Сейчас повсюду вводят «стандарты». Хорошо это или плохо? Однозначно не скажешь. С одной стороны, продукт не должен быть ниже определенного качественного уровня. Но, с другой стороны, он, по той же идее, не должен превышать и верхний уровень. В кардиохирургии тоже расписаны многие стандарты. И в некоторых центрах отступление от них карается строго. Например, несколько лет назад к нам приезжал руководитель одного из таких центров в Германии. На утренней конференции по итогам работы за неделю я показал видео, заснятое на операции, где была выполнена довольно сложная реконструкция митрального клапана с хорошим функциональным результатом. Потом в частном разговоре этот немецкий руководитель центра сказал, что он тоже, возможно, будет оперировать таким образом, но вообще-то в его центре пластические операции запрещены, потому что нестандартны, а центр учебный. При митральном пороке всем выполняется протезирование клапана. Вот тебе и парадокс. Хороший центр, выполняющий несколько тысяч операций на сердце в год, а «шаг вправо, шаг влево – расстрел». Хотя сохранение собственного клапана уже всеми признано приоритетным. А здесь даже попытка сохранения запрещена изначально. И откуда возьмется прогресс? Ведь любая новая технология – это отступление от стандартов.
Чем отличается «мастер» от обычного хорошего работника? Умением найти правильное решение в нестандартной ситуации. Когда-то я изучал этот аспект в кардиохирургии. К нестандартным можно отнести не более 10% операций. И то с натяжкой. А к казуистически редким – вообще единицы. Мне тогда пришла в голову мысль – сделать книжку по казуистике в кардиохирургии. Такие книжки можно делать по любым специальностям. Главная идея в том, что казуистических ситуаций не может быть много ни у одного хирурга, что называется, по определению. Поэтому здесь нужен коллективный опыт. Кто-то должен стать «центром конденсации», связаться с большим числом своих коллег, собрать интересные и редкие наблюдения, как-то их систематизировать, объединить общей идеей и издать, например, в виде книги. Руки пока до этого не доходят, но может быть кому-то деятельному и энергичному эта идея придется по душе. Буду рад поучаствовать.
Излишняя самоуверенность и игнорирование собственных ошибок
Опыт – дело наживное. К большинству с годами он приходит сам естественным путем. Отсутствие опыта еще не есть ошибка. Другое дело, когда человек на ошибках не учится, а продолжает их игнорировать. Есть ошибки, характерные для хирургов. Они, во-многом, лежат в области психологии. Если ты уже сделал пациенту операцию, и на твой взгляд она выполнена хорошо, переубедить оперировавшего хирурга в необходимости повторного вмешательства очень трудно. В этом есть свой резон. Именно он видел все воочию, щупал руками, созерцал глазами и доводил все до ума. Но, с другой стороны, именно собственная причастность к операции накладывает сильный отпечаток субъективности в дальнейшем. Если при этом идет речь о повторном вмешательстве, ранее не планировавшемся, то это как бы косвенно свидетельствует о некачественно или с какими-то недочетами сделанной первой операции. А это принять трудно. Даже если речь идет о послеоперационном кровотечении, что встречается нередко.
Избыточное поступление крови по дренажам, установленным в зоне операции, всегда создает напряженность – то ли брать пациента на реторакотомию, то ли продолжать лечить консервативно, т.к. в первые часы поступление всегда более интенсивное, а затем темп кровопотери обычно снижается. Учитывая, что в кардиохирургии рутинно используется во время операции введение гепарина, который в конце вмешательства нейтрализуется протамина сульфатом, то возможен так называемый «гепариновый отскок», когда через 2-3 часа после перевода в отделение реанимации увеличивается поступление геморрагического отделяемого по дренажам и при этом в крови увеличивается содержание свободного гепарина. Это не самая частая и далеко не единственная причина повышенной кровоточивости, но сама проблема всегда создает некую напряженность – хирурги до последнего тянут с повторной операцией, а реаниматологи всячески стараются их к этому склонить. В ряде крупных центров даже принято, что решение о проведении реторакотомии по поводу кровотечения в раннем послеоперационном периоде должен принимать дежурный, а не оперировавший хирург.
В коронарной хирургии есть другая специфическая проблема. Связана она с функционированием или, наоборот, с нефункционированием наложенных хирургом шунтов, т.е. обходных путей для запитывания кровью участков миокарда, до этого плохо кровоснабжавшихся из-за наличия атеросклеротических бляшек. Такие шунты могут быть аутоартериальными (с использованием собственных артерий пациента – внутренней грудной, лучевой, реже желудочно-сальниковой) или аутовенозными – с использованием поверхностных вен нижних конечностей.
Надо сказать, что все шунты не вечны, как не вечен сам человек. Тем более, что хирурги, устраняя нарушения регионарного кровообращения, не избавляют пациента от причины заболевания, т.е. от атеросклероза. Поэтому сами шунты в дальнейшем тоже подвергаются риску образования в них бляшек. Аутоартериальные шунты более устойчивы и функционируют значительно дольше, а аутовенозные «встают» значительно раньше. Это не означает неминуемого инфаркта и гибели пациента, потому что если прекратился ток крови по шунту, то в большинстве своем сохраняется тот кровоток, который был до операции. И хотя он недостаточен для выполнения нагрузок и т.п., но поддержание жизни он, как правило, обеспечивает.
Раньше на заре развития коронарной хирургии, казалось, что чем больше зашунтировано артерий, тем класснее хирург, и тем лучше для пациента. Потом пришло понимание адекватности шунтирования. Для того, чтобы шунт функционировал хорошо, по нему должна течь кровь с определенной объемной скоростью. А если шунт технически вшит хорошо (т.е. правильно и безукоризненно наложены анастомозы), но нет периферического русла, способного воспринимать такое количество крови, то этот шунт обязательно «встанет». Более того, если воспринимающее русло хорошее, но операция выполнена не по показаниям (т.е. сужение сосуда было незначимым), то за счет конкурентного кровотока по основному просвету шунтируемой артерии шунт, скорее всего, также перестанет функционировать. Вот почему не следует шунтировать слишком мелкие артерии (менее 1.5 мм в диаметре) и незначительно суженные (менее 70%). Но это понятно сейчас, и то не всем. Приходят молодые, активные хирурги, которым надо показывать свое хирургическое мастерство, вот и расширяются показания для шунтирования.
Здесь речь идет об ошибках. Поэтому приведу пример на эту тему. В нашей клинике появился молодой энергичный эндоваскулярный хирург А.Г. Виллер. В это время коронарная хирургия была на подъеме, но проблем с пациентами было достаточно. Особенно важными были вопросы оценки эффективности проведенной реваскуляризации миокарда. И вот А.Г. Виллеру было поручено провести исследование, в котором надо было выполнить перед выпиской повторную коронаро-шунтографию всем больным, подвергшимся операции АКШ. Такие вещи не практикуются рутинно, потому что сама процедура не является простой и абсолютно безопасной манипуляцией. Но, видимо, ситуация назрела, и А.Г. Виллер получил соответствующее задание.