.