Скользя по плотному следу сошедшей лавины, он еще долго оглядывался, трубно кричал, призывая откликнуться бывшего проводника. Пока окончательно не понял бесполезность своего занятия:
– Не стоило, видно, больше питать надежду, встретить того, кого поглотили тысячи центнеров снега, походя пожравшие на своем пути все, что только было возможно.
– На этот раз Аллах, окончательно отвернулся от одноглазого проводника – Таймураза, – понял чернобородый предводитель контрабандистов. – Да еще забрал к себе, вместе с ним, и саму возможность вновь вернуться в эти места нам, уцелевшим участникам последнего из состоявшихся переходов.
…На том месте, где ранее ожидали в выкопанной пещере грохот взрывов с перевала, носильщики ненадолго остановились. Обнажили головы, вспомнив проводника.
И вновь заскрипели по снегу полозья тяжелых алюминиевых саней. Оставляя за собой глубокие борозды в направлении темнеющей внизу лесной чащи.
Там, под разлапистыми сосновыми кронами, их уже ждали те, кому была поручена окончательная доставка на место многострадального груза. Сначала неприхотливыми горными лошадьми. Потом – стандартным горнолыжным канатным подъемником. Прямо к машинам у заброшенного туристического комплекса.
Где-то вдалеке еще несколько раз громыхнуло.
То ли это был очередной отзвук все еще продолжающей войны. То ли просто вернулось обратно эхо недавней работы Таймураза.
Но, скорее всего, крепнувший мороз наводил свои порядки. Осыпал с вершин самые ненадежные снежные надувы.
Однако не было пока желающих снова соваться в самую пасть лавин. И теперь, сходя вниз по крутым склонам, они уже никому не грозили опасностью.
Потому и воспринимались очевидцами лишь как обычные раскаты, далеко-далеко от сюда затихающего, грома.
Глава первая
Никогда не знаешь, чей опыт может пригодиться тебе прямо сегодня, а чей – завтра или в более отдаленном обозримом будущем?
– Потому, приобретая в кассе авиабилет, особенно не следует сбрасывать со счетов утверждение знатоков воздушных путешествий, что там, где начинается авиация – кончаются обычные представления о целесообразности и необходимости во всем чувствовать меру! – к месту вспомнил Сергей Калуга, внимательно глядя в иллюминатор, их приземляющегося на аэродром прилёта, пассажирского лайнера.
Где только не успел побывать он по воздуху за свои неполные тридцать лет? И везде поджидало одно, практически, и тоже, с похожими как близнецы-братья, аэровокзалами.
На промозглой ли, под северными ветрами, Камчатке. Или в среднеазиатский круглогодичный зной – повсюду встречали одни и те же каланчи диспетчерских.
Да «стекляшки» кассовых залов.
И никому не дано увидеть третьего. Все или мерзнут на зимнем холоде. Или изнывают в южной духоте.
– Зато и проблем с ориентирами нет. Сошел с самолета и точно знаешь, где тебя будут мурыжить с выдачей багажа, – невольно подумалось Сергею.
И было от чего.
Впереди – у самой кромки обширного поля самолетной парковки, перед вновь прилетевшими, «во всей красе» предстал очередной такой «аквариум». Из плеяды тех, что закрепили за аэрофлотовской архитектурой весьма непривлекательную репутацию пресловутого «накопителя», вместо обычного помещения именно для удобства пассажиров.
Хотя, по совести говоря, то «чудо природы», куда на этот раз провели стюардессы своих подопечных от приземлившегося «Туполева», могло показаться исключением.
Здесь, в мягком климате Северного Кавказа, дешевый южный вариант строительства вполне годится для обслуживания людей.
– Зато подкачало, – на взгляд иных пассажиров. – Само официальное название конечного пункта прилета.
Означенное вразрядку крупными неоновыми, но наполовину уже перегоревшими от времени, буквами над фасадом здания, оно давало невольный повод для тренировки зубоскальной фантазии.
Чем и воспользовались личности, самые, что ни есть, охочие до всевозможных насмешек и каламбуров.
– Вы минералводчане, братцы, или водоминеральцы? – громко, как только мог, на всю пассажирскую толпу, вопросил близкий приятель Сергея из их нынешней компании – Виктор Елеев.
Глотку драл он достаточно зычно, хотя и напрасно.
Как ни орал, а нисколько не потряс и единой души из возможных почитателей своего стихоплетного таланта. Не до него было и встречавшим, навьюченную вещами, вереницу пассажиров со столичного рейса.
А ведь за узкими стеклянными дверьми аэровокзала, на которые было указано самодеятельным хохмачом, минералводчан или водоминеральцев тоже торчало предостаточно.
И они, со своей стороны, вполне могли судить о таланте доморощенного поэта.
Во всяком случае, слушателей имелось как раз столько, сколько нужно хотя бы для начала любой поэтической дискуссии.
– И тем более по поводу названия их родного прославленного по миру города, – полагал до осознания своего полного разочарования доморощенный остряк Елеев.
Но реакции не последовало.
Картинно опешивший от такого явного равнодушия, Витька хотел вылепить из своей физиономии маску обиженного коверного клоуна Пьеро. Да не успел.
Нашелся-таки человек, ни сколько не поленившийся вслух дать его вольности самую своевременную и должную оценку:
– Иди, иди, ботало! – не очень благодушно, как и полагается при исполнении служебных обязанностей, рыкнул на него дежурный милиционер.
До этого он, как скала, сдерживал натиск двигавшихся от лайнера самых нетерпеливых попутчиков новоявленного поэта.
И только теперь дал волю не только рукам, но и языку:
– Видали мы, таких, как ты, горлопанов, знаешь где?!
Досказать точный адрес возмутителю всеобщего спокойствия он, впрочем, не успел. Так как заметил за спиной этого крепкого жилистого парня гораздо более привлекательный объект для внушения.
Им оказалась персона самого Сергея Калуги, взгромоздившего на плечо огромную, кожаную сумку – «кофр».
Родную «сестру-толстуху» тех сумок, что когда-то ввели в модный обиход коммерсанты челночного бизнеса. А уж они, дорожившие местом для каждого лишнего килограмма своей дорогостоящей поклажи, знали толк в подобных дорожных аксессуарах:
– Куда так настырно торопишься, герой. Со своим комодом? Дай сначала другим пройти.
Окрики не возымели ожидаемого действия, вот и пришлось увещевать незнакомца обычным образом культурной устной речи.
– Успеешь, своё личное барахло домой вынести! – ещё громче возопил милиционер. – И как еще пропустили в самолет со столь массивным грузом?
Последним залпом убеждения стала констатация факта, очевидного для всех, кто был тогда на летном поле:
– Еще бы грузовой контейнер с собой прихватил!
Затянувшееся нравоучение могло бы длиться еще дольше, если бы в ответ прозвучало, хоть одно слово. Но Калуга знал, как вести себя в подобных случаях. Молчал, как рыба на льду.
Потому, с нотками торжествующей справедливости в командно-поставленном голосе, представитель власти отстал от него, просто подтвердив факт, что заставил-таки Сергея замедлить шаги в гомонящем людском потоке.
– Давно бы сам догадался, – честно оценил милиционер с металлическими лычками на погонах. – А то рад, что вымахал с каланчу, двигает вперед, как танк.
Видя, что другим пассажирам его заступничество по сердцу, представитель закона вдогонку бросил последнюю оценку действиям провинившегося:
– Только другим мешает!
Знал бы дежурный, что Сергей заскромничал вовсе не от нежелания вновь попасть ему на заметку. Но только совсем не опасался вовсе он этого нагловатого старшины. Явного щеголя. Ведь, был одет в пятнистый камуфляж, полагавшийся скорее омоновцам, чем постовым на посадке-высадке.