– При чем тут внешность? Тут другое. У меня из-за него силы появились. Мне жить хочется. Что-то сделать. Я все успеваю. Мотор внутри. Мне кажется, я все могу и мне совсем не страшно, – призналась Таня.
– Это называется драйв. Лови момент – делай, – посоветовала Настя.
– В этом-то и проблема! Я не знаю, что мне делать! Я хочу уйти к нему и построить все заново. Я смогу, понимаешь, я чувствую, уверена, что смогу. Я справлюсь. Все выдержу. Только мне кажется, ему это не надо.
– Правильно кажется.
– А вдруг надо? А вдруг он от меня этого ждет? Первого шага. Просто не хочет давить. Я же не могу залезть к нему в голову и узнать, что он думает на самом деле. Вдруг он меня бережет?
– Давай по порядку. У него есть жена, ну женщина, с которой он живет, и живет достаточно долго. Правильно?
– Да.
– Они вместе ездят отдыхать, ходят по магазинам, спят, наконец.
– Ну да.
– При этом у него есть недвижимость, а живет он у нее. Так?
– Да.
– Значит, какой мы делаем вывод? Ему так удобно, и он не хочет ничего менять. Он же не останется на улице, если от нее уйдет? И детей у них нет. Так что… ему комфортно жить именно так, с той женщиной, а ты – увлечение, временное явление. Он обычный законченный эгоист. Уж извини за цинизм.
– И сколько это явление продлится? Он меня бросит? – тихо спросила Татьяна.
– Или он тебя, или ты его, – ответила Настя, не задумываясь.
– А по-другому не бывает?
– Нет.
– А ты, чего бы ты хотела? Так, по большому счету? – вдруг спросила у подруги Татьяна.
– Я? Выйти замуж за такого Макса, как у тебя, и родить дочку, как твоя Муся. Потому что таких Артемов у меня было много, и, как видишь, я до сих пор одна.
– У тебя щетина. Ты не брился, – сказала она.
– У меня всегда была щетина, – ответил я.
– Разве? – удивилась она.
– Ты просто посмотрела на меня другими глазами.
Совсем скоро она будет замечать мои недостатки и складывать их на чашу весов. Уже замечает… Я обещаю перезвонить через пять минут, и эти пять минут она сидит и ждет с телефонной трубкой на коленях. Я заматываюсь и забываю. Перезваниваю через час, когда для нее ожидание становится невыносимым. Я это чувствую, но пытаюсь отшутиться. Она, просидевшая час как на иголках, не понимает, как я могу шутить. Я проезжал мимо ее дома – сам не понял, как там очутился. Позвонил и попросил ее выйти на две минуты – просто чтобы увидеть и поехать дальше. Мне казалось в тот момент, что если я ее не увижу, то никуда не доеду. Буду кататься по Кольцевой и думать о ней. Она выскочила, я ее поцеловал и уехал. Она стояла и смотрела мне вслед. Она думала, что я над ней смеюсь, издеваюсь. Я знаю, когда ей что-то не нравится – она морщит лоб и уголки губ опускаются вниз. Она думает, что я этого не замечаю. Я все вижу. Вижу, когда она уставшая, когда озабоченная, когда мыслями вся там, дома, с Мусей, а не со мной. Вижу, когда она хочет что-то спросить, но сдерживается. Вижу, как она смотрит – умоляющими, несчастными глазами и ждет от меня того, чего я дать ей не могу. Не имею права. Не смогу. Она мне не верит.
Когда недостатков наберется много, чаша перевесит, и она меня бросит. Нет, она не умеет бросать людей, не умеет делать им больно. Она предложит мне остаться друзьями. Ей будет больно, каждую минуту. Но мне будет больнее. Я не выдержу. У меня остановится сердце. Я не хочу давать ей возможность узнать меня до конца. Узнать, разочароваться и вычеркнуть из жизни. Я хочу ее хоть иногда, урывками, видеть, целовать, держать за руку.