– Ах так? Ну тогда изволь сам сообщить, какая именно ментальная картинка вызывает у тебя спокойствие и умиротворенность.
Джейс снял ладони с колен – от сидения в позе лотоса ныли запястья – и слегка откинулся, опираясь о землю заведенными назад руками. Холодный ветер шелестел немногочисленными сухими листьями, что еще оставались в кронах деревьев; на бледном фоне зимнего неба они смотрелись чуть ли не элегантно, словно на рисунке пером.
– Какая картинка, спрашиваешь? А про то, как я убиваю демонов, – сказал он. – Видеть, как после грамотно проведенного приема валится замоченный тобою демон, – это, знаешь ли, очень умиротворяет и успокаивает. Хотя бывают случаи, когда из них брызжет во все стороны, так я этого не люблю. Подтирать замучаешься, да и…
– Хватит.
Джордан вскинул ладони. Сползшие рукава приоткрыли вытатуированные узоры, что испещряли его кожу. «Шанти, шанти, шанти», – бормотал он. Джейс знал, что «шанти» означает «мир, превосходящий всякое понимание»[1] и что для погружения в покой это слово полагается произнести троекратно. Увы, последнее время ничто, кажется, не способно было привести его в равновесие. Огонь в жилах не давал уму передышки, мысли набегали слишком резво, обгоняя друг дружку, ни дать ни взять фейерверк в голове. Сновидения, столь же яркие и красочные, как и живописные холсты старых мастеров… Он старался вытравить это наваждение, час за часом отдавая всего себя тренировкам, тяжелым трудом и потом зарабатывая синяки и шишки, а однажды он так и вовсе сломал несколько пальцев. Ничего, впрочем, добиться не удалось, если не считать, что он довел Алека до белого каления вечными просьбами помочь с исцеляющими рунами и вдобавок ко всему умудрился поджечь стропила.
К счастью, Саймон однажды обмолвился, что его сосед по комнате медитирует каждый день, и, если верить его словам, именно этот навык позволил ему обуздать приступы неконтролируемой ярости, которые зачастую сопровождают превращение в волка. А отсюда было уже рукой подать до предложения Клэри – мол, пусть Джейс тоже это попробует. И вот почему они уже второй раз устраивают медитационный практикум. Первое занятие кончилось тем, что Джейс развел костер прямо на паркете в комнате Саймона и Джордана, в результате чего Джордан настоял, чтобы отныне все тренировки проходили на свежем воздухе. Во избежание. А то ведь выселят, чего доброго…
– Никаких картинок про убийства, – твердо заявил Джордан. – Мы просто стараемся, чтобы тебе было спокойно и уютно. Война, кровь, кишки на полу – это все вещи отнюдь не умиротворяющие. Разве у тебя нет других приятных воспоминаний?
– Оружие, – пожал плечами Джейс. – Обожаю, сил нет.
– Так. Боюсь, у нас тут клинический случай персонально извращенной философии бытия.
Джейс подался вперед, упираясь руками в землю.
– Я воин, – негромко, но внятно произнес он. – Ратоборец. Меня таким на свет произвели и вырастили. У меня никогда не было игрушек. Я забавлялся оружием. Да я спал в обнимку с деревянным мечом аж до пяти лет! Мои первые книжки с картинками были средневековыми демонологиями. Колыбельные песенки? Заклинания против демонов. Так что не надо мне рассказывать, что именно приносит умиротворение и покой. Какие там пляжи с белым песочком, поющие птахи на ветвях. Ты что, совсем обалдел? Лучше дай мне в одну руку меч, а в другую – стратегию беспроигрышной битвы!
Джордан невозмутимо смотрел ему в лицо:
– Ты хочешь сказать, для тебя покой – это война?
Джейс выразительно воздел руки к небу, затем поднялся, отряхивая джинсы:
– Поздравляю, наконец-то ты угодил в точку.
Он обернулся на треск сухой травы и успел заметить силуэт Клэри между деревьями. Через пару секунд она вышла на полянку. За ней неотступно следовал Саймон. Клэри держала руки в задних карманах и чему-то смеялась.
Джейс понаблюдал за ними; есть что-то в том, когда смотришь на людей, не подозревающих о чужом пристальном взгляде. В памяти всплыл случай, когда он случайно увидел Клэри: на противоположном конце кофейного зала «Джава Джонс». Тогда она тоже смеялась и болтала с Саймоном, прямо как сейчас. Вспомнилось, каким неприятным комком шевельнулась в груди ранее незнакомое чувство ревности, не давая сделать вдох, и как потом нахлынуло злорадное удовольствие, когда она подошла поговорить, оставив Саймона в одиночестве.
Но времена меняются. Его уже не снедает ревность в адрес Саймона, зато появилось сдержанно-ворчливое уважение к его упрямству и храбрости, вплоть до того, что уже можно бы думать о нем как о друге, хотя вряд ли это слово будет когда-либо произнесено вслух. Джейс мигнул, когда Клэри вдруг бросила на него взгляд и послала воздушный поцелуй, мотнув при этом рыжей косичкой. Она такая маленькая, вернее, хрупкая, словно фарфоровая куколка, – вот что первое приходит в голову, пока не узнаешь, до чего она сильная…
Клэри направилась к Джейсу с Джорданом, оставив Саймона карабкаться по валунам к тому месту, где сидели Алек с Изабель; отдуваясь, парень устроился возле девушки, которая тут же подалась к его плечу, о чем-то щебеча; движения губ не разобрать из-за темной вуали волос, скрывавших ее лицо.
Клэри остановилась перед Джейсом, покачиваясь на каблуках и насмешливо улыбаясь:
– Ну, как успехи?
– Джордан хочет, чтобы я думал про пляж с песочком, – мрачно вздохнул Джейс.
– Упрямец, правда? – обратилась девушка к Джордану. – На самом деле он хочет сказать, что это ему по душе и он жутко благодарен.
– Вот уж черта с два! – возмутился Джейс.
Джордан фыркнул:
– Без меня ты бы летел сейчас по Мэдисон-авеню, постреливая огнем из всех своих отверстий. – Он тоже поднялся на ноги и, покряхтывая, принялся натягивать зеленую куртку. – Твой дружочек с приветом, – сообщил он Клэри.
– Это точно, – согласилась та. – Ни убавить, ни прибавить.
Джордан скорчил гримасу, но в ней не было злости.
– Ладно, – сказал он, – я пошел. Еще с Майей надо встретиться.
Вскинув руку в насмешливом прощальном жесте, он скользнул в заросли и тут же скрылся из виду без малейшего звука, как и подобает волку. Джейс еще пару мгновений смотрел ему вслед. «Кто бы мог подумать…» – мелькнула рассеянная мысль. Действительно, еще с полгода назад он счел бы ненормальным всякого, кто заявил бы, что его, Джейса, поджидают лекции, читаемые оборотнем.
За последние месяцы у него с Джорданом и Саймоном и в самом деле возникло что-то вроде дружбы. Он то и дело спасался у них в комнатушке от ежедневной институтской суеты, где слишком многое напоминало о том, до чего Конклав был еще не готов к полномасштабной схватке с Себастьяном.
Erchomai – Я гряду[2]. Словно легчайшим пером это слово вдруг коснулось изнанки мыслей, заставив вздрогнуть и поежиться. Перед глазами мелькнул образ оторванного крыла ангела, брошенного в лужу золотой крови.
– Эй, ты чего? – насторожилась Клэри.
Судя по лицу Джейса, парень находился сейчас в миллионе километров отсюда. Впрочем, с тех пор как Небесный огонь поселился в его теле, он все чаще уходил в глубь самого себя. Девушка подозревала, что это был побочный эффект подавления эмоций, и испытала прилив сочувствия, даже вины. Когда они познакомились, Джейс был до того сдержан и подвержен самоконтролю, что его сокровенная суть пробивалась наружу, можно сказать, как свет сквозь щели в рыцарских доспехах. Чтобы сорвать всю эту защиту, ушло немало времени. Зато теперь, когда пламя в его венах заставляло вновь нацеплять броню – на сей раз, чтобы не навредить другим, – вставал новый вопрос: сумеет ли он снова раскрыться, когда кончится эта война?
Джейс моргнул, выбитый из ступора девичьим голосом. Зимнее солнце, хоть и стояло в зените, было холодным; под его лучами черты лица заострились, глазные впадины оттенились. Он протянул руку к Клэри и вздохнул.