В 1930 году в Койде был образован колхоз «Освобождение», названный в честь освобождения Севера от интервентов. На селе в ту пору было 65 хозяйств с населением 349 человек.
Привожу здесь текст статьи, в которой очень красочно и ёмко рассказано про эту северную деревню.
(Статья “У самого Белого моря” из газеты “Правда Севера” за 2014 год, автор – Александр Обоимов.)
“Старинные избы в Койде стоят, как корабли у причала. Все они длинны и высоки, с глухими боковыми стенами, с бревенчатыми подъемами, которые здесь называют съездами. Многие из них построены более века назад, но стоят крепко. В селе работают три магазина, есть почтовое отделение, школа и знаменитый колхоз «Освобождение», который обеспечивает работой большую часть населения. В продуктовом магазине меня приятно удивили цены на семгу – меньше трехсот рублей за килограмм. А еще здесь спокойно отпускают товар в долг – под запись все что угодно, кроме спиртного, об этом даже написано на объявлении в магазине.
В каждом дворе есть приусадебные участки, на которых местные жители выращивают овощи, и это в двух десятках километров от Полярного круга! А сколько здесь ягод и грибов! В сезон на сбор морошки выходят и стар и млад, за две недели тяжкого труда многие обеспечивают себя материально на всю зиму. Главное – не лениться.
Гуляя по окрестностям, я обратил внимание, что на берегу моря стоит множество обетных и памятных крестов, установленных не только в старину, но и в сравнительно недавнее время. Меня заинтересовали три креста, которые находятся на угоре, рядом с селом. Один был установлен ещё в 1910 году. Местные жители уже и не помнят, кто и в связи, с чем его поставил. Второй появился уже в советское время.
История такова: в ноябре 1945 года из Койды в Мурманск вышло промысловое судно «Каганович», во время шторма оно погибло, забрав на дно морское 14 жителей Койды. Как потом установили, трагедия случилась 1 декабря в Баренцевом море, у Кольского полуострова, напротив устья реки Восточная Лица. А в 1952 году на койденский берег море выбросило бортовую доску с надписью: «Каганович».
Народ был поражен. Семь лет ветра и течения кружили эту весточку и наконец, доставили от мурманского берега прямо к тому самому селу, чьи жители утонули. Третий крест был установлен на рубеже 1950–1960-х годов. Его изготовил местный житель Малыгин в память о своем отце – боцмане судна «Иван Златоуст», затонувшего перед революцией в Мезенской губе.
Стоит рядом с селом и памятный крест с надписью об отце великого ученого Михаила Ломоносова – Василии Дорофеевиче, который погиб весной 1741 года в районе острова Моржовец во время традиционного поморского промысла морского зверя в Белом море”.
Погорелец – родина отца
Историческая справка: “Деревня Погорелец расположена в центре Мезенского района, на правом берегу реки Мезень, в устье ручья Погорельский. Ниже деревни по течению Мезени находится село Козьмогородское. Погорелец – одно из самых старых поселений всей мезенской округи, ему более 450 лет. Слово «погорие» в прошлом обозначало «дом на горе», «поселение на горе». Отсюда и название деревни, вольготно расположившейся на высоком берегу реки Мезень.
Уникальность этого населенного пункта – не только в удачном местоположении на горе в окружении ручьев, леса, реки, но и завораживающая деревянная архитектура, и богатые дары природы. Сохранить уникальное северное поселение удалось благодаря усилиям местных жителей. Подлинным украшением деревни является архитектурный комплекс, объединяющий церковь Рождества Иоанна Предтечи 1896 года постройки, две ветряные мельницы, а также огромные жилые дома – двухэтажные хоромы с просторными поветями”. Довольно интересно и подробно описана эта деревня в размещенной у меня здесь статье.
(Статья из газеты “Север” Мезенского района от 18 апреля 2003 года. Автор – Н. Шульгин, краевед. г. Архангельск.)
“Деревня Погорелец известна с 1561 года из записок английских торговых агентов, посетивших нижнее течение реки Мезени в поисках кратчайшего пути к южным морям. В русских источниках впервые встречаем упоминание в Приходной книге Новгородской четверти 1620 года: "Погорельские волости за Офонькою Трофимовым сенные покосы наволочки на реке на Няфте с нижнего конца от Симоновы ворги вверх до Нырзанги речки оброку три алтына две денги".
К 1624 году Погорелец ("Трушевская тож") уже насчитывал 25 дворов. Трофима (Трушу) Бакова следует считать первым известным поселенцем деревни. Сохранившиеся в народной памяти названия Чикинская, Будановская, как и настоящее, Погорелец, принадлежали, видимо, отдельным околоткам, составившим деревню.
Анализ переписных книг XVII столетия позволяет отнести к первопоселенцам Погорельца также Ярковых, Тяпуевых, Клыковых, Падрухиных, доныне проживающих в деревне, а также Баковых, Мишуковых, Щепихиных, Марковых, отселившихся в конце XVII – начале XIX вв. на реку Пезу и образовавших там новые деревни.
До середины XX столетия деревню обеспечивали сеном прибрежные острова и наволочки лесных речек. Своенравная река Мезень смыла близлежащие сенокосные острова, и коллективное хозяйство деревни, носившее мясомолочное направление, постепенно пришло в упадок.
К середине XVII столетия деревня разделила участь всех мезенских поселений: из – за длительных неурожаев и последовавшей "хлебной скудости" жители оставили деревню, но уже вскоре к оставшимся четырем жилым дворам присоединилось еще шесть. В 1678 году по-прежнему 9 дворов оставались пустыми, причем писцы бесстрастно сообщают, что жители 11 дворов "ходят по миру". К 1710 году жилыми было 24 двора.
Количество жилья при переписях претерпевает значительные колебания: в 1719 г. – 24 двора, в 1782 г. – 22, в 1795г. – 27, в 1816 г. – 20, в 1850 г. – 15, в 1858 г. – 13, в 1888 г. – 28, наконец, в 1913 году – 40 и в 1922 году – 57 дворов.
То же наблюдается и в численности населения: с 1763 по 1816 годы численность деревни уменьшилась со 172 до 96 человек, то есть почти вдвое. Однако анализ переписных данных не подтверждает сохранившихся преданий о том, что случившемся в древности пожаром была целиком уничтожена деревня в 70 дворов, и о моровом поветрии, когда в живых остался лишь каждый десятый (АГВ N10 за 1884 г.)
Рассказ о большом пожаре в деревне попал на страницы губернской газеты в 1896 году (N61). Пожар случился 16 июля того года, когда все взрослое население было занято уборкой сена на другом берегу реки. Первые, кто увидел пожар, бросились к лодкам, и вскоре на берегу не осталось ни одной лодки. Те, кто бросился переплывать реку вплавь, добрались до противоположного берега обессиленными, а те, кто остался на противоположном берегу, были вынуждены в отчаянии наблюдать гибель своего имущества.
Пожар истребил "целый околоток в 17 лучших крестьянских домов со всеми домовыми постройками: амбарами, банями, погребами и овинами, и всем движимым имуществом; равно сгорели дотла часовня и вновь строящаяся церковь с бывшим наготове пиловочным и строевым лесом". Десять семей, которые не успели переправиться через реку и спасти имущество, остались совсем голыми. Сгорел и мелкий скот, набившийся в горящие хлева, спасся лишь скот, пасшийся вдали от деревни. От деревни осталось лишь 15 домов – околоток, отделенный небольшим полем.
Пашня в деревне простирается на семь верст, на одну душу приходилось лишь по 885 саженей, сенокосы делились между крестьянами по одной десятине 541 сажени на душу, что было очень мало "При сравнительно малом наделе пашни здешние крестьяне чувствуют нужду и в сенокосах, поэтому скотоводство менее развито, чем в других селениях". (АГВ N10 за 1884г.).