– Что?! – вспыхнула Ксения, спрыгивая на мат. – Зачем мне отдыхать?!
Она была на взводе, это было понятно сразу. Валентина пожала плечами, снова переглянувшись с супругом.
– Отдохни, – миролюбиво предложил Павел. – Сейчас всё получится.
– У меня и так получается, – огрызнулась Ксения, отворачиваясь. – Вы нарочно отвлекаете меня, – она сказала это почти себе под нос, срывая пояс страховки, но Валентина стояла достаточно близко, чтобы услышать.
– Ну как ты можешь? – возмутилась она. – Мы за тебя головой отвечаем. Если ты выполняешь неверно, то и до травмы недалеко.
– Да все вы тут бездарности! – Ксения бросилась к выходу.
Встрёпанная, едва ли не рыдающая, она пронеслась по залу и с силой толкнула дверь. Остальные акробаты молча смотрели ей вслед. Когда дверь с грохотом захлопнулась, Александр Малыхин, муж Алисы, дочери Валентина и Павла, протянул:
– Да уж, сольного номера ей не увидеть, пока она договор с тёмными силами не подпишет. Совсем расслабилась девчонка.
– Ты что несёшь? – спокойно спросил Степан, но было ясно, что он совсем не склонен шутить. – В цирке такое говорить нельзя. Особенно вам, акробатам. Каждый день жизнью рискуете.
Малыхин опустил голову, признавая справедливость слов Кочетова, а может, просто не желая спорить. Алиса тихонько вздохнула – ей тоже были не по вкусу слова супруга.
– Так, давайте продолжать, – сказал Роман, пытаясь поскорее перевести разговор на другую тему. – Марин, у тебя тут не очень гладко было…
Степан грустно взглянул на явно расстроенного Виктора. Тот всё ещё смотрел на дверь, за которую вылетела раздосадованная дочь.
– Успокоится, Вить, – попытался Кочетов утешить его. – Дело молодое. Перебесится.
– Если б только Настя здесь была… – протянул Виктор. – Я, пожалуй, пойду, посижу немного. Потом закончим.
– Как скажешь, – покладисто кивнул Степан. Ему было понятно – дело тут совсем не в усталости, Резниченко, волнуясь за дочь, не мог продолжать репетицию.
Виктор действительно снова ощутил хорошо знакомую боль в груди. Он уже подумывал, что стоило бы записаться к врачу, проверить сердце, но всякий раз откладывал, оттягивал этот момент, не желая признавать за собой подобную слабость. Только вот когда видел свою дочь плачущей, боль возвращалась. Ведь каждая её слеза доказывала – он не справился, не сумел выполнить то, что обещал Насте, не смог защитить Ксению, не смог сделать её счастливой.
…То время было таким лёгким и радостным. Анастасия так любила дочь, всюду старалась брать её с собой, потому Ксения очень рано заинтересовалась гимнастикой, акробатикой, и часто Виктор с нежностью наблюдал за тем, как его малютка-дочь и красавица-жена упорно занимаются в зале, отрабатывая трюки.
Слушая мать, Ксения училась очень быстро, всегда работала с наслаждением и не жаловалась на трудности. Анастасия же окружала дочь любовью и заботой, подстраховывала её, мягко поправляла, если девочка ошибалась.
Виктору нравилось, как они работали вместе. Да и вся труппа, посматривая на эти тренировки, воодушевлялась и занималась лучше, достигая более заметных результатов. Анастасию прозвали Солнышком, а Ксению – Лучиком, и казалось, ничто не изменит установившегося порядка.
Вот только у жизни на этот счёт были совсем другие планы. Теперь воспоминания о тех ярких днях отзывались покалыванием за грудиной, и Виктор не мог справиться с собой. Он выходил из здания, неаккуратно комкая в руке пачку сигарет, прикуривал и смотрел, как льётся с неба прохладный июньский дождь.
Ксения едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Каждый день казался ей новым мучением, но сегодня стало совсем невмоготу. Извечные придирки старших Савельевых, осуждающий взгляд отца… Как она уже устала от этого! Все знают – все! – что она хочет вырваться, получить сольный номер, стать, наконец, заметной на общем фоне. И никто не хочет помочь.
Она перебирала в уме причины. Что это – зависть, конкуренция? Но когда они, всегда бывшие одной семьёй, превратились в конкурентов? Неужели приход нового директора так повлиял на людей, которых она знает всю жизнь?
Ксения с яростью дёрнула застёжку спортивной куртки. Ей больше не хотелось оставаться здесь. Лучше уж пробежаться под дождём, может, завернуть в то кафе, что на углу. Чашка кофе поможет восстановить душевное равновесие…
Она замерла напротив зеркала, потому что краем глаза заметила движение. Конечно, то было всего лишь её собственное взъерошенное отражение, а на миг показалось – это мать.
В последние дни Ксения всё чаще вспоминала о ней. Её улыбка, голос, мягкие прикосновения… Анастасия была очень нежной и женственной, она всем нравилась, такая миловидная и воздушная. И Ксения, безусловно, любила мать, считала её почти волшебницей, а может, феей воздуха, которая вот-вот опять упорхнёт под купол цирка. Там-то ей всегда было так вольготно и легко…
Присев на скамью, Ксения задумчиво посмотрела на своё отражение, но видела вместо него картины прошлого. В первом классе, когда всех просили рассказать о родителях, Ксения так хотела говорить первой. Её собственный детский голосок ещё стоял у неё в ушах:
– Мой папа – шут, он всегда веселит людей. А вот мама – волшебная фея, самая настоящая. И хоть она без крыльев, но летает под куполом. Все смотрят на неё и удивляются. А ещё мама обещала, что и меня научит летать…
Кто-то из класса тогда возмутился, что Ксения всё это придумала, ведь не бывает такого в жизни, но учительница объяснила, как оно есть на самом деле. А сама Ксения только смеялась в ответ на возражения, почти не слушая пояснения учительницы. Она-то каждый вечер видела, как на самом деле мама умела летать…
Смахнув непрошенные слёзы, Ксения встала и начала переодеваться. Детство было таким безоблачным, вот только кончилось слишком резко. Мама исчезла, забрав с собой всё своё волшебство. Воздушная акробатика – это тяжкий труд, никакая не магия.
Ксения распустила волосы и прошлась по ним расчёской, пытаясь успокоиться. Пережить предательство матери было не так просто, ещё тяжелее было понять, почему отец так безропотно это принял, почему не искал, не пытался вернуть Анастасию. Говорить на эту тему Ксения просто не могла, да Виктор и сам как будто бы не горел желанием. Он словно перевернул страницу и продолжил жить, как ни в чём не бывало. Этого дочь ему простить так и не смогла, впрочем, она не простила и спешного отъезда матери.
Какими бы ни были детские воспоминания, они не могли пересилить тоски и боли, что поселилась у Ксении в душе. Всякий раз, вспоминая о светлых днях, она вспоминала и это странное предательство. День, когда она осталась одна.
Одевшись, Ксения снова замерла напротив зеркала. Нужно было нанести макияж, замаскировав следы слёз. Ей так хотелось сейчас превратить лицо в маску, чтобы никто не смог прочесть её чувств. Нужно быть твёрже, не отказываться от своих надежд, не изменять своим мечтам. Пусть весь мир против неё, даже те, кто всегда был рядом. Пусть никто не подставит плечо, но она всё равно добьётся своего.
В этом новогоднем шоу у неё будет сольный номер!
Ксения никого не встретила, пока торопливо шла по коридорам к выходу, но стоило распахнуть дверь на улицу, как она столкнулась с отцом. Виктор растерянно смотрел на неё, держа в пальцах недокуренную сигарету. За его спиной лил дождь. Ксения нервно улыбнулась, вспомнив, что оставила зонт в раздевалке.
– Отец, – сказала она, потому что молчать ещё дольше было бы совсем странно.
– Ксюша, – мягко начал он, но замолчал, как будто не мог подобрать слов.
– Ты опять куришь? – нахмурилась она, тут же представив, как комично это выглядит со стороны.
– Разволновался, вот и… – Виктор, не глядя, бросил окурок в лужу. – А ты куда… без зонта?