И тут, староватый собеседник вдруг щедро раздвинул в довольной улыбке свои щетинистые старческие щёки:
– Теперь я уже первый в очереди, завтра обещали в группу взять!
Дед достал из кармана и напялил на свою плешивую голову кружевной чепчик. А для наглядности заменил сигаретный окурок во рту, соской-пустышкой.
Тут и следующие за ним по очереди «ребятишки» посочувствовали Тимофею Коробкину:
– Веди своего малыша – прямо к нам!
– Он здесь в очереди не то, что до школы, до пенсии достоит!
– Не сомневайся!
А Тимофей уже и не сомневался.
До конца отгула побежал домой чай пропущенный пить. Потому что обрёл долгожданную надежду и знал, чем ответить на возможные упрёки жены в его отцовской нераспорядительности.
Бананы
Малоимущим гражданам, в качестве гуманитарной помощи от африканских безработных, давали бананы. Недорого. А, коли так, народу – пушкой не прошибёшь.
Потому выделяли только по два штуки на руки, чтобы всем хватило.
Семёну Тряшкину повезло. Бананы приобрел и выбрался из очереди не совсем помятым. Рассовал покупку по карманам и пошел домой.
Но в подъезде вдруг кто-то как прыгнет на плечи, схватил шапку с головы и пустился наутёк вверх по лестнице.
Тряшкин за ним.
Да ему ли, не успевшему поужинать, было сразу настичь злоумышленника. Добрался до него уже на площадке пятого этажа. Самого верхнего – в их доме.
Где убегать дальше было просто некуда.
Глянул Семён на похитителя, с это – обезьяна. Зубы скалит, а шапку не отдает. Тряшкин и так, и этак, но результата никакого. Так бы и мялся, дурная голова, кабы, ни вспомнил про бананы.
Протягивает один, а та, ни в какую. Лишь после того как схрумкала оба фрукта, бросила изрядно уже замусоленную шапку прямо под ноги озябшему владельцу.
Обиделся на такое хамство Семён Тряшкин.
Опять же жалко ему шапки разодранной стало. Почти как новая. Из натурального кролика. И десяти лет не носил. Решил в газету написать. Жалобу на тех, кто обезьян по подъездам разводит.
Но не успел.
Дома жена была, да такая радостная.
У них на работе, оказывается, в качестве материального поощрения бананы недорогие выбросили. Все – в драку. Потому с нагрузкой. Кому – питона африканского, кому – носорога. Ей повезло. Обезьяна досталась.
Правда, убежала в подъезде:
– Но, ничего, захочет бананов – вернется!
Вылазка в лес
Коллектив у нас небольшой, но – дружный! Праздники, во всяком случае, отмечаем в тесном кругу:
– У кого-то из своих сотрудников!
– Это даже хорошо! – утверждает Эдуард Грдельский, каждый раз уходя с синяком. – Никто на сторону сор не выносит!
В общем-то, он парень – тихий, застенчивый, но обладает редким даром попадать под горячую руку!
Прошлый раз его жена приласкала. Тамара – наша машинистка незаменимая, можно сказать, сисадмин в юбке. Показалось ей, этому системному администратору, что уж больно притих супруг рядом с бухгалтером Антониной, когда эта хранительница коллективной казны, уникальный, можно сказать, счетный работник, на всех чай разливала.
И невдомек ей было, что муженек её, вторая половинка драгоценная, потому рядом с бухгалтером молчит и не вякает, что занимался важным делом. Спасал семейное достояние.
А не до разговоров было оттого, коли локтем в кипяток залез, без чего никогда не обходится. Только тогда и принялся скидывать с себя мокрое шмутье, дабы потом с ожогами не забюллетенить.
Заодно и Антонине хотел в том помочь, ежели и она вдруг в кипятке окажется!
А у Антонины той, просто мания какая-то. Вы даже не поверите. Едва разойдется душа у сослуживцев – на песни их потянет, на шутки разные, на фривольные выкрутасы, она сразу за чайник хватается!
А вот Егор Редькин – выдумщик.
– Что мы, друзья и коллеги, – однажды говорит. – Каждый раз все по одной программе праздники отмечаем?
Привлек, словом, всеобщее внимание.
И продолжает:
– Давайте нынче Новый год встретим в новых декорациях.
– Каких же это таких новых? – сразу почувствовала подвох Тамара Грдельская. – Что за идея бредовая!
А тот не сдается:
– Давайте отпразднуем Год Дракона прямо в его логове!
Тут уже и другие заинтересовались:
– Где этот Дракон, живет?
Тут Редькин и распоясался на все катушку со своей выдумкой.
– Корпоратив устроим прямо в лесу, – говорит. – Под настоящей ёлкой!
Согласились все.
Кроме Данилыча. Тот как раз накануне на заслуженный отдых подался. Пенсионером стал и уже собственный радикулит ни от кого не скрывает как раньше, когда своей болезненно-согбенной позой очень даже начальство радовал. В лес по сугробам и с закусью в карманах он отказался идти наотрез:
– Вы уж без меня!
Правда, от коллектива отбиваться не стал:
– Сходите молодежным составом, а потом мне все и расскажите, как было на лесном банкете!
Польстил он, конечно, по привычке руководству, хотя и на пенсии. Иван Иванович у нас мужчина – в годах. Но в этом никому не признается, кто в его личные документы не заглядывает.
Даже в спортсмены себя записал. Что ни день, с утра до вечера в своем персональном кабинете аутотренингом занимается. Сидит дам безвылазно, никого не вызывает и ни с кем разговаривать не желает.
Кроме кассира. В аккурат – первого и пятнадцатого числа: – В получку и аванс.
А тут ему выпал случай на деле доказать прыткость и моложавость:
– В лес пойдем на лыжах, – говорит. – Заодно и норматив президентских стартов выполним по лыжным гонкам.
И под настроение даже замахнулся на святое:
– Поддержим личным участием Сочинскую Олимпиаду!
Не забыл наш спортсмен и про инвентарь.
– Ты, господин хороший, все необходимое как раз на коллектив и раздобудешь! – указал на меня руководящим пальцем. – Пора проявлять инициативу, а не отсиживаться за чужими спинами.
И с похвалой такой глянул на Редькина.
Ругнул я, конечно, нашего выдумщика в сердца, а делать нечего:
– Сам Бог велел с начальством соглашаться!
Пошел по родным и знакомым.
Никто не отказал. Одни ботинки не очень истоптанные выделили, кто палки лыжные в печке еще не спалил и на даче не использует в качестве помидорных подпорок.
А вот самих лыж всего три с половиной пары собрал:
– И все – разные!
Прихожу со своей добычей на работу. «Бряк!» – спортивный инвентарь прямо на пол.
А сам победно провозглашаю:
– Разбирайте, кому что достанется!
Только никто не торопится. Хотя целую предпраздничную неделю лишь о лыжном походе все разговоры в курилке вели. Да как обсуждали: – радовались!
А тут Редькина опять осенило:
– Не можем мы Данилыча одного на праздник оставить!
И прав, ведь, оказался:
– Что совсем отмороженные на каждую голову, чтобы своего ветерана обойти заботой, обделить радостью и шансом на оздоровление!
Никто не спорил, только загудели как пчелиный рой:
– Не по-товарищески это!
– Не по-человечески.
– Слава Данилычу!
Редькин дождался, когда лыжники утихнут, и заявил идею в порядке народной инициативы.
Громко так. Чтобы Иван Иванович за аутотренингом его из своего кабинета наверняка услышал:
– Нагрянем к нашему ветерану, без предупреждения! Приятный сюрприз преподнесём…
Еще и палец многозначительно к потолку поднял:
– К нему и пойдем на праздник!
Затем второй довод прозвучал, как приговор:
– Пусть этот Новый год встретит как всегда – в кругу родного коллектива!
Коллеги с радостью поддержали. Особенно те, кому инвентарь достался:
– Не оставим Данилыча одного!.
– Руку дружбы старшему поколению!
– Пусть тоже раскошеливается!
От Ивана Ивановича появилась машинистка-сисадмин Тамара Грдельская с важным указанием.
Оказалось, что за своими важными занятиями он все слышал и не возражал:
– Идем к Данилычу.
Как решили, так и сделали.
Всем понравилось, кроме Данилыча, которого никто и не слушал, да Эдуарда Грдельского. Не синяк получил наш самый известный женин подкаблучник. А целых – два: – И от жены, и от Данилыча!