Очередной светофор подмигнул мне зелёным глазом, позволяя перебраться на «Железку». Я всё делал правильно. Вскоре мягкое шуршание шин по заснеженной трассе выдало приближение автобуса. Оставалось уютно устроиться на потёртом сидении и смотреть, как мимо пролетают мерцающие городские огни. Ощущая себя усталым путником, я прислонился головой к стеклу и почти задремал. «Не пропустить бы…» – сказал весёлый голос, но что именно, – осталось загадкой. Я всё-таки уснул.
Внезапно кто-то коснулся моего плеча. С трудом открыв глаза, я увидел, что соседнее сидение теперь занимает худой, какой-то вытянутый мужчина. Он смотрел на меня круглыми глазами, контрастирующими с узким лицом, и показывал на своё запястье. Тонкая рука дрожала.
– Что вам нужно? – раздражённо поинтересовался я.
– У вас есть… время? – пробормотал он так невнятно, что я вынужден был переспросить:
– Что?
– Время? У вас есть..?
Я всё равно ничего не понял. Какое ещё время? Кто вообще о таком спрашивает? Минуту спустя я, наконец, сообразил, что неизвестный забыл где-то часы и, видимо, хочет узнать, когда можно будет обновить календарь. Увы, я оказался его собратом по несчастью, и поспешно обронил:
– У меня нет времени!
Дрожь пробежала по телу, когда я услышал свой голос будто со стороны: «У меня нет времени». Тут же вспомнилось предупреждение: «Не пропустить бы…» – и меня осенило: остановка! Задремав, я перестал следить за дорогой, и теперь, глядя в окно, не видел ни одной знакомой улицы. Куда меня занесло? Я с недоумением повернулся к соседу, но тот пропал. В салоне кроме меня не было ни одного пассажира. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. Внезапно автобус затормозил. Я остался на месте, загадочным исчезновением попутчика, но насмешливый голос, хорошо мне знакомый, прозвучал прямо над ухом:
– Выходи, конечная!
Я встал и вышел.
***
Тусклый фонарь, облепленный насекомыми, качнулся на столбе, выхватив из мрака обрывок грязной дороги и деревянную избу. Широкая лужа привольно раскинулась у моих ног. С развесистого ясеня сорвалось несколько жёлтых листьев. «Ну, не чокаясь, за упокой!» – припечатал насмешливый. Я чуть не подпрыгнул и завертел головой по сторонам. «Помянем старый год, с добром помянем!» – продолжал мой невидимый собеседник. Я не выдержал:
– Эй, есть тут кто? Куда снег девался? Да что же это, в конце концов?!
– И чего ты раскричался-то, а? – внезапно спросили из темноты.
Я повернулся на звук. В нескольких метрах от меня стоял старик в сером пальто и чесал немытую голову.
– Ну, ты оглох, что ли? – продолжал он. – Чего орёшь?
– Который час? – зачем-то спросил я, вспомнив недавнего попутчика.
– Час? А нет его, часу! – весело крикнул дед.
– То есть как это, нет? – я глядел на него во все глаза.
– А вот так! Кончилось ваше время.
– А как отсюда в город попасть? Остановка где? – зашёл я с другой стороны, надеясь, что дед только прикидывается сумасшедшим.
– Никак, – ещё веселее откликнулся тот. – Конечная тут, не понял, что ли? Город-то твой когда накрыло?
– Чем накрыло?
– Ну как же! Известно, чем. Как полночь с востока на запад пошла, так и накрыло. Интересно так: где год уже кончился, а где ещё живут и ничего не знают. Первыми-то тех шарахнуло, которые как раз с часами были. И техника тоже того, загнулась. А потом, видать, что-то у них там важное поломалось, и совсем потеха пошла. Огненных грибов уродилось много, добротные, со всех сторон видать!
– Так Новый год не наступил ещё! – раздражённо бросил я, отчаянно цепляясь за обрывки реальности.
– Ясное дело, не наступил. И не наступит! Кончилось ваше время, говорю. Ты как попал-то сюда?
– На автобусе…
– Приехал, значит? Вот в дороге оно тебя и накрыло. Тут у нас никто просто так не появляется. Правда, и вопросов до тебя никто не задавал…
– Ничем меня не накрыло! – разозлился я, ощущая, что начинаю сходить с ума. – И город тоже, и с часами все радостные ходят, к празднику готовятся!
Дед ничуть не смутился:
– А они и будут ходить, а ты чего думал, – все наземь повалятся и дух вон? Было бы, чему вон, тогда – другое дело. У них и душ-то не осталось, у людей твоих. Или у тебя – есть?
– Не знаю, – растерялся я. – Наверное, должна быть.
– То-то и оно, что должна! Да только нету. Всё в материю ушло, вот и не заметили, значит, как конец настал. И дальше ходить будете, – дед устало махнул рукой.
С каждой минутой разговор становился всё более путаным. Я снова ощутил пульсирующую боль в затылке и схватился за голову, прикрыв глаза, а когда открыл, деда поблизости не было. Избы тоже. «Конец? Что это значит?..». Словно мне в ответ, из лиловых сумерек донёсся механический голос: «Дальнейшее существование человеческой расы признано нецелесообразным. Энергетический запас исчерпан. Приказ „ликвидировать материальную угрозу“ выполняется». «Ну, за упокой?» – повторил насмешливый своё предложение. В ответ раздались гудки, будто кто-то повесил трубку старого телефона. Я тоже не собирался ему отвечать. Обладатель голоса обиделся и замолчал. Сумерки едва заметно поредели, и впереди стали вырисовываться очертания деревенских домов. Приглядевшись, я обнаружил, что дверь одного из них распахнута настежь, и направился туда.
Дом встретил меня запахом плесени и робком лепетом штор. Три пустые, холодные комнаты тут же уставились на меня. Я вошёл в самую большую и захлопнул дверь. Надо было остаться наедине со своими мыслями. Чтобы никто не вторгся в моё убежище, я закрыл дверь на ржавую щеколду, к которой, кажется, давно не прикасались. Слой пыли на ней можно было принять за снег. Но почему на улице нет снега?
Я выглянул в окно и обомлел. Снег был. И увесистые сосульки, свисающие откуда-то бахромой, и тонкая наледь на стёклах. «С Новым годом, с новым счастьем!» – ожил насмешливый. От такого кирпич, не то, что дверь, не спасёт.
– И тебе того же, – мрачно пожелал я пустоте. За окном рассвело.
День выдался мягким и снежным. Сердитые белые пчёлы взяли солнце в плен и утащили в улей. Кажется, это уже не вьюга туманила землю, а что—то другое, большое и страшное, шло мне навстречу. Чтобы отвлечься, я огляделся вокруг, подмечая ничего не значащие детали: пятно на ковре, закатившийся под стол карандаш… На стёклах – морозная серебрянка, только она не снаружи, а в комнате, вместе со мной. Мне нестерпимо захотелось спать, и я закрыл глаза.
«Ну, за упокой!» – сказали откуда-то снизу.
Коляда
Безвременье
• Сергей Моряков
Молитва в канун Нового года
И всё, что ни попросите в молитве
с верою, получите.
Мф 21.22
Рождество Христово
«После Христова Рождества…»
Сочельник
• Оксана Коннова
«Белый снег, как огромное сердце…»
• Светлана Рябинина
Дед Пахом
Байкальские чудеса
– Кир!
Одновременно с окриком, в девушку попал снежок. Она обернулась. Ей на встречу бежала счастливая соседка по комнате.
– Уф! Я тебе кричу, кричу! Ты чего? Плохо сдала разве?
– Да так, задумалась. А как у тебя дела?
Собеседница просияла:
– Пятёрка! Слушай, нас парни зовут на Байкал в выходные. Поехали, а?
Байкал! Они давно собирались. Сессия, можно сказать позади. Впереди – новый год с каникулами.
– Зачем спрашиваешь? Давно ведь решили. Или что-то мешает?
– У меня нет. Только выезжаем раньше – в эти выходные. Иначе у парней не получится.
Кира задумалась. Потом махнула рукой:
– Будь что будет. Поехали!
День выдался морозный. Градусник опустился до отметки -50. Впрочем, разве может данное обстоятельство повлиять на ребят? Приехали на озеро, успели полюбоваться красотами и сделать невообразимые фотографии. Лёд прозрачный, ощущение, что в облаках. Правда, проплывающая иногда рыба «портит» ракурс. Какое уж тут «небо» с рыбой? А так? Полный УЛЁТ!
На следующий день решили пойти на лыжах в лес. Мороз не ослабевал и как результат, стоял густой туман. Быстро вечерело. Затем поднялась вьюга. Старались держать друг друга в поле зрения, однако это было практически не возможно. Парни ушли вперёд к их зимовью. Подруги взялись за руки. Скоро девчата ясно осознали – ещё немного и они не выживут. И в этот момент, впереди, Кира увидела огромную елку и жестом показала подруге идти туда. Лыжи скинули возле и залезли под ветки. Оазис! Кира тихонько разгребла старую хвою. Достала из-за пазухи свечку. Подруга смотрела непонимающе.